Адариди К. М. Наступательныя дѣйствія пѣхоты по опыту Русско-Японской войны (майора Балка)

Русско-Японская война въ наблюденiяхъ и сужденiяхъ иностранцевъ. Вып. V-й. — СПб.: В. Березовскiй, 1906. С. 23-32.

Вскорѣ послѣ окончанія войны австрійскій журналъ «Danzers Armeezeitung» назначилъ преміи за наилучшія сочиненія о наступательныхъ дѣйствіяхъ пѣхоты по опыту нашей войны съ Японіею. Въ редакцію журнала было представлено 42 сочиненія, изъ которыхъ получили преміи: 1-ю Генеральнаго Штаба капитана Родіэ, 2-ю капитана Ферьенцика и 3-ю капитана Биланскаго. Труды эти послужили основаніемъ для статьи маіора Балка, помѣщенной въ Jahrbücher für die Deutsche Armee und Marine. Наиболѣе существенные положенія послѣдняго автора, состоятъ въ слѣдующемъ:

Успѣхи японцевъ главнымъ образомъ объясняются: ихъ воинскимъ духомъ, носителями котораго были офицеры, и прекраснымъ управленіемъ. Формы же играли второстепенную роль.

Уже во время перваго столкновенія на Ялу предусмотрительность и осторожность начальниковъ сочеталась и дополнялась у нихъ качествами войскъ. Въ теченіе всей войны управленіе войсками отличалось спокойствіемъ и цѣлесообразностью.

Сила воли начальниковъ, присущая войскамъ энергія, вѣра подчиненныхъ въ цѣлесообразность распоряженій и въ собственныя силы явились главнѣйшимъ залогомъ успѣха и новымъ подтвержденіемъ старой истины, что успѣхъ обусловливается не столько силою сколько энергіею исполненія.

Однако во время мирнаго обученія истина эта зачастую забывается. Поэтому должно быть обращено особенное вниманіе на развитіе энергіи, самоувѣренности и вѣры въ на-

[23]

чальниковъ, не только у нижнихъ чиновъ, но въ особенности у офицеровъ. Въ настоящее время, болѣе чѣмъ когда-либо, офицеру приходится воздѣйствовать на подчиненныхъ своимъ примѣромъ и самому, подчасъ, находить выходъ изъ тяжелаго положенія, а потому необходимо воспитывать офицеровъ въ духѣ самостоятельности и самоувѣренности. Имъ должно быть привито убѣжденіе въ томъ, что невозможнаго для нихъ не существуетъ и, что при наличности непреклонной воли, не можетъ быть неудачи. Разъ такое убѣжденіе войдетъ въ плоть и кровь всѣхъ, естественно явится довѣріе къ начальникамъ и исчезнетъ поползновеніе критиковать распоряженія послѣднихъ.

По сравненію съ этою, чисто духовною, стороною дѣла, формы имѣютъ второстепенное значеніе если только онѣ не настолько несоотвѣтственны, что вслѣдствіе ихъ примѣненія непомѣрно возрастаютъ потери. Энергія наступленія, въ связи съ подавляющимъ огнемъ, можетъ даже сгладить допущенныя ошибки. Однако огонь не пріобрѣлъ окончательно рѣшающаго значенія; противники могутъ безрезультатно осыпать другъ друга пулями даже съ близкихъ разстояній, для рѣшенія же необходимо движеніе впередъ съ тѣмъ, чтобы не взирая на потери, ворваться на непріятельскую позицію и подчинить, во что бы то ни стало, врага своей волѣ.

Подъ Ляояномъ японцы не могли однимъ огнемъ заставить русскихъ очистить позицію. Подъ Мукденомъ, несмотря на то, что въ продолженіе трехъ дней шла жестокая перестрѣлка, ни одинъ изъ противниковъ не отступилъ. Только штыками можно было достигнуть въ нѣсколько минутъ такихъ результатовъ которыхъ огонь не далъ въ теченіе многихъ дней.

Энергія атаки обусловливается моральными данными, присущими арміи. Въ этомъ отношеніи преимущество было на сторонѣ японцевъ. Ихъ воодушевляло желаніе побѣдить во что бы то ни стало. Всѣ, до послѣдняго рядоваго, вѣрили въ начальниковъ и были убѣждены въ томъ, что побѣда неизбѣжна разъ всѣ будутъ добросовѣстно дѣлать свое дѣло, а это убѣжденіе повело подъ Портъ-Артуромъ къ боямъ, веденнымъ съ

[24]

такимъ самопожертвованіемъ и дикостью, которыя могутъ быть сравниваемы съ проявленными въ древнія времена.

