Де Лазари А. [Н.] Химическое оружие в прошлом и настоящем

Военно-исторический журнал. 1940. №4. С. 23-36.

Боевые отравляющие вещества были впервые применены в массовом масштабе во время газобаллонной атаки германцев у Ипра 22 апреля 1915 г. С тех пор прошло 25 лет. За эти четверть века буржуазная военная мысль, анализируя опыт первой мировой империалистической войны, внимательно изучала возможности химического оружия. При этом она старалась определить его место в следующей большой войне. Мы подчеркиваем этот условный термин «большая война» потому, что химическое оружие в так называемых «малых» войнах империализма по ряду соображений или вовсе не применялось или использовалось в ограниченных масштабах.

Какое же место буржуазная военная мысль определила новому оружию, получившему столь широкое применение в первую мировую войну?

Можно с уверенностью сказать, что империалисты в решающей войне не откажутся, несмотря ни на какие договоры и соглашения, от применения отравляющих веществ и, конечно, не оставляют надежды испытать это грозное средство против Советского Союза. В официальных высказываниях большинство иностранных военных специалистов, как правило, избегают говорить о применении химии, предпочитая держать эту область в секрете. Но многие военные авторитеты капиталистического мира совершенно открыто заявляют, что в будущей войне химическое оружие должно быть использовано в значительно большем масштабе и более совершенными способами, чем в войну 1914-1918 гг.

Бывший начальник химической службы армии США ген. Фрайс пишет: «Следует вспомнить, что ни одно могущественное боевое средство никогда не оставалось без применения, раз была доказана его сила. Отравляющие вещества показали себя в мировой войне одним из самых сильных видов оружия… Употребление отравляющих веществ нельзя приостановить каким-либо соглашением, потому что если путем соглашения можно было бы приостановить употребление какого-либо могущественного оружия войны, то и всю войну можно было бы предотвратить соглашением.

Пусть знает мир, что мы будем употреблять отравляющие вещества против всех армий, которые станут воевать против нас. Пусть знает мир, что мы предполагаем пользоваться отравляющими веществами до самых крайних пределов нашего искусства…

Употребление газов в мировую войну было детской игрой по сравнению с тем, какие отравляющие вещества будут применяться в будущем»{1}. В том же духе высказывается и ряд французских авторов (ген. Фонвиль, Анри ле-Вита) и многие их английские коллеги (Фуллер, Давидсон

[23]

Пратт, Виктор Лефебюр и т. д.). Впрочем, едва ли тезис, высказанный ген. Фрайсом, требует каких-либо особых доказательств: для советской военной мысли всегда было очевидно, что никакие соглашения, так же как и соображения «гуманности» и морали, не остановят применение отравляющих веществ буржуазными армиями тогда, когда они найдут это выгодным для себя. Об этом свидетельствует наличие химических частей и химической подготовки во всех больших армиях и бурное развитие химической промышленности после мировой войны. Химическое оружие занимает определенное место во всех стратегических, оперативных и тактических концепциях, выдвинутых буржуазной военной мыслью в последнюю четверть века.

Из изложенного с полной ясностью вытекает необходимость тщательного изучения всего процесса развития химического оружия, как в течение первой мировой империалистической войны, так и в последующий период, ибо без этого трудно составить представление о месте химического оружия в современной войне.

По своему назначению химическое оружие делится на три группы.

Первая и основная группа, которая и является химическим оружием в прямом смысле этого слова, — боевые отравляющие вещества (OB), т. е, химические соединения, обладающие ядовитыми свойствами и способные по своим физико-химическим свойствам непосредственно воздействовать отравляющим образом на организм человека и животного.

Две другие группы — дымообразующие и зажигательные вещества (ДВ и ЗВ) — относятся к химическому оружию, поскольку их применение и действие, как и OB, основано на химических процессах. Для применения ДВ и ЗВ используются одни и те же или во всяком случае аналогичные приборы и машины, что и для OB. Эти приборы и машины составляют вооружение специальных химических войск.

Мы в данной статье ограничимся только изложением вопросов, связанных с развитием применения OB.

Говоря об отравляющих веществах, необходимо знать и помнить об основных свойствах, отличающих их от прочих родов оружия. Такими свойствами являются всепроникаемость и длительность действия. Эти свойства достаточно удачно выражены Фуллером, который в своей книге «Реформация войны» пишет: «Пуля, упав на землю, «умирает», частица химического вещества продолжает «жить» иногда несколько дней. Вообразите себе пулемет, выпускающий миллионы пуль в минуту, причем каждая такая «пуля» странствует между деревьями, переползает через стены, поникает в дома, закрытия и убежища»{2}.

Обладая такими свойствами, отравляющие вещества представляют собой грозное оружие; но их применение требует большого умения и навыков в обращении, в выборе места, времени и соответствующих метеорологических условий, чтобы всю мощь химического оружия направить и только на противника и обезопасить от поражения собственные войска и тылы. Отсюда вытекает сложность и ответственность применения OB и необходимость самого тщательного изучения как всех условий их использования, так и методов защиты.

