Ланник Л. В. Еще раз о попытке подрыва КВЖД: к истории эпизода Первой мировой войны на Дальнем Востоке

Великая война 1914-1918: Альманах Российской ассоциации историков Первой мировой войны: Россия в Первой мировой войне: Вып. 8. — М.: Квадрига, 2019. С. 134-138.

В историографии и публицистике всего мира было принято сомневаться в том, что Великая война 1914-1918 гг. была конфликтом действительно всемирного масштаба, особенно при механическом сравнении размаха боевых действий этой тотальной войны с перипетиями событий 1939-1945 гг. Не вдаваясь в рассмотрение этой по-своему интересной, но не вполне профессиональной дискуссии, отметим, что за последние десятилетия трудами ученых из разных стран были заново открыты многие неизвестные или забытые страницы Первой мировой войны на периферийных театрах военных действий, как на суше, так и на море. Некоторые лакуны удается восполнить и при исследовании двусторонних отношений{1}, что не всегда может заменить работы по реконструкции коалиционного взаимодействия. В продолжение этой интересной и необходимой в том числе с этической точки зрения миссии хотелось бы представить еще один эпизод Великой войны, который может и должен стать элементом более комплексного представления о структуре противостояния великих держав не только на фронтах или в столицах, но и на территории стран, пытавшихся сохранять хотя бы официальный нейтралитет.

Хотя сюжет о попытке диверсий на КВЖД был известен еще ученым Советской России, однако до сих пор — насколько удалось установить — специальному исследованию в контексте роли Дальнего Востока в противостоянии между Антантой и Центральными державами не подвергался. Такая ситуация сохраняется несмотря на публикацию исследователем российской разведки Е. Ю. Сергеевым комплекса обнаруженных им документов об этом эпизоде{2}, а также появления статьи о совместных русско-японских усилиях по упрочению контроля над Маньчжурией и противодействию подрывной деятельности Центральных держав в Китае{3}. В силу очевидных причин взаимодействие даже внутри российского сообщества историков Первой мировой войны оставляет желать лучшего, а в данном случае к общему набору проблем добавляются и инфраструктурные трудности. При неослабевающем внимании к истории спецслужб{4} и все новых каналах сотрудничества ученых из