Не то было у русскихъ. При наличности храбрости и выносливости ихъ арміи не хватало вѣры въ самое себя и въ начальниковъ. Русскій офицеръ, вообще, склоненъ къ критикѣ, а первоначальныя неудачи еще сильнее развили въ немъ эту склонность.

Поэтому нельзя удивляться тому, что одновременно съ вѣрою въ начальниковъ пошатнулось и чувство долга и, что не особенно торопились исполнить полученное порученіе.

Нижніе чины, также какъ и офицеры, отличались храбростью; они стойко выдерживали сильнѣйшій огонь и смѣло шли въ штыки. Это была храбрость человѣка покорившагося своей участи, сроднившагося съ мыслью о необходимости умереть но не проникнутаго непреклоннымъ желаніемъ побѣдить. Несмотря на храбрость, у русскихъ почти совершенно отсутствовала та предпріимчивость, благодаря которой въ исторіяхъ европейскихъ воинъ встрѣчается столько блестящихъ страницъ.

Хотя японцы и отрѣшились отъ какихъ бы то ни было формъ, все же можно прослѣдить тѣ главнѣйшія основанія которыми они руководствовались при наступательныхъ дѣйствіяхъ.

На Ялу они прибыли прямо съ учебныхъ полей. Въ этомъ бою обращаютъ на себя вниманіе быстрота и пылкость съ которыми они, сознавая свое превосходство, добиваются рѣшенія и ихъ атаку можно сравнить съ тѣми которыя приходится видѣть на ученіяхъ. Заставивъ замолчать русскую артиллерію, войска переправляются черезъ рѣку подъ прикрытіемъ частей занимавшихъ передовые пункты и развертываются для огненнаго крещенія. Поддержанные сильнымъ артиллерійскимъ огнемъ они двинулись впередъ, русскіе же выжидали и открыли огонь только съ 1200 шаговъ. Длинныя густыя японскія цѣпи, за которыми слѣдовали резервы въ сомкнутыхъ строяхъ, наступали безостановочно до 750 шаговъ. Съ этой дистанціи начались перебѣжки и борьба за перевѣсъ огня. Офицеры оставались верхомъ или стояли открыто пре

[25]

небрегая опасностью. Приказанія передавались конными людьми которые, какъ на маневрахъ, скакали въ тылу цѣпи. Однако уже въ этомъ бою примѣняются пріемы, характеризующія всѣ послѣдующіе ихъ бои, а имѣнно: удерживая противника съ фронта они добиваются рѣшенія на флангѣ. Отсутствіе преслѣдованія можно объяснить подтягиваніемъ артиллеріи и утомленіемъ войскъ.

Впечатлѣніе, вынесенное изъ перваго боя, повело къ измѣненію способа наступленія.

Характерными являются стремлѣніе возможно быстрѣе подойти на дистанцію дѣйствительнаго выстрѣла, и примѣненіе жидкихъ цѣпей, постепенно усиливаемыхъ съ цѣлью добиться перевѣса въ огнѣ. Особенно тщательно производится развѣдка и устанавливается связь. Переходъ изъ сомкнутаго строя въ разсыпной исполняется всегда заблаговременно.

Особенностью дѣйствій японцевъ является громадная растяжка по фронту. Роты, баталіоны, полки и бригады занимаютъ протяженіе поражающее, на первый взглядъ, своими размѣрами. Если же принять во вниманіе, что стрѣлки распредѣлялись неравномѣрно по фронту и, что между отдѣльными частями были промежутки, вызывавшіеся мѣстными условіями и обстановкою боя, то можно найти отчасти оправданіе этой растяжкѣ. Но тѣмъ не менѣе протяженіе по фронту было значительно больше общепринятаго.

Растягиваніе фронта, въ связи съ стремленіемъ съ самаго начала боя ввести въ дѣло возможно большее число ружей, повело къ тому, что японцы большую часть своихъ силъ высылали въ боевую часть. Роты почти всегда разсыпались цѣликомъ; баталіоны выдвигали въ первую линію по три и даже по четыре роты, а въ полкахъ и даже бригадахъ оставлялись крайне слабые резервы. Такое отсутствіе глубины боеваго порядка нельзя оправдать, и имъ вмѣстѣ съ растяжкою по фронту вѣрнѣе всего объясняется почему многія атаки не могли быть доведены до конца и не обладали всесокрушающею мощью.