Зарождение химического оружия

Попытки применения в бою различных отравляющих веществ относятся к глубокой древности. Достаточно указать, что с тех пор, как человек вооружился луком, известно было употребление яда для стрел, а с целью подавления противника применялись всевозможные отравляющие или ядовитые Средства, вплоть до забрасывания ядовитыми змеями и насекомыми. Что касается позднейшего времени, то по документальным свидетельствам современников уже в XIX в. делались

[24]

предложения о применении химических средств. Так, во время войны 1812 г. священник церкви Ижорского ружейного завода Захарий Лятушевич в секретном докладе на имя русского военного министра графа Аракчеева писал: «…Известно, что усиленные купоросные и селитренные кислоты действуют на тела разрушительным образом. Сии жидкости жгут не только лица и руки, также самое одеяние, коснувшееся их, и глаза, поражая, истребляют их и производят нестерпимую боль в существе страждущем… Почему, если бы во время сражения действовать на неприятеля сим жгучим веществом особенно неожиданно, то смело полагать можно, что при пособии таком произведется смятение, расстройство и плен…».

Интересно отметить, что уже и тогда инициаторы применения химических средств создавали легенды о «гуманности» этого оружия. В том же докладе Аракчееву поп Лятушевич писал: «Меж тем язвы от сих разрушительных веществ мгновенно обезоруживающих неприятеля, сообразно человеколюбивым чувствованиям, менее пагубны и смертоносны, нежели от раздробляющего металла… а ежели жидкость направлять прямо на глаза, то их можно будет брать, как слепых куриц»{3}.

В 1813 г. после сражения у Бауцена магистрат Берлина предлагал ген. Бюлову применить при защите города против войск Наполеона вместо штыков длинные кисти, опускаемые перед атакой в окись синильной кислоты; этими кистями солдаты должны были смазывать лица противника.

В 1855 г. английский инженер Д’Эндональд, изучившим выплавку серы, предложил англо-французскому командованию взять Севастополь посредством отравления гарнизона сернистым газом. 7 августа 1855 г. проект этот был одобрен английским правительством, но взятие войсками союзников Малахова кургана, а затем и падение Севастополя оставили предложение Д’Эндональда без осуществления.

Такие удушающие вещества, как хлор и фосген, были известны еще в XVIII в.; дифенилхлорарсин, так называемый «синий крест», считавшийся в империалистическую войну новым средством, был открыт в 1885 г., а знаменитый иприт (дихлордиэтилсульфид) как химическое соединение в нечистом виде был впервые получен и описан в 1886 г.

Противогазы, как средство защиты от отравления через дыхательные пути, также появились задолго до нашего времени; они применялись главным образом горнорабочими и людьми других профессий, вынужденными работать в пыльном или зараженном воздухе.

Таким образом, идея использования химического оружия зародилась давно. Но отсутствие достаточной материальной базы химической промышленности, неразработанность средств и способов защиты от OB собственных войск и слабость химической науки вплоть до первой мировой империалистической войны 1914-1918 гг. не давали возможности использовать химическое оружие в массовом масштабе.

Из химического оружия, которое могло быть использовано с началом мировой войны, существовали лишь: в Германии — огнеметы, еще мало усовершенствованные, и во Франции — 26-мм ружейные химические гранаты с бромацетоном. Всего таких гранат французы имели около 30 тыс. штук, причем они рассматривались как подсобное средство для крепостной войны. Разрыв бромацетоновой гранаты вызывал только некоторое раздражение глаз и кашель.

Инициатива применения OB в широком масштабе принадлежала Германии. Уже в сентябрьских боях 1914 г. на р. Марне и на р. Эн обе воюющие стороны ощущали большие затруднения в снабжении своих армий снарядами. С переходом в октябре ноябре к позиционным формам обе стороны не могли осилить укрытого мощными окопами против-

[25]

ника с помощью обыкновенных артиллерийских снарядов. OB же обладают возможностью поражения живой силы противника в местах, недоступных действию даже самых крупных снарядов. И Германия, обладая наиболее развитой химической промышленностью, стала на путь широкого применения OB. О развитии германской химической промышленности говорит, например, следующий факт. Германия производила в 1913 г. 125 тыс. тонн красок, в то время как США производили 3,3 тыс. тонн, Англия — 2 тыс. тонн, а Франция — 1 тыс. тонн в год. А производство OB особенно связано с производством красок{4}.

Германская химическая промышленность обладала огромной сырьевой базой в виде самых распространенных химических продуктов: хлор, бром, азот, мышьяк, сера, фосфор, серная, азотная, соляная и уксусная кислоты, метиловый спирт, анилин, толуол, этилен, треххлористый алюминий, четыреххлористый углерод.

В странах Антанты во время воины положение химической промышленности вообще и красочной в частности было далеко не такое, как в Германии. Еще в 1915 г. союзники даже не отдавали себе отчета в том, какая неразрывная связь существует между войной и промышленностью красок. Характерно, что когда в феврале 1915 г. английская палата общин обсуждала вопрос, как получить анилин, исчезнувший с английского рынка после объявления войны, один депутат запротестовал, заявив, что «внимание парламента не должно отвлекаться вопросами, не имеющими отношения к войне». Ровно через два месяца это невежество английских заправил дорого обошлось их войскам во время газобаллонной атаки германцев у Ипра.

Первые попытки использования OB были проведены французами и немцами в 1914 г. в столь незначительном масштабе и с таким слабым эффектом, что даже не вызвали никаких конкретных ответных мер противохимической обороны.

