Skip to main content

Гундогдыев О. А. «Как стадо испуганных овец, гнали текинцы неприятеля…»

Военно-исторический журнал. 2004. № 8. С. 67-69.

В 80-х годах XIX века русская армия, дотоле успешно осваивавшая земли Средней Азии, встретила упорное сопротивление Туркмении. После падения в 1881 году туркменской крепости Геок-Тепе историк Н. Латкин отмечал: «Туркмены и особенно текинцы горячо любят свою родину и готовы защищать ее до последней капли крови, что они и доказали при Геок-Тепе, где русские потеряли больше, чем вообще за время завоевания в Средней Азии»{1}. Сам генерал М. Д. Скобелев был восхищен боевыми качествами туркмен{2}.

Вскоре после присоединения туркменских земель к Российской Империи, 24 февраля 1885 года, был сформирован отряд туркменской конной милиции, который, в частности, участвовал, в 1890 году в разведке афганской границы{3}. 7 ноября 1892 года отряд был преобразован в Туркменский конно-иррегулярный дивизион, а 30 января 1911 года — в Туркменский конный дивизион.

В обширном труде «Закаспийская область» (1901 г.) говорится, что, хотя население области и было освобождено от всеобщей воинской повинности, тем не менее туркмены (преимущественно текинцы) состояли на службе в дивизионе: «Условия комплектования в общем таковы же, как и других милиционных частей, существующих на Кавказе, т.е. в него поступают туземцы по добровольному желанию, причем от казны выделяется каждому всаднику-джигиту один кавалерийский карабин и 25 рублей в месяц. На эти деньги он должен содержать себя и лошадь… В Закаспийской области при сформировании пограничного надзора Закаспийского таможенного округа желающих служить… туркмен оказалось втрое более числа имевшихся вакансий… И надо отдать полную справедливость джигитам Туркменского конно-иррегулярного дивизиона, что все они в своих на­циональных барашковых папахах (шапках), в халатах с погонами с изображением на них букв «Т», опоясанные ремнями с блестками, к которым прицеплены кривые туркменские шашки, и с винтовками-берданками за плечами представляют из себя типы отчаянных, лихих наездников и рубак…»{4}.

В 1909 году русский офицер Д. Н. Логофет в своих путевых заметках также положительно отзывался о туркменских конниках: «Это хорошая воинская часть, — писал он, — Сидящая на отличных конях. Служба всадников совершенно та же, что и наших казачьих частей. Офицеры же… частью производятся из тех же всадников… Вообще туркмены представляют собой прекрасный материал для комплектования нашей кавалерии. По своему характеру и веками усвоенным понятиям эта народность, особенно желательная в рядах нашей армии»{5}.

Когда началась Первая мировая война, в Закаспийском крае приступили к формированию на базе дивизиона Туркменского конного полка. Датой его рождения считается 29 июля 1914 года.
Формировался полк на добровольных началах и исключительно на средства самих туркмен. Это было специально отмечено туркестанским генерал-губернатором: «При формировании конного Туркменского полка туркмены Мервского, Тедженского и Асхабадского уездов поставили отличных текинских лошадей, снарядили всадников всего на сумму 60 тыс. рублей, что дало возможность выступить вновь сформированной части в отличном виде как в отношении обмундирования, так и конного состава»{6}.

С первых месяцев войны туркмены участвовали в боевых действиях. В декабре 1914 года от одного из туркмен, находившихся в действующей армии, в Ашхабаде была получена открытка следующего содержания: «Слава Богу, туркмены поддержали свое имя и показали… что существует народ — туркмены. Наш эскадрон показал себя на деле»{7}.

Туркменские всадники не могли остаться незамеченными. Известный со времен Русско-японской войны корреспондент Ф. Купчинский писал в ноябре 1914 года в «Петроградском курьере»: «В бою под Сольдау, на германской земле, впервые видел новые конные части нашей армии из туркмен. В громадных папахах и халатах, на которых так странны погоны и кривые дореформенные сабли, они так похожи на каких-то древних монголов-воителей, полудикие на вид, стройные, темно-смуглые, на стройных, нервных и сухих лошадях, на седлах с круглыми чепраками красного цвета, вышитыми яркими шелками… Их появление всюду производит фурор и обращает всеобщее внимание. Они не держатся ровного строя, действуют как друзья, как соратники, равноправные, равносильные, признающие только свои заповедные конные и сабельные приемы, свою рубку, свой натиск, свою разведку.

