Skip to main content

Козлов Д. Ю. Некоторые аспекты оперативного применения сил русского флота в ходе Первой мировой войны

Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. Материалы Международной научной конференции. Москва, 7-8 сентября 2004 года / [отв. ред. В. П. Козлов]. — М.: Наука, 2006. С. 251-253.

События Первой мировой войны по сей день привлекают к себе внимание военно-морских специалистов, особенно в связи с развитием военно-морской техники и, как следствие, в связи с изменениями форм и способов применения сил флота. Именно в период Первой мировой войны новые рода сил флота — морская авиация и подводные лодки — стали полноправными участниками вооруженного противоборства на море. Появились новые разновидности морского оружия и классы боевых кораблей, расширился спектр решаемых ими задач, существенно изменился характер боевых действий на морских и океанских театрах. Условия борьбы на море настолько усложнились, что появилась новая форма применения сил и средств флота — морская операция. Резко возросла роль систематических боевых действий: война на море превратилась из дискретной последовательности одноактных столкновений группировок надводных кораблей в непрерывную борьбу во всех природных средах, результат которой зачастую можно оценить лишь с помощью статистических данных.

Особый интерес представляет опыт оперативного применения сил флота на отечественных морских театрах как на закрытых (Балтийском и Черноморском), так и на открытом (Северном). Обстановка, сложившаяся на отечественных водах к 1914 г., как это ни парадоксально, во многом схожа с ситуацией первых лет наступившего столетия: в обоих случаях российский Военно-морской флот оказался ослабленным. В начале XX в. в ходе Русско-японской войны 1904-1905 гг. Россия лишилась только что созданного флота на Тихом океане, а также большей и лучшей части Балтийского флота, отправленной на Дальний Восток в составе эскадр вице-адмирала З. П. Рожественского и контр-адмирала Н. И. Небогатова. В результате Россия, уступавшая к началу XX столетия по количеству боевых кораблей основных классов лишь Великобритании и Франции, выбыла из числа ведущих морских держав и уже не смогла по целому ряду объективных и субъективных причин возродить морские силы, несмотря на принятие ряда программ военного кораблестроения. В преддверии XXI в. отечественный военно-морской флот в полной

[275]

мере испытал на себе разрушительные последствия крушения СССР и тяжелого социально-экономического кризиса 1990-х годов, сопоставимых по своим результатам с серьезным военным поражением, итогом чего стала утрата превосходства в морских силах даже над сопредельными государствами. Вот почему опыт событий девяностолетней давности представляет собой не только академический интерес.

С началом Первой мировой войны перед российским военно-морским командованием стоял ряд оперативных задач, прежде всего оборона важнейших участков побережья и основных районов базирования флота. Особую значимость эта проблема приобрела на Балтийском море, где противник имел возможность сосредоточить морские силы, многократно превосходившие русский Балтфлот (эта угроза реализовалась на практике, например, в августе 1915 г. при проведении немцами Ирбенской операции, а также в октябре 1917 г. — операции «Альбион» по захвату Моонзундских островов). Поэтому опасность вторжения основных сил германского флота в Финский залив для высадки десанта у ворот столицы стала основным фактором, определявшим замысел применения Морских сил Балтийского моря, реализованного как в последних предвоенных планах, так и в планах применения Балтфлота в период войны.

«План операций Морских сил Балтийского моря на случай возникновения Европейской войны» 1912 г.{1}, по которому развертывался Балтийский флот в начале Великой войны, предусматривал решение важнейшей оперативно-стратегической задачи — недопущение флота противника в восточную часть Финского залива. Для этого с объявлением мобилизации в самой узкой части Финского залива — между островом Нарген и мысом Порккала-Удд планировалось создать минно-артиллерийскую позицию, основу которой составляли массированное минное заграждение, прикрываемое на флангах многочисленными береговыми батареями калибром до 356 мм и развернутые восточнее него ударные и обеспечивающие силы флота. Сражение на минно-артиллерийской позиции мыслилось как совокупность согласованных по целям и задачам, месту и времени боевых действий надводных кораблей и подводных лодок, которые на заранее подготовленном рубеже должны были наносить удары по главным силам неприятельского флота. Используя категории современного военно-морского искусства, эти действия можно назвать морской операцией по обороне важного участка побережья и района базирования флота{2}.