В январе 1915 г. германцы закончили разработку нового химического снаряда, известного под маркой «Т». Это был 15-см артиллерийский снаряд с сильным бризантным действием, начиненный раздражающим химическим веществом — ксилилбромидом; впоследствии ксилилбромид был заменен бромацетоном и бромэтилкетоном. 31 января германцы применили такие снаряды на русском фронте в левобережной Польше, в районе Бо-лимова. Несмотря на то, что было израсходовано до 18 тыс. снарядов, содержащих 63 тонны OB, это нападение оказалось в химическом отношено безуспешным вследствие малой летучести OB в зимних условиях.

В январе того же года французы отправляют на фронт первые химические 26-мм ружейные гранаты (этилбромацетоновые) и в марте впервые применяют их, но без заметных результатов; в то же время появляются такие же химические ручные гранаты.

Апрель и май 1915 г. ознаменовались первыми случаями массового применения ОВ с помощью газобаллонных атак: на западноевропейском театре — 22 апреля у Ипра и на восточноевропейском театре — 31 мая у Воли Шидловской, в районе Болимова (на р. Равке к западу от Варшавы).

Атака у Ипра

Сражение у Ипра было предпринято германцами со специальной целью испытать на фронте новое оружие — газ (хлор). Когда к концу 1915 г. необходимые приготовления внутри страны были закончены и практические испытания на фронте были сделаны, гер-

[26]

манское главное командование избрало для целей газовой атаки 15-й корпус, который занимал позицию против юго-западной части Ипрского выступа от канала до дороги в Менен (см. схему). На основании метеорологических наблюдений предполагалось, что новое оружие лучше всего испытать в период приближающегося господства южных ветров; поэтому, для опыта был избран участок фронта, обращенный на север.

В директиве главного командования 15-му корпусу указывалось, что он должен произвести только испытание нового вида оружия. Таким образом, германцы не придавали предстоящему опыту применения OB никакого оперативного значения.

Закапывание впервые испытываемых газовых цилиндров на фронте 15-го корпуса было начато в феврале, и к 10 марта весь участок корпуса был подготовлен для газовой атаки. Время атаки, однако, постоянно откладывалось, так как необходимые южные и юго-западные ветры не дули. В течение этого периода газовые цилиндры, хотя и закопанные, частично разрушались случайными попаданиями артиллерийских снарядов.

25 марта командующий 4-й германской армией решил перенести приготовления к газовой атаке в северо-восточный сектор выступа у Ипра, на фронт 46-й резервной дивизии и 26-го резервного корпуса. Последующая подготовка к наступлению на этом участке фронта вновь подтверждает, что газовая атака не преследовала каких-либо значительных оперативных целей. В «Инструкции к атаке на Пилькем», датированной 14 апреля, штаб 4-й германской армии рассчитывал, что по захвате высот около Пилькема удержание противником выступа у Ипра станет невозможным. Дальнейшие задачи ограничивались выходом частей армии к каналу у Ипра, т. е. срезанием выступа. Никаких резервов для усиления 4-й армии главное командование не выделило ни перед атакой, ни во время боев, продолжавшихся вплоть до конца мая. Командующий 4-й армией по собственной инициативе взял 43-ю резервную дивизию с участка 2-го резервного корпуса и 22 апреля разместил ее три полка с артиллерийской бригадой в районе, центр которого находился в 25 км к северо-западу от Ипра. Как более отдаленный резерв, в районе южнее Брюгге находилась гвардейская кавалерийская дивизия; ее конно-артиллерийская бригада и пулеметный эскадрон участвовали в сражении. В течение боя различные другие части 4-й армии выдергивались с участков, не охваченных сражением, и использовались на усиление атакующих частей.

На фронте атаки в 6 км было установлено 5 730 баллонов. В добавление к ним было приготовлено 24 тыс. новых баллонов половинного объема. Баллоны были сгруппированы в батареи по 20 газобаллонов в каждой. Для наполнения их потребовалось 180 тонн сжиженного хлора.

В боевом приказе 26-му резервному корпусу говорилось: «Цель — захват возвышенности у дороги Безине — Пилькем — Лангемарк — Пелькапеле. Как только цель будет достигнута, войска должны окопаться, организуя взаимную фланкировку важнейших пунктов»{5}. При этом не было указано никакой специальной тактики использования нового оружия. Действие газов считалось настолько сокрушительным, что согласно приказу пехота должна была следовать за газовым облаком с примкнутыми штыками и незаряженными ружьями. Выступление пехоты назначалось через 15 минут после выпуска газа.

Атака началась в 17 часов (по английскому времени) 22 апреля.

45-я резервная дивизия встретила значительные затруднения у Штеенштрате. Здесь, по невыясненным причинам, выпущенный из баллонов газ не рассеялся. Дивизия упорно сражалась за Штеенштрате и заняла эту

[27]

деревню только поздно вечером, после того как она была окружена со всех сторон.

Продвижение 46-й резервной дивизии на Ипрский канал было также медленным, но поздно вечером она его достигла всюду, а у Гет Сас даже перешла на западный берег. Левый фланг дошел до паровой мельницы восточнее Безинса.

Атака 26-го резервного корпуса удалась лучше. В частности 52-я резервная дивизия уже в 18 часов достигла Пилькема и Ганебека. Вскоре после 18 часов ей было приказано не продвигаться далее южных склонов возвышенности Пилькем.
Продвижение 51-й резервной дивизии было немного более трудным. Газовое облако не дало полного эффекта в развалинах Лангемарка и по сторонам дороги Пелькапеле — Карселяр. К 18 часам, однако, Лангемарк был пройден, и дивизии было приказано овладеть предмостным укреплением выше Ганебека (юго-западнее Лангемарка) и, если возможно, взять Сен Жюльен.