Большое протяженіе по фронту даетъ возможность исполь-

[26]

зовать выгоды продольнаго огня и повидимому этимъ соображеніемъ руководствовались японцы, однако весьма сомнительно, чтобы того же результата нельзя было добиться другимъ путемъ. Во всякомъ случаѣ въ большинствѣ японскихъ атакъ происходили заминки, устранить, которыя можно было бы только при помощи резервовъ которыхъ на самомъ дѣлѣ не было. Послѣ быстраго наступленія войска оказывались вынужденными остановиться, положеніе ихъ становилось почти критическимъ и будь русскіе менѣе пассивны, успѣхи, одержанные первоначально японцами, легко могли бы превратиться въ пораженія. Несомнѣнно, что въ эти критическія минуты многіе изъ бойцовъ съ сокрушеннымъ сердцемъ оглядывались назадъ ища резервовъ, одно присутствіе которыхъ дѣйствуетъ ободряющимъ образомъ на стрѣлковъ.
Такъ же какъ и протяженіе по фронту, степень расчлененія въ глубину не поддается нормировкѣ.

Какъ первое, такъ и второе не должны быть доведены до крайности, но во всякомъ случаѣ на рѣшительномъ пунктѣ необходимо имѣть резервы, которые одни могутъ предотвратить неудачу наступленія.

Чрезмѣрная растяжка вела также къ образованію разрывовъ въ боевой части, къ тому, что бои принимали групповой характеръ и, что управленіе ими затруднялось до крайности. Объясняется она постояннымъ стремленіемъ японцевъ къ обходамъ.

Въ будущихъ войнахъ вѣроятно придется считаться съ громаднымъ протяженіемъ боевыхъ порядковъ, хотя врядъ ли оно дойдетъ до такихъ размѣровъ, какъ въ эту войну.

Вслѣдствіе занятія слишкомъ широкаго фронта, резервы расходовались въ теченіе перваго періода боя и ко времени производства штыкового удара нечѣмъ было поддержать боевую часть.

Резервы слѣдовали за цѣпью въ самыхъ разнообразныхъ строяхъ. Пока мѣстность представляла укрытія, движеніе впередъ производилось въ такихъ строяхъ, которые давали возможность использовать ихъ наилучшимъ образомъ. Примѣни-

[27]

лись колонны, строй по-взводно рядами и даже мѣстами люди передвигались поодиночкѣ ползкомъ. На открытой мѣстности резервы всегда двигались перебѣжками, въ разомкнутомъ строю, при чемъ держались далеко отъ цѣпи. Въ тѣхъ случаяхъ когда резервы попадали въ огонь, направленный по цѣпи они немедленно вливались въ послѣднюю.

О подталкиваніи цѣпи резервомъ нигдѣ не упоминается. Однако этотъ фактъ не можетъ служить доказательствомъ того, что такое подталкиваніе излишне, такъ какъ въ нѣкоторыхъ случаяхъ только такимъ путемъ возможно устранить заминку въ наступленіи.

При отсутствіи подталкиванія японской цѣпи приходилось разсчитывать исключительно на силу своего огня.

Силу эту она использовала въ полной мѣрѣ, выдерживая въ продолженіе многихъ часовъ убійственнѣйшій огонь противника. Однако двинуться впередъ она не всегда была въ состояніи и ей приходилось выжидать результатовъ дѣйствій своей артиллеріи, частей двинутыхъ въ обходъ или общаго измѣненія обстановки боя. При всемъ томъ всѣ люди вообще и офицеры въ особенности были воодушевлены неудержимымъ стремленіемъ впередъ.

Наступленіе производилось перебѣжками, при чемъ въ выборахъ способовъ ихъ выполненія частнымъ начальникамъ предоставлялась полнѣйшая свобода. Въ I арміи предпочтеніе отдавалось длиннымъ перебѣжкамъ, исполняемымъ крупными частями, очевидно изъ желанія использовать минуту, когда удавалось поднять людей, находившихся за закрытіемъ; во II и IV арміяхъ дѣлали перебѣжки мелкими частями на короткія разстоянія.

Въ пользу короткихъ перебѣжекъ обыкновенно приводятъ, что, благодаря ихъ кратковременности, противникъ не успѣетъ открыть огонь. Перебѣжка должна какъ бы ошеломить противника, а потому ее нужно дѣлать возможно быстрѣе, стрѣлки должны лежать раньше чѣмъ противникъ будетъ въ состояніи открыть огонь. Отсталые должны ложиться одновременно съ остальными людьми и затѣмъ доползать до цѣпи.