Не признают рыси — только галоп и карьер или мелкий шаг, ровный, в котором сидят, как вкопанные в конские спины, ровно, стройно, красиво, заставляя всякого собою любоваться. Про них кругом и солдаты говорят: «Дикие, а как ездят!». Они охотно покупают у местного населения продукты и

[67]

аккуратно до педантизма со всеми расплачиваются. Привезли с собой запасных коней, палатки из ковров, приехали на войну, как на праздник, веселыми, радостными, бодрыми и уже не в первом бою принимают непосредственное участие, очень много наезжают коней, пользуясь для этого разведками, которые делают не хуже регулярной конницы, порою бросают коней и идут пешком, часто заходят дальше всех и приносят великолепные донесения»{8}.

А ведь прошел всего месяц, как туркмены прибыли на фронт. Еще 12 октября 1914 года командир Туркменского конного полка, назначенный начальником конницы 1-го Туркменского армейского корпуса, полковник С. И. Дроздовский обеспокоенно писал начальнику 2-й бригады 15-й кавалерийской дивизии: «В указании вашего превосходительства тем более нуждаюсь, что Туркменский конный полк будет первый раз действовать совместно с частями русской конницы, и это первая боевая его задача…»{9}.

Уже 17 ноября 1914 года на имя полковника Дроздовского поступило донесение, в котором, в частности, говорилось: «Унтер-офицер пошел вдоль опушки, обошел кругом и прошел по мосту, где рубили ваши туркмены, и говорит, что он усыпан трупами и раненых, по его словам, очень много. Я должен сказать, что благодаря атаке туркмен мы смогли только унести себя»{10}. Речь шла о знаменитом бое, о котором писал 23 ноября 1914 года в «Русском слове» военный корреспондент В. И. Немирович-Данченко: «Перед боем у Ловича из Осмолина и Жихлина неприятель сосредоточился в Кернове и 16 ноября в тумане двинулся на нас. Немцам удалось таким образом незаметно добраться до Дуплиц. В мглистой дали этот маневр был замечен одной из среднеазиатских кавалерийских частей, на высокие боевые качества которой указывал еще М. Д. Скобелев. В настоящую войну эта конница своей порывистой и неодолимой отвагой не раз сбивала с толку германцев, не считавших такие удары возможными. Один из офицеров германского генерального штаба говорил: «Кто же мог думать, что у русских есть «дьяволы», совершающие то, что должно быть вне пределов человеческих сил. Разве можно предвидеть подвиги, граничащие с безумием. Они не поддаются здравому расчету.

Так и тут эти удивительные всадники, силу которых впервые почувствовали в Текинском и Мервском оазисах, угадав противника, пошли на его пехоту конным строем с таким изумительным бешенством, на которое только способны эти истинные поэты-воины. Нам передают, что налет их на большие силы оторопевших немцев невозможно описать. Каждый момент этого боя был необычайным. Рубили, с гиканьем бросались в самую гущу ощетинившихся штыками колонн, перескакивали через людей в их середину, охватывали их отовсюду. Мало того что эти степные богатыри заставили отойти германскую пехоту, но и весь путь их отступления они замостили трупами врагов. Это сплошное поле смерти, где трудно ступить, не наткнувшись на сраженных шашками немцев. Удары наших азиатских героев были и ужасны, и молниеносны. Встречаются мертвецы, раздвоенные

[68]

от плеча до пояса. Налет этих губительных всадников был такой, что от сдвигавшихся для своей защиты маленьких каре врагов не осталось никого. Еще раз война показала нам, каким великолепным боевым материалом мы обладаем за песками и пустынями Каспийского моря…»{11}.

Согласно выявленной в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) телеграмме, посланной начальнику штаба 1-го Туркестанского армейского корпуса полковником Дроздовским, 21 октября 1914 года в Туркменском конном полку насчитывалось 627 всадников, 2 штаб-офицера, 15 обер-офицеров{12}.

За два с половиной месяца участия туркмен в боевых действиях на германском фронте 67 всадников были награждены Георгиевскими крестами, свыше 70 человек – орденами Св. Станислава и Св. Анны разных степеней{13}, а также медалями.