Результатом атаки 22 апреля для германцев явилось продвижение их в глубину французских позиций до 4 км и вклинение в расположение союзников, как указано на схеме.

В официальном описании атаки по английским источникам действия оборонявших выступ у Ипра англо-французских войск представляются в следующем виде.

«22 апреля была прекрасная утренняя заря. Воздушная разведка заметила утром значительное оживление позади германских линий и некоторую деятельность в роще Хутульет, Утром был значительный артиллерийский обстрел Ипра 8-дм. гаубицами и легкими орудиями, а к полудню — дорог, ведущих в город; но этот обстрел постепенно затих, и все вокруг стало спокойно.

Внезапно в 17 часов началась новая ужасная бомбардировка Ипра тяжелыми гаубицами. Деревни на фронте Ипра, в общем до сих пор нетронутые, были также сильно обстреляны. Одновременно французские полевые орудия к северо-востоку от Ипра открыли ускоренный огонь, хотя германская полевая артиллерия молчала{6}.

Сначала некоторые офицеры, слышавшие стрельбу, подумали, что недавно прибывшая Алжирская дивизия «расстреляла сама себя», но те, кто был на удобных для наблюдения пунктах, видели два любопытных зеленовато-желтых облака на земле по ту сторону Лангемарка на фронте германских линий. Распространяясь в сторону, эти газовые облака поднимались кверху и, продвигаемые вперед легким ветром, становились голубовато-белым туманом, таким, какой можно видеть над мокрым лугом в морозную ночь. Позади тумана противник, под гром своего ураганного огня, продвигался вперед. Вскоре, раньше чем сообщение достигло штаба 5-го корпуса, в замке Гальдериц (2 км к западу от железнодорожной станции Ипр) был замечен особенный запах газа, вызывавшего жжение глаз и раздражение носа и горла.

Прошло, однако, некоторое время, прежде чем было установлено, что желтое облако было газом, о котором уже раньше было получено предупреждение{7}. Одновременно французские колониальные войска без офицеров начали устремляться назад по тыловым дорогам 5-го Вскоре затем было замечено, что и французские территориаль-

[28]

ные войска переходили в беспорядке мосты через канал к северу о Ипра. Невозможно было понять, что видели африканцы, но по силе их кашли острому раздражению горла было ясно, что они сильно страдали; деморализация была полная.

Запряжки и повозки французской полевой артиллерии, отступавшие в тыл, и толпы беглецов становились все гуще и беспорядочнее. Отдельные люди бежали до Вламертинга и дальше. Хотя огонь 75-мм пушек

[29]

велся правильно, было очевидно, что случилось что-то очень серьезное, и что тем более обратило на себя внимание, когда около 19 часов огонь французских орудий внезапно прекратился»{8}.

За событиями 22 апреля можно проследить также по записи в дневнике офицера канадского полка Дуасона, который находился в тот день в окопах английских войск.

«Мы вышли на свежий воздух, чтобы хоть на несколько минут избавиться от духоты окопов, — пишет Дуасон.— Дул слабый северный ветер Уже довольно скоро с той стороны, где залегли французские окопы, послышался звук частой стрельбы. Шел горячий бой. Один из моих товарищей взял полевой бинокль и стал исследовать местность, надеясь уловить что-нибудь новое в ходе сражения. Вдруг он оторвал глаза от бинокля.

— Французов прорвали! — крикнул он.

Тогда мы вскочили и тоже схватили бинокли. Я увидел зрелище до того ужасное, что сердце у меня остановилось.

Тысячи маленьких человеческих фигурок бежали по полю, а за ними текло, ползло, преследуя их, огромное зеленовато-серое облако. Облако выходило точно из-под земли, оттуда, где между Лангемарком и Бисмутом пролегали германские траншеи. Оно плыло по ветру, расстилаясь, заполняя каждую ямку, каждую выбоину, затопляя, как вода во время потока, воронки и траншеи. Чем больше разрасталось облако, тем желтее оно становилось.

Человеческие фигурки бежали очень быстро, но облако их нагоняло. Люди падали; одни пытались подняться, другие зарывались носом и ртом в землю, чтобы не дышать отравленным воздухом. Ничего не помогало. И люди бились о камни, цеплялись руками за траву, точно захлебываясь — как утопленники на сухой земле.

Несколько человек успели вырваться вперед. Они добежали до нас. Это были тюркосы, недавно привезенные из Африки. Они остановились подле нас, страшно кашляя, с темно-багровыми лицами и слепые. Они успели только рассказать нам, что там, где проходит облако, все гибнет, ничего не остается. Даже бабочки падают на землю мертвыми, трава и листья желтеют, точно в несколько минут настала зима».

Сражение у Ипра, начавшееся газобалонной атакой 22 апреля и продолжавшееся до середины мая, привело к последовательному очищению войсками Антанты значительной части территории Ипрского выступа. При этом англо-французы понесли значительные потери. За один день 22 апреля французы потеряли 15 тыс. человек отравленными, из которых 5 тыс. умерли (33 проц.), 2 470 человек пленными и 45 орудий. В последующие дни, с 24 апреля по 24 мая, немцы произвели еще пять газобаллонных атак на различных участках Ипрского выступа, занятых английскими войсками, израсходовав 330 тонн хлора. Англичане потеряли 7 тыс. человек отравленными, из которых умерли 350. Но уроном, нанесенным союзникам, и ограничился успех германцев. Скромная эксплоатация применения нового оружия объясняется неуверенностью в нем германского командования, не подкрепившего свое наступление сколько-нибудь значительными резервами. Первый эшелон германской пехоты, осторожно следовавший за облаком хлора в значительном отдалении от него, опоздал для развития успеха, дав возможность англичанам своими резервами закрыть образовавшуюся брешь.