В этой операции планировалось задействовать весь Балтийский флот — линейную и обе крейсерские бригады, две минные

[276]

дивизии, бригаду подводных лодок, силы и средства береговой обороны, более 40 кораблей и вспомогательных судов. Предполагалось, что на рубеже центральной минно-артиллерийской позиции Балтийской флот сможет задержать германский Флот открытого моря на 12-14 суток, достаточныих для развертывания 6-й армии, назначенной для обороны столицы. План 1912 г. впервые предусматривал комплексное применение разнородных маневренных сил — надводных кораблей и подводных лодок, а также позиционных средств и береговой обороны — в их оперативном (в некоторых случаях и тактическом) взаимодействии. Это обстоятельство, несмотря на некоторые очевидные недостатки — одновариантность и отсутствие оперативной перспективы, — позволяет считать его важной вехой в развитии отечественного, да и мирового военно-морского искусства.

Оборона морских подступов к Петротраду на протяжении всей войны оставалась важнейшей задачей Балтийского флота. В основе ее решения лежало создание на театре глубоко эшелонированной системы минно-артиллерийских позиций (центральная, фланговая шхерная, передовая, ирбенская и моонзундская) и оборонительных районов (Кронштадтский, Моонзундский, Або-Аландский). Важным элементом системы являлись оборонительные минные заграждения (в общей сложности — 34 846 мин{3}). Кроме того на флангах минно-артиллерийских позиций и на побережье к западу от о-ва Гогланд было построено 59 береговых батарей, насчитывавших 206 орудий калибром от 45 до 305 мм{4}. Прикрытие оборонительных минных заграждений возлагалось на корабельные соединения флота, береговую артиллерию и морскую авиацию. Защита флангов позиций должна была осуществляться совместно с сухопутными войсками.

Оборона Финского залива в ходе войны не подвергалась испытанию на прочность, поскольку немцы не пошли на риск, не решив предварительно своей главной задачи — завоевания господства в Северном море. Единственная попытка прорыва через передовую позицию, предпринятая флотилией германских миноносцев в ночь на 11 ноября, закончилась полным провалом — гибелью на минах семи из одиннадцати кораблей{5}. Ирбенская же позиция испытала на себе удары крупных сил германского флота в августе 1915 г. и в октябре 1917 г. и в обоих случаях была прорвана. Опыт Ирбенской (1915) и Моонзундской (1917) операций показал, что даже весьма мощные минные заграждения преодолимы при отсутствии надежного прикрытия береговыми батареями, которые в свою очередь могут быть уязвимы с сухопутных направлений.

Перед Черноморским флотом в кампаниях 1914 и 1915 гг. Верховным командованием ставилась задача воспрещения вы-

[277]

садки неприятельского десанта в районе Одессы, вызванная недостоверной разведывательной информацией о намерениях противника. Для решения этой задачи флотом проводился комплекс мероприятий и действий: создание элементов системы противодесантной обороны (включая постановку оборонительных минных заграждений на десантоопасных направлениях); мероприятия, направленные на своевременное обнаружение и поражение вражеских десантных отрядов на переходе морем, проводимые попутно с нарушением морских коммуникаций противника и недопущением выхода германо-турецких корабельных сил из Босфора.

Важным элементом боевой деятельности сил Балтийского и Черноморского флотов стало прикрытие соответственно правого и левого стратегических флангов армии от ударов со стороны моря и содействие сухопутным войскам при решении ими как оборонительных, так и наступательных задач.

Для содействия сухопутным войскам создавались, как правило, специальные временные разнородные формирования: на Балтике — Морские силы Рижского залива, на Черном море — Батумский отряд судов и Отряд судов западной части моря. В ходе совместных действий силы флота осуществляли как оперативное, так и тактическое взаимодействие с сухопутными войсками. Характер взаимодействия предопределил развитие соответствующих форм организации командования в виде оперативного подчинения флота в целом{6} или отдельных его соединений командованию сухопутного объединения, в интересах которого и организовывалось взаимодействие. Представляет значительный интерес и опыт создания разновидовой группировки сил и войск (соединений и частей армии и морской пехоты, береговой артиллерии, кораблей и авиации) под командованием флотского начальника, реализованный во время обороны устьев Дуная в конце 1916 г. Организацию сил обороны дунайских гирл без преувеличения можно назвать прообразом «оборонительного района» — формы оперативного построения сил армии и флота на приморском направлении, широко практиковавшейся в годы Великой Отечественной войны{7}.