Командир полка ценил своих солдат и заботился о них. Вот письмо на имя рядового Момми Аллаберди-оглы, который после тяжелых ранений в феврале 1915 года был отправлен в тыл: «Момми Аллаберди. Я, полковник Дроздовский, благодарю тебя за молодецкую службу. Пусть Бог помогает поскорее тебе поправиться от ран, чтобы вернуться в полк, где все ждут тебя и рады, что Бог тебя сохранил… Когда приедешь в полк, получишь Георгиевский крест. Я напишу в Асхабад, что всадник Момми Аллаберди — молодец, все будут почитать Момми Аллаберди. В полку все благополучно. Поправляйся, Бог тебе поможет, и пиши: что нужно, все пришлю. Твой командир Дроздовский»{14}.

31 марта 1916 года император Николай II повелел полк, состоявший в основном из текинцев Ахла и Мерва, «именовать впредь Текинским конным полком».

28 мая 1916 года произошло крупнейшее Доброноуцкое сражение, когда 9-я армия Юго-Западного фронта разбила австро-венгерскую армию генерала Пфланцера. Русское командование не сумело правильно распорядиться конницей. Великолепный 3-й конный корпус графа Келлера остался не у дел. Лишь один Текинский конный полк был брошен на противника. Туркмены не растерялись.

Этот бой ярко описал один из корреспондентов газеты «Вечернее время»: «Дело произошло 28 мая и считается небывалым в военной истории делом, хотя в эту войну наши войска внесли совершенно новые страницы в военную историю.

Было утро. Вдоль всего фронта неслись грохот орудий, рвущихся снарядов и треск пулеметов. Пехота была уже в огне. Шел горячий бой. Все воины, от командира бригады до последнего солдата, понимали, что начинается необыкновенное.

Текинцы давно уже на конях. Насторожились люди и кони. Всадники втихомолку вытащили свои кривые клычи [сабли] и пощупали остро отточенные столетние клинки. Убедившись, что все в порядке, замерли, страстно ожидая боя.

И вдруг команда: «В атаку!».

Одно неуловимое короткое мгновение, и уже свистит ветер в ушах, и где-то, словно очень далеко, такают пулеметы, ухают снаряды, и переливается ружейная перестрелка. Кони распластались и идут, как вихрь, злые, сильные. Пригнулись всадники, и их черные, блестящие глаза зорко смотрят вперед, туда, где желанный рукопашный бой.
А там виднеются лишь окопы, окаймленные ленточкой огня.

Через несколько секунд степные скакуны донесли до врага всадников. Над окопами взвились черные кони и всадники с кривыми саблями. Три линии окопов… Тысячи пехоты… Пулеметный огонь…

На всю эту силу обрушился полк степных всадников в огромных бараньих папахах. Обрушился, клином врезался в неприятельские позиции, прошел, сея смерть, три линии окопов, разделился надвое, прошел по флангам, и ничто не могло удержать этого бешеного вихря, этой лавины, стремительно несущей смерть и смятение. Войска, видевшие лихой налет текинских джигитов, умело и доблестно руководимых русскими офицерами — «боярами», в восторге кричали «ура!» и не могли оторваться от этой блестящей, захватывающей боевой картины.

В это время среди окопов текинцы бились с австрийцами, глубже и глубже врубаясь в их массу. Уже кони начали бить и грызть противника, уже исчезли из виду текинцы, и только по ярко вспыхивающим зигзагам кинжалов можно было следить за их кровавой работой. В дело пошла пехота. Вновь заговорили орудия. И вдруг враг дрогнул. Сначала десятки, потом сотни и тысячи людей ринулись в беспорядочное, позорное бегство. Стоны, вой, крики, топот многих тысяч ног — все смешалось в вихре смятения и шума. Как стадо испуганных бурей овец, гнали текинцы неприятеля и разносили его. Один всадник налетал на десятки врагов, убивал и разгонял их.

Видно было, как отлетали головы австрийцев и катились по земле, в то время как джигит уже откидывался в седле для нового смертоносного удара. Попадались отрубленные руки с предплечьями и ключицами и перерубленные пополам тела.