Тактическая внезапность при сосредоточении мощных резервов могла бы привести германцев к большой оперативной победе, заставив Антанту очистить Ньюпор и Дюнкерк, для овладения которыми впоследствии германская армия затратила так много безрезультатных усилий.

[30]

После сражения у Ипра основной и общепринятой формой применения химического оружия в течение 1915 г. являлась газобаллонная атака.

Однако такие атаки, применявшиеся германцами в большом масштабе на протяжении более полугода, не дали им ни оперативных, ни значительных тактических выгод. Потери, понесенные армиями Антанты от OB, судя по опубликованным итогам, были чувствительны, но не настолько, чтобы обеспечить сколько-нибудь значительный оперативный перевес для германцев. Германцы не сумели оценить и использовать главное свое преимущество, заключавшееся во внезапности применения нового средства борьбы в большом количестве, и не использовали, таким образом, беззащитность своих противников.

Опыт мировой войны

Одним из существенных итогов кампании 1915 г. было введение во всех армиях специального химического обучения войск и создание химической дисциплины. Вместе с тем угроза дальнейшего применения химического оружия заставила все армии обратить особое внимание на организацию метеорологической службы и обеспечение войск специальными наставлениями и инструкциями по противохимической обороне (ПХО).

В 1916 г. газобаллонный способ химического нападения получил дальнейшее развитие, причем этот способ, кроме германцев, стали применять с осени 1915 г. англичане, с начала 1916 г. французы и с лета 1916 г. русские. Однако задачи оперативного масштаба, которые еще могла преследовать газобаллонная атака в 1915 г. на базе неожиданности и беззащитности противника, теперь для- нее стали недоступными. Появление защитных средств, укрепление химической дисциплины, отпадение элемента внезапности заставили уже в 1916 г. рассматривать газобаллонную атаку лишь как средство истощения противника, нанесения ему потерь. Типичным газом атаки сделался хлор в смеси с фосгеном. Пытались применять еще хлор с хлорпикрином.

Но большая зависимость газобаллонной атаки от общих и местных метеорологических условий, рельефа местности и очертания фронта, возможность собственного отравления при внезапном изменении направлений ветра, громоздкость подготовки самих газобаллонных нападений{9} все это вскоре побудило применить OB не путем газопуска, а в виде стрельбы особыми химическими снарядами из артиллерийских орудий или минами из минометов и газометов. Стрельбой подобными снарядами можно было образовать облако OB в пределе досягаемости артиллерийских орудий или минометов в любом месте и в гораздо меньшей зависимости от состояния погоды. Одновременно повышалась управляемость химическим оружием и возможность использования для него существующей материальной части.

В 1916 г. применение артиллерийских химических снарядов (французский — фосгеновый и германский — дифосгеновый, или «зеленый крест») носило еще опытный характер. Кроме использования французами Фосгеновых снарядов при обороне Верденского укрепленного района в феврале 1916 г., в течение всего года не было случаев применения артиллерийской стрельбы химическими снарядами с оперативными целями. Да и под Верденом французы испытали свой снаряд впервые, и следовательно, ввести его в план операции как определенный фактор истреблена они не могли. Применение германцами снарядов с «зеленым крестом» в июне 1916 г. у Вердена также было лишь опытом, перенесенным с полигона на фронт.

[31]

Нельзя не отметить быстрый рост средств противохимической обороны Противогаз получает такую «гибкость», которая позволяет ему быстро реагировать на каждое появление нового газа введением соответствующих элементов. Рост химической подготовки и укрепление химической дисциплины наряду с усовершенствованием противогаза резко снижают потери войск от химического нападения.

По мере усовершенствования противогаза меняются и способы тактического применения OB. Если в 1915 г. основным назначением OB было поражать незащищенного и неискушенного еще противника, то с усовершенствованием противогазов стали стремиться захватить противника врасплох, поразив его раньше, чем он успеет надеть противогаз, или истощить защитную способность противогаза путем продолжительных повторяющихся одна за другой газовых атак, или «обойти» противогаз применением таких OB, мельчайшие частицы которых не задерживались бы поглотителем противогаза.

В этот же период начинают применяться и раздражающие (слезоточивые) вещества с целью лишь понизить боеспособность противника, заставив его надеть противогаз.

1917 год становится важнейшим этапом в дальнейшем развитии химического оружия вследствие боевого использования таких химических веществ, как дифенилхлорарсин, адамсит (арсины) и дихлордиэтилсульфид, получивший широкую известность под названием «иприт» по месту своего применения у Ипра в июле 1917 г. Если в начале 1917 г. газобаллонные атаки все еще повторялись, то середина и особенно конец года характеризуются резким сокращением числа нападений этого вида, а затем и полным их прекращением. Центр тяжести переносится на стрельбу артиллерийскими химическими снарядами, на минометно-химические и газометные нападения. С одной стороны, техника дает химические вещества, обладающие большой силой поражения (иприт, арсины), с другой — вырабатываются более разнообразные и удобные как технические, так и тактические приемы использования химических артиллерийских снарядов. По словам Брухмюллера, «не было ни одного случая стрельбы снарядами с цветным крестом, чтобы неприятельская артиллерия, стоявшая на совершенно закрытых позициях, не была приведена к молчанию»{10}.