[28]

Противникъ, очевидно, сосредоточитъ свой огонь по части перебѣгающей первою; вначалѣ огонь этотъ будетъ слабъ, а затѣмъ дѣйствительность его увеличится. Если перебѣжавшихъ людей оставить долго однихъ, то они могутъ не выдержать огня, а потому необходимо, чтобы сосѣднія части возможно быстрѣе двинулись впередъ.

Съ другой стороны такой способъ движенія впередъ вызываетъ громадный расходъ силъ, не ускоряетъ его и, кромѣ того, сопряженъ съ трудностью поднять людей, находящихся въ сферѣ огня. Эти соображенія говорятъ въ пользу длинныхъ перебѣжекъ. Разъ удалось поднять людей то они должны бѣжать до тѣхъ поръ, пока это возможно по состоянію физическихъ силъ и по дѣйствительности непріятельскаго огня. Выгода длинныхъ перебѣжекъ заключается также въ томъ, что у людей нѣтъ времени обращать вниманіе на товарищей, выбывающихъ изъ строя и что вслѣдствіе повышенной дѣятельности мускуловъ и нервовъ, они менѣе обращаютъ вниманія на наличность опасности. Вообще же короткія перебѣжки идутъ въ разрѣзъ съ самою идеею наступленія и стремленіемъ возможно скорѣе сойтись съ врагомъ. Частыя остановки во время наступленія—могила энергичнаго наступленія говоритъ Генигъ.

Нельзя отрицать трудности поднять людей, а потому перебѣжки слѣдуетъ дѣлать возможно длиннѣе. Разъ, въ мирное время, люди будутъ пріучены дѣлать длинныя перебѣжки они будутъ ихъ примѣнять и во время войны, когда во всякомъ случаѣ легче укоротить перебѣжку чѣмъ, удлинить ее.

Подъ сильнымъ, огнемъ вѣроятно не будетъ возможно сразу поднять весь взводъ, фланги его чаще всего отстанутъ и присоединятся позднѣе. Когда же поднимется только часть людей то весьма возможно, что они, изъ-за опасенія остаться въ одиночествѣ или попасть подъ выстрѣлы своихъ товарищей залягутъ. Такимъ образомъ, сама собою перебѣжка сдѣлается короткою и будетъ исполняться мелкими частями. Во время мирнаго обученія необходимо требовать длинныхъ перебѣжекъ и не стараться потворствовать человѣческимъ слабостямъ.

[29]

Движеніе для удара въ штыки обыкновенно начиналось съ 200 — 300 шаговъ, иногда и съ большихъ разстояній. — Впрочемъ во время дѣйствій въ горахъ были случаи, что противники въ теченіе нѣсколькихъ часовъ лежали другъ противъ друга въ разстояніи 100 шаговъ, не рѣшаясь двинуться впередъ. Какихъ либо опредѣленныхъ формъ не придерживались, и починъ движенія, чаще всего, исходилъ отъ офицеровъ. Люди постепенно поднимались и бросались впередъ. Этими минутами часто пользовались русскіе для производства контръ-атакъ. Штыки обыкновенно примыкались передъ самымъ ударомъ или даже во время движенія.

Штыковые бои велись съ величайшимъ ожесточеніемъ; управленіе боемъ было невозможно и онъ продолжался до тѣхъ поръ, пока одна изъ сторонъ не обращалась въ бѣгство; но и послѣ этого одиночные люди продолжали драться.

Въ ходъ пускались штыки, приклады, руки, ноги и даже зубы. Не раненыхъ плѣнныхъ почти не было. Безпорядокъ, царившій послѣ свалки, обыкновенно дѣлалъ преслѣдованіе огнемъ невозможнымъ. Японцы всегда оставались на занятой позиціи и не преслѣдовали; они прежде всего заботились о возстановленіи порядка.

Ночные бои происходили часто. Они не представляютъ чего-либо новаго, но трудность подвести массы къ противнику днемъ, а также желаніе воспользоваться ночью для внезапнаго появленія придаютъ имъ особенное значеніе. Во всякомъ случаѣ, въ войнахъ будущаго съ ними придется считаться. Бои эти требуютъ наличности строжайшей дисциплины у нижнихъ чиновъ, рѣшимости и осмотрительности у начальниковъ. Необходима тщательная развѣдка. Всѣ части должны получать опредѣленныя задачи; резервы необходимы. Вообще, эти бои носятъ характеръ массовыхъ атакъ.