На многие десятки верст разогнали текинцы большие силы австрийцев, уложили 2000 и взяли в плен более 3000. По всем направлениям на дорогах валялись брошенные орудия, пулеметы, зарядные ящики, ружья и убитые лошади, миллионы патронов.

Армия Пфланцера была совершенно разгромлена — в этом не было сомнения.

Текинцев, много содействовавших этому важному делу, носили на руках. А джигиты скромно молчат, как всегда, и в глазах живет лишь страстное, ненасытное желание нового, такого же славного боя. Вечером только они тихими голосами передают друг другу отдельные эпизоды боя и показывают, как рубили они и как несли их верные друзья-кони. Радуются джигиты, что там, на родине, они расскажут о великой войне и к истории их древних, как их клычи, родов прибавят новые, славные страницы»{15}.

Архивные материалы о Текинском конном полке за 1916-1918 гг. пока не обнаружены. Некоторые данные о дальнейшей судьбе туркмен можно почерпнуть из воспоминаний генералов — руководителей Белого движения.

Во главе Текинского конного полка генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов в ночь на 19 ноября 1917 года двинулся на Дон, чтобы возглавить Белое движение. Туркмены безгранично доверяли Корнилову, который в конце XIX века служил в Туркмении, великолепно знал туркменский язык и не раз ходил с туркменами в разведку на территорию Афганистана.

Южнее г. Сураж полк наткнулся на засаду красноармейцев и попал под артиллерийский и пулеметно-ружейный огонь. Л. Г. Корнилов, не желая подвергать туркмен дальнейшему риску, переоделся в гражданскую одежду и отправился на Дон один. Около 200 туркмен попали в плен. Их содержали в Брянске и Минске. Впоследствии они были амнистированы и отправлены на родину, но перед этим легендарный В. И. Чапаев лично набрал 30 человек во главе с Юсупали Мередали в свою дивизию.

Другая часть полка во главе с полковником Н. П. Кюгельгеном дошла до Новгород-Северска (ныне г. Новгород-Северский), где джигиты участвовали в боях против советских войск на стороне украинских контрреволюционеров. С согласия властей Украинской Рады остатки полка переехали по железной дороге в Киев, где оставались до вступления в город частей Красной армии. 26 января 1918 года полк был распущен. Однако 40 туркмен во главе с Ханом Хаджиевым добрались все-таки до Новочеркасска, где лично охраняли Л. Г. Корнилова до самой его смерти. Туркмены были и телохранителями А. И. Деникина, с которым отправились в эмиграцию{16}.

Такова вкратце история Текинского конного полка, героически сражавшегося на фронтах Первой мировой войны и покрывшего себя неувядаемой славой.

Примечания:

{1} Живописная Россия / Под ред. П. П. Семенова. СПб.; М., 1885. С. 18.

{2} Керсновский А. А. История русской армии. В 4 т. М.: Голос, 1999. Т. 2. С. 301.

{3} По афганской границе: Рекогносцировка и расспросные сведения Туркменского конно-иррегулярного дивизиона штабс-капитана милиции М. К. Маргания. Асхабад, 1885. С. 18.

{4} Закаспийская область. Асхабад, 1901. С. 50.

{5} Логофет Д. Н. На границах Средней Азии (путевые очерки). Персидская граница. СПб., 1909. Кн. 1. С. 104-105.

{6} Асхабад. 1915. 1 февр. № 31.

{7} Асхабад. 1914. 14 дек. № 310.

{8} Цит. по: Асхабад. 1914. 23 нояб. № 289.

{9} Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 3639. Оп. 1. Текинский конный полк, 1897-1899, 1914-1915 гг. Д. 6. Л. 5-5об.

{10} Там же. Д. 2. Л. 142-142об.

{11} Цит. по: Асхабад. 1914. 30 нояб. № 296.

{12} РГВИА. Ф. 3639. Оп. 1. Текинский конный полк. Д. 10. Л. 11-11об.

{13} Асхабад. 1915. 4 февр. № 33.

{14} Асхабад. 1915. 21 февр. № 50.

{15} Цит. по: Асхабад. 1916. 30 июня. № 161.

{16} Гундогдыев О. А. Трагедия Текинского полка // Вечерний Ашхабад. 1992. № 115.

[69]