Возможность массового применения OB в короткий срок и на значительных дистанциях придает стрельбе химическими снарядами и газометанию оперативное значение. В 1917 г. союзники из-за обстрела химическими снарядами должны были в одном случае отсрочить на три недели, а в другом совсем прекратить наступление во Фландрии. При таких условиях вполне естественно, что в 1918 г. артиллерийская химическая стрельба становится обязательным фактором каждой большой операции как германцев, так и союзников. Насколько прочное место в операции заняла артиллерийская химическая стрельба, можно судить по тому, что 50% всех выпущенных в 1918 г. германцами артиллерийских снарядов были химическими. Французы за несколько месяцев войны в 1918 г. израсходовали свыше 2 млн. таких снарядов.

Об эффективности артиллерийских снарядов говорит следующая справка американского автора Прентиса (Prentis) в его книжке «Chemical agents in War» (1937 г.).

Из 10 млн. артиллерийских снарядов, которые были снаряжены ипритом, около 9 млн. падают на последний период войны. От этих снарядов пострадало 400 тыс. человек, что дает 22,5 выстрела на одного пораженного. Для контраста можно привести цифры потерь, причиненных взрывчатыми веществами, т. е. огнестрельным оружием: 5 млрд. фунтов взрывчатых веществ, использованных всеми воюющими армиями во время

[32]

войны, дали 10 млн. человек потерь, следовательно на каждого пораженного пришлось 500 фунтов взрывчатых веществ; 50 млрд. ружейных и пулеметных выстрелов поразили 10 млн. бойцов, или каждый пораженный обошелся в 5 тыс, выстрелов. О мощности химического оружия свидетельствуют также цифры потерь англичан .от применения германской артиллерией химических снарядов. В 1918 г. общее число отравленных — 115 764, из коих умерли 993. При общих потерях английской армии за 1918 г. в 852 861 человек потери от химических артиллерийских снарядов составляют, таким образом, 13,63%.

Процент потерь французской армии от OB в операциях с 1 марта по 20 сентября выражается следующими цифрами:

С 1 марта до 6 апреля (первое наступление германцев) 39,72%
С 27 мая до 6 июня (второе-наступление германцев) 11,17%
С 9 до 15 июня (наступление германцев в районе Нуайон-Мондидье) 17,15% С 15 июня до 31 июля (третье наступление германцев и контрнаступление Антанты) 30,14%
С 1 августа до 20 сентября (Амьенская операция французов) 23,39%)
В среднем 24,3%

В то время как за весь период войны количество потерь французов от OB составляет всего лишь 5%, в последний год, т. е. в кампанию 1918 г., оно достигает 25% всех потерь. Этим, в частности, объясняется то обстоятельство, что процент потерь от OB в американской армии был выше процента потерь других армий (до 27%).

Обращает на себя внимание малый процент потерь от OB в германской армии, что объясняется инициативой в применении как средств химического нападения, так и средств противохимической защиты, которую германская армия сохраняла в течение всей воины.

В отношении средств ПХО необходимо отметить, что к 1918 г. противогаз стал необходимым предметом боевого снаряжения бойца. По словам Фрайса{11}, это прекрасно иллюстрируется описанием предметов снаряжения, брошенного отступавшими солдатами британской армии и подобранного во время большого германского наступления в марте 1918 г. Из 10 тыс. человек более 6 тыс. побросали свои ружья, но противогазы бросили только 800 человек. Противогаз в 1918 г. не являлся особо удобоносимым аппаратом, и английский тип его не представлял в этом отношении исключения; но солдат знал, что в случае химической атаки у него не остается никаких шансов на спасение, если он утеряет свою маску. Вследствие этого он сохранял ее, в то время как бросал остальное вооружение.

В итоге 1918 год в области применения OB хотя и оставил еще многое в стадии испытания, но приоткрыл уголок той завесы, которая скрывает от нас будущее химического оружия.

Опыт последних войн

После мировой империалистической войны 1914-1918 гг. вопрос об использовании химического оружия вплоть до последнего времени не сходит со страниц буржуазной печати. Быстрый темп развития воздушных сил увеличил уязвимость всех стран с точки зрения воздушного нападения. Возможность использования химического оружия авиацией (авиахимбомбы, распыление OB) сделала реальной угрозу применения химических средств для поражения глубокого тыла и населения противника. Начинается широкая разработка как теории авиационно-химического нападения на войска и тыл страны противника, так и методов Противовоздушно-химической обороны (ПВХО). Появляется целая лите-

[33]

ратура о воздушно-химической войне. Одновременно в важнейших буржуазных странах делаются усилия для того, чтобы организовать и координировать работу предприятий химической промышленности. Это должно было облегчить и улучшить дело снабжения материалами для химической войны. При этом исследовательская работа в области подготовки к химической войне в империалистических государствах ведется преимущественно в направлении применения химического оружия с воздуха. Тем не менее угроза воздушно-химического нападения еще ни разу не была реализована империалистами в полном масштабе.