Японцы производили ночныя атаки слѣдующимъ образомъ:

Движеніе начиналось по условленному знаку. Впереди шли дозоры знакомые съ мѣстностью, за ними части инженерныхъ войскъ, назначенныя для разрушенія препятствій; далѣе слѣ-

[30]

довала густая цѣпь съ резервами на близкихъ дистанціяхъ. Связь между линіями поддерживалась патрулями. Приказанія передавались знаками или свѣтовыми сигналами при помощи маленькихъ фонарей. Стрѣльба не допускалась, а потому ружья не заряжались. Послѣ занятія позиціи части приводились въ порядокъ и позиція приспосабливалась къ оборонѣ. Для распознаванія своихъ японцы пользовались бѣлыми нарукавными повязками, которыя много способствовали сохраненію порядка и спокойствія.

Употребленіе лопаты при наступленіи есть признакъ позиціонной войны.

Совершенно своеобразную роль играло у японцевъ самоокапываніе, къ которому однако необходимо относиться съ чрезвычайною осторожностью, не преувеличивая его значенія. Не слѣдуетъ забывать, что вся война въ Манджуріи носила характеръ черезмѣрной осторожности и медлительности, и что едва ли нѣчто подобное можетъ повториться въ Европѣ. Не взирая на пылъ, присущій японцамъ, всѣ ихъ дѣйствія носили печать осмотрительности. При пассивности русскихъ наступленіе могло вестись систематически, закрѣпляя лопатою каждый сдѣланный на мѣстности шагъ; но врядъ ли бы это было возможно при энергичномъ и дѣятельномъ противникѣ. Примѣненіе самоокапыванія во время атаки ведетъ къ ослабленію огня и къ невознаградимой потерѣ времени. Пріобрѣтаемое, благодаря ему, преимущество, заключающееся въ томъ, что въ случаѣ контръ-атаки цѣпь пріобрѣтаетъ точку опоры, едва ли уравновѣшиваетъ потерю энергіи наступленія. Энергія атаки и стремленіе впередъ несомнѣнно значительно пострадаютъ вслѣдствіе ничѣмъ неоправдываемыхъ остановокъ, которыми можетъ воспользоваться энергичный противникъ. Разъ начато рѣшительное движеніе впередъ, всякій добровольный перерывъ боя знаменуетъ собою ослабленіе огня и равносиленъ кризису созданному себѣ атакующимъ.

Иное дѣло, когда наступленіе выдохлось и настаетъ та критическая минута, когда люди не въ силахъ двинуться впередъ. Въ этомъ случаѣ будетъ умѣстнымъ взяться за лопату съ

[31]

тѣмъ, чтобы переждать кризисъ и избѣжать безпорядочной стрѣльбы, ведущей къ безцѣльной тратѣ патроновъ. Но какъ только подойдутъ поддержки, устроенное закрытіе должно быть немедленно покинуто.

Въ ослѣпленіи японскими успѣхами легко поддаться соблазну придавать новымъ явленіямъ войны преувеличенное значеніе. Не говоря о томъ, что пользованіе лопатою при наступленіи не составляетъ ничего новаго, не слѣдуетъ упускать изъ виду общей обстановки, при которой ведется война и въ особенности характеръ дѣйствій противника. Во всякомъ случаѣ переноситъ въ полевую войну уроки крѣпостной было бы равносильно желанію похоронитъ наступательный духъ арміи.

Безспорно, не слѣдуетъ совершенно пренебрегать лопатою при наступленіи; но между пренебреженіемъ этимъ средствомъ и постояннымъ, обязательнымъ пользованіемъ имъ, существуетъ золотая середина. Подлежитъ большому сомнѣнію, не быстрѣе ли достигали японцы намѣченной цѣли въ тѣхъ случаяхъ когда они не прибѣгали къ самоокапыванію.
Шаблоны не пригодны, они убиваютъ починъ, самодѣятельность, энергію и мыслительныя способности исполнителей т. е. тѣ именно качества, которыя болѣе всего нужны въ современномъ бою.

Успѣхъ зиждется не на формахъ а на духѣ арміи, носителями котораго являются офицеры. Развить у офицеровъ самостоятельность, починъ и готовность взять на себя отвѣтственность составляетъ главнѣйшую задачу работы мирнаго времени, если не желаютъ, чтобы армія погрязла въ формахъ и оказалась несостоятельною на войнѣ.

[32]