В рамках содействия сухопутным войскам силы флота осуществляли артиллерийскую поддержку оборонявшихся и наступавших войск, которая зачастую становилась решающим фактором обстановки на приморском участке фронта, обеспечивая устойчивость обороны, взламывая оборонительные рубежи неприятеля. Черноморским флотом решалась задача пополнения и снабжения войск Кавказского и Румынского фронтов. Как правило, воинские перевозки проводились в ходе систематических боевых

[278]

действий, однако переброски крупных войсковых контингентов (до пехотной дивизии одним приемом) перерастали в морские операции по обороне морских сообщений с привлечением основных сил флота. Высаженные флотом десанты (один на Балтике и три на Черном море) не выходили за рамки тактического уровня, опыт же подготовки десантных действий оперативного (в Рижском заливе в 1916 г., в район Синопа в 1917 г.) и даже стратегического плана (в район Босфора в 1917 г.), хотя и не получил практического воплощения, внес весомый вклад в разработку целого ряда вопросов подготовки и ведения крупных десантных операций.

Одной из основных задач, решаемых Балтийским и Черноморским флотами, являлось нарушение морских коммуникаций противника. При этом формами применения сил флота на неприятельских сообщениях стали боевые действия подводных лодок и группировок надводных кораблей (на Черном море — сначала сил флота почти в полном составе, затем отрядов боевых кораблей, включавших линейные корабли и крейсера, и групп эскадренных миноносцев; на Балтийском море — отрядов крейсеров и эсминцев), минные постановки и минно-заградительные операции. Примерами последних могут служить морская минно-заградительная операция в южной части Балтийского моря (октябрь 1914 — февраль 1915 г.) и минно-заградительная операция перед устьем Босфора (июль-декабрь 1916 г.).

Особый интерес представляют действия Черноморского флота в так называемом «угольном районе» (Зонгулдак — Эрегли) и в предпроливной зоне, которые характеризовались постепенным наращиванием привлекаемых сил и средств и расширением спектра форм применения сил и способов действий. С вступлением в строй дредноутов «Императрица Мария» (июнь 1915 г.) и «Императрица Екатерина Великая» (октябрь 1915 г.) и формированием трех тактических («маневренных») корабельных групп, поочередно выходивших к побережью Гераклии, действия флота по нарушению неприятельских сообщений переросли в блокаду как высшую форму борьбы на коммуникациях.

В применении подводных лодок позиционный способ постепенно уступил место крейсерству в ограниченном районе, на Черном море организовывалось оперативное взаимодействие подводных лодок с легкими надводными силами. Балтийскому флоту с оперативно подчиненной флотилией английских подводных лодок не удалось прервать ни одну из коммуникационных линий противника (перевозки руды из Швеции и войсковые перевозки в юго-восточной части моря) на оперативно значимый промежуток времени, хотя германскому судоходству и был нанесен

[279]

определенный урон. Действия флота Черного моря оказались значительно более эффективными. Хотя полностью сорвать морские перевозки противника не удалось и здесь, резкое снижение объемов перевозок топлива из «угольного района» вынудило оттоманское правительство прибегнуть к импорту угля из Германии в ущерб поставкам военного снаряжения, в котором столь остро нуждалась турецкая армия, а после проведения Черноморским флотом минно-заградительной операции выход крупных транспортных судов из Босфора стал практически невозможным в течение почти полугода.

Проблема обороны морских сообщений приобрела особую значимость на Черном море и на Северном морском театре. Крайне ограниченные возможности железнодорожного транспорта в южных районах страны обусловили жизненно важную роль морских перевозок по Черному морю в снабжении войск Румынского, Юго-Западного и Кавказского фронтов, а также в поддержании нормальной хозяйственной жизни причерноморских губерний. Еще более серьезной проблемой оборона морских сообщений стала на Севере в связи с организацией стратегических межсоюзнических перевозок. Достаточно сказать, что в 1914-1917 гг. в русские северные порты поступило почти 25 млн тонн импортных грузов{8}, в первую очередь дорогостоящего военного снаряжения.

Для осуществления обороны (прежде всего противоминной и противолодочной) коммуникаций на Севере впервые было развернуто оперативное объединение (флотилия Северного Ледовитого океана), которому, несмотря на острый недостаток сил и средств, удалось во взаимодействии с военно-морскими силами союзников минимизировать потери грузового судоходства. Оборона морских сообщений строилась по зонально-объектовому принципу и осуществлялась, как правило, в форме систематических боевых действий. Лишь при перевозках войск или особо ценных грузов на Черном море эти действия перерастали в морскую операцию по обороне коммуникаций.