Первый сравнительно широкий опыт применения OB после мировой войны дала итало-абиссинская война 1935-1936 гг. Здесь химическое оружие оказало решающее влияние на исход кампании в пользу итальянских захватчиков. Особенностью применения OB в этом случае являлось то, что химическое оружие было обращено против абиссинской армии, не имевшей средств химической защиты и не располагавшей тем же оружием для ответного удара.

Подготовка итальянцев к ведению химической войны началась еще до начала военных действий; первые перевозки OB по Суэцкому каналу были зарегистрированы в нюне 1935 г. За период с 25 июня 1935 г. по 19 января 1936 г. итальянцами было провезено по Суэцкому каналу 45 тонн иприта, 265 тонн удушающих OB. 12 183 авиахимбомбы, 3 227 зажигательных бомб и 185 огнеметов. Использование этих средств было начато итальянцами в ноябре 1935 г.

В последний период войны итальянцы применяли химические средства в особенно больших размерах путем распыления OB с самолетов. Абиссинская армия и население несли большие потери от OB. По сообщению Циммермана от 20 апреля 1936 г. из Аддис Абебы при общих потерях абиссинцев с начала войны в 50 тыс. человек потери от OB исчислялись приблизительно в 15 тыс., из них 10 тыс. приходилось на долю армии и 5 тыс. — на гражданское население.

Изучение опыта применения химических средств борьбы в итало-абиссинской войне наталкивается на большие трудности, ибо, за исключением отдельных отрывочных сообщений корреспондентов, мы не располагаем никакими материалами. Вопросы организации и тактики химических нападений, а равно сведения о материальной части химического оружия и природе OB остаются тщательно скрытыми. Имеющиеся сведения говорят о применении авиахимических бомб, снаряженных ипритом, а также о разбрызгивании жидкого иприта путем специальных распылителей. О стрельбе химическими артиллерийскими снарядами сообщений прессы нет.

В войне 1936-1939 гг. в Испании OB применены не были. Зато весьма широко применялось и применяется химическое оружие японскими интервентами в Китае.

В японских войсках, действующих в Китае, имеются химические подразделения. Так, в южной части провинции Шаньдунь в боевых действиях участвовали два химических батальона под командой генерал-майора Мотома; части под командованием генерал-майора Кикуци также имели в своем составе химические подразделения и т. д. Японская артиллерия имеет 20-25% химических снарядов в боевом комплекте батарей, а авиация — 30% химических бомб (50-кг химические и 15-кг осколочно-химические раздражающего действия).

В период боев японцы не применяли химических средств нападения, не считая отдельных попыток использования их, например, в Шанхае. По мере возрастания сопротивления китайских войск японцы начали вводить в дело OB сначала в небольших размерах, а затем и более широко.

По заявлению начальника политотдела военного совета Китая ген. Чжень-Чена, начиная с 4 апреля 1937 г., японские войска неоднократно применяли OB в боях у г. Таэрчжуана в виде химических снарядов.

[34]

19 апреля того же года в Центральном Китае в районе Исяня и Лияна были также применены химические снаряды; 3 мая в районе Уху японцы использовали химические снаряды со слезоточивым OB; 4 мая во время уличных боев в Суиьцзяпу были использованы OB и т. д.

1 сентября агентство Рейтер сообщало, что японцы применяют на всех фронтах Китая отравляющие газы. Иностранные наблюдатели отмечали, что в боях на р. Янцзы около Ханькоу, в районе Жуйчана и Шахэ, а также к югу от Цзюцзяна и Наньканй (Синьцзы) японцы применяли OB удушающего действия. 21 сентября 1937 г. корреспондент ТАСС сообщал, что по сведениям китайского командования па фронте в долине р. Янцзы действуют два отдельных химических батальона: один на южном, другой на северном берегу. Китайскими войсками были захвачены различные образцы химического вооружения японских войск, в частности ядовитодымные шашки, снаряженные раздражающими OB чихательного действия (видимо, дифенилхлорарсин). Шашки были размером 22 x 11 см с красной полоской на корпусе, с кольцом для носки и запалом для зажигания. Ядовитодымные шашки японцы применяли главным образом перед началом атаки на расстоянии 200-300 м от переднего края обороны китайских войск. Действие OB, находящегося в шашках, вызывало сильное раздражение носоглотки.

В этот же период японцы начинают применять ручные химические гранаты со слезоточивым OB (видимо, хлорпикрин). Отмечались также случаи повторного применения химических снарядов с нестойкими OB невыясненного характера; судя по ранее применявшимся снарядам, последние в качестве OB имели фосген или дифосген.

3 октября 1937 г. при наступлении японцев на Утайшаньский партизанский район ими были применены в широких масштабах различные средства химического нападения (химические снаряды, ядовитодымные шашки и химические авиабомбы).

О значительных масштабах применения OB свидетельствует количество солдат китайской армии, пораженных OB. За первый год войны, по сообщению газеты «Синьхуажибао», 8-я народно-революционная армия потеряла 710 человек отравленными, т. е. 6,3% из общего числа потерь (11 180 человек); в других частях китайской армии количество пораженных OB исчислялось в несколько тысяч человек. Нет никаких оснований считать, что японская военщина не сделает попытки применять отравляющие вещества в еще большем, чем до сих пор, масштабе. Наоборот, опыт показывает, что японские оккупанты не считаются ни с какими международными обязательствами, которые предусматривают формальный отказ от применения отравляющих веществ, как средства войны.

В идущей сейчас второй империалистической войне в Европе отравляющие вещества еще не нашли применения{12}. Причины «воздержания» империалистов от использования этого мощного средства борьбы следует искать в общих предпосылках, приведших к столь своеобразному течению войны на западноевропейском театре.

* * *

Химическое оружие к концу первой мировой войны играло лишь вспомогательную роль. Его применение имело место главным образом в обстановке позиционной войны. Ныне отравляющие вещества стали таким оружием, которым почти в любой боевой обстановке могут пользоваться все войсковые соединения и от которого они должны уметь

[35]

защищаться в случае, если его применит противник. Роль химического оружия, несомненно, повысилась.

Правда, пока что химическая война ведется преимущественно лишь в наставлениях по ПХО и в специальной военно-химической литературе. Даже в уставах иностранных армий, а также и в общей военной литературе о химических средствах, как правило, упоминают лишь вообще и вскользь, а часто и вовсе ничего не говорят.

Опыт «малых» войн после первой мировой империалистической войны как будто не подтверждает прогноза, что масштаб использования химического оружия в дальнейшем значительно превзойдет размеры его применения в первую мировую империалистическую войну. Однако подобное заключение было бы скороспелым и неосторожным. Ведь весь период, прошедший после окончания первой мировой империалистической войны 1914-1918 гг. явился лишь подготовкой ко второй империалистической войне, которая уже фактически началась, но еще не получила своего полного развития. Все так называемые «малые» войны (в колониях и полуколониях), происшедшие за этот период, явились своего рода «опытным полем» для подготовки империалистами «большой» войны. Использование химического оружия в ограниченном масштабе в этих «малых» войнах или отказ от него является не чем иным, как маскировкой, мерой обеспечения внезапности и секретности применения химического оружия в огромных масштабах в наиболее подходящий для империалистов момент. А таким моментом может явиться развитие второй империалистической войны и во всяком случае нападение на СССР.

Однако страны-агрессоры ошибутся, если думают встретить в лице Красной Армии противника, безоружного в химическом отношении. Мы смело можем ответить ям словами товарища Ворошилова: «…перед лицом химического оружия мы не будем безоружны. Мы сумеем защитить наши войска от химического нападения».

Советское правительство неоднократно заявляло о своей готовности не применять химическое оружие. Оно присоединилось к международной конвенции об отказе от воздушно-химических нападений, как средства войны. Недавно, разоблачая клеветнические измышления о применении Красной Армией отравляющих газов в Финляндии, штаб Ленинградского военного округа заявлял, что «Красная Армия достаточно сильна, чтобы не нуждаться в применении каких-либо отравляющих газов, не говоря уже о том, что Красная Армия считает применение таких газов антиморальным и преступным, подлежащим безоговорочному и всеобщему осуждению». Здесь с предельной ясностью изложено принципиальное отношение Советского государства к применению отравляющих веществ.

Победы двух сталинских пятилеток обеспечили создание в СССР передовой химической промышленности. Эта промышленность получает мощное развитие в третьей пятилетке, являющейся «пятилеткой химии». Красная Армия вполне подготовлена как к противохимической обороне, так и к использованию средств химического нападения. И все же советское правительство готово отказаться от использования химических средств войны и доказывает это делом. В то же время Полевой устав Красной Армии открыто предупреждает всех ее врагов, что «Средства химического нападения, указания на которые имеются в Полевом уставе, будут применены Рабоче-Крестьянской Красной Армией лишь в том случае, если наши враги применят их первыми против нас» (ПУ 36).

[36]

Примечания:

{1} Фрайс Д. и Вест К. Химическая война. М., 1924 г., стр, 421-422.

{2} Фуллер. Реформация войны. М., 1931 г., стр. 37.

{3} ЦВИА, д. № 17934.

{4} Хлор, входящий в состав большинства боевых отравляющих веществ и в частности иприта и люизита, широко применяется в промышленности красок, например для приготовления индиго. Фосген служит для приготовления целой серии красок — яркокрасных, синих и фиолетовых. Вот почему фабрика красок легко превращается в фабрику боевых отравляющих веществ.

{5} Edmonds J. Е. and Wynne G. C. Military operations, v. III, France and Belgium, 1915, Lip. 1927.

{6} Германская легкая полевая артиллерия согласно распоряжению молчала от 17 часов до 17 час. 10 мин., дабы не рассеивать газового облака, а потом открыла шрапнельный огонь.

{7} Еще в конце марта пленные немцы, взятые в южном секторе Ипрского выступа, показывали о большом количестве газовых баллонов, установленных в окопах, и сообщали об их назначении. 13 апреля еще более точное предупреждение было получено от германского перебежчика, перешедшего к французам в районе Лангемарка. Однако французское и английские командование не обратило внимания на это предупреждение.

{8} Edmonds J. E. and Wynne G. C. Military operations, v. III, France and Belgium. 1915, Lip. 1927.

{9} Газобаллоны представляли собой металлические цилиндры длиной 1 м и диаметре 15 см.

{10} Брухмюллер. Германская артиллерия во время прорывов в мировой войне. М., 1937 г.

{11} Фрайс А. и Вест К. Химическая война. М., 1924 г.

{12} По сведениям германской печати, в декабре 1939 г. в морском бою английских крейсеров с германским линкором «Адмирал граф Шпее» у Монтевидео англичане якобы применили артиллерийские химические снаряды, в результате чего на германском линкоре оказались пораженные отравляющими веществами. Однако, насколько достоверно это сообщение, судить пока еще трудно.