Задача поражения корабельных сил противника решалась Балтийским и Черноморским флотами в контексте усилий по завоеванию (удержанию) господства на море в форме морских операций, боевых действий и морских боев (последние происходили, как правило, в результате случайных встреч противников в море). Имели место факты наведения ударных сил на противника в море по данным радиоразведки. Так, 2 мая 1915 г. успешно реализованное наведение корабельной ударной группы на германское соединение привело к бою у о-ва Готланд между отрядами контр-адмирала М. К. Бахирева (два броненосных и два бронепа-

[280]

лубных крейсера) и коммодора Карфа (легкий крейсер, минный заградитель и три миноносца) и уничтожению неприятельского заградителя «Альбатрос». Примером морской операции по уничтожению корабельной группировки противника, проводимой на значительном пространстве морского театра с применением основных сил под руководством командующего флотом, могут служить действия Черноморского флота (адмирал А. А. Эбергард), направленные на уничтожение германо-турецких крейсеров «Гебен» и «Бреслау» 4-7 июля 1916 г.{9} По ряду причин поставленную задачу решить не удалось.

Как показал опыт мировой войны (в том числе и на отечественных морских театрах), операции и боевые действия по поиску и поражению корабельных сил противника могут иметь успех лишь при комплексном применении сил (как правило, разнородных) в их оперативном и тактическом взаимодействии и организации эффективного разведывательного обеспечения. Война продемонстрировала и явно обозначившийся разрыв между возросшим ударным потенциалом сил и их весьма скромными возможностями в обнаружении противника и выдаче целеуказания: состоявшие на вооружении средства визуального наблюдения при неблагоприятных гидрометеорологических условиях зачастую не позволяли реализовывать возможности корабельного оружия, что приводило к срыву решения поставленных задач (наиболее яркие примеры — бой у мыса Сарыч 18 ноября 1914 г., Ютландское сражение 31 мая — 1 июня 1916 г.). Это обстоятельство ограничивало тактические, а значит и оперативные возможности корабельных группировок и поставило на повестку дня вопрос о создании и внедрении принципиально новых технических средств обнаружения и целеуказания.

Задачу поражения боевых кораблей и вспомогательных судов противника решали и подводные лодки, которые вели боевые действия в предполагаемых или разведанных районах боевого предназначения корабельных группировок противника и на маршрутах их развертывания. Отечественным подводным силам по ряду причин технического и тактического характера не удалось добиться успехов в решении этой задачи, зато английские лодки, состоявшие в оперативном подчинении командующего Балтийским флотом, сумели нанести германским морским силам на Балтике ощутимые потери (потоплены броненосный и легкий крейсера, повреждены линейный крейсер, два миноносца и несколько вспомогательных судов), что способствовало достижению результатов оперативного масштаба, например длительному ограничению в использовании противником тяжелых кораблей, свертыванию им Ирбенской операции (август 1915 г.).

[281]

Богатый и весьма поучительный практический опыт оперативного применения сил флота в 1914-1918 гг. послужил основой для разработки в межвоенный период новой отрасли военно-морского искусства — оперативного искусства ВМФ, которая теоретически осмыслила, систематизировала и позволила реализовать в руководящих документах уроки борьбы на морских театрах Первой мировой войны.

Примечания:

{1} РГА ВМФ. Ф. 479. Оп. 1. Д. 146. Л. 1-10.

{2} Доценко В. Д. Балтийский и Черноморский флоты в Первой мировой войне // Морской сборник. 1994. № 9. С. 40.

{3} Гончаров Л. Г., Денисов Б. А. Использование мин в мировую империалистическую войну 1914-1918 гг. М.; Л., 1940. С. 29.

{4} Флот в Первой мировой войне / Под ред. Н. Б. Павловича. М., 1964. Т. 1. С. 307.

{5} Gagern Е. von. Der Krieg in der Ostsee. Dritter Band. Von Anfang 1916 bis zum kriegsende. Frankfurt / M., 1964. S. 95-97.

{6} В течение первого года Первой мировой войны флот Балтийского моря был оперативно подчинен главнокомандующему 6-й армией генералу от артиллерии К. П. Фан дер Флиту, в штабе которого был сформирован военно-морской отдел, руководимый капитаном 1-го ранга В. М. Альтфатером. С августа 1915 по февраль 1916 г. (до учреждения Морского штаба Верховного главнокомандующего), а затем с апреля 1917 г. до окончания военных действий Балтфлот подчинялся в оперативном отношении главнокомандующему армиями Северного фронта.

{7} См. подробнее: Козлов Д. Ю. Флот в румынской кампании 1916-1917 гг. СПб., 2003. С. 108, 109.

{8} Быков П. Д. Военные действия на Северном русском морском театре в империалистическую войну 1914-1918 годов // Война на Северном морском театре. 1914-1918 годы (сборник). СПб., 2003. С. 8.

{9} См. подробнее: Козлов Д. Ю. «Такого случая… за все время войны до сих пор не представлялось» // Военно-исторический журнал. 2004. № 1. С. 35-43.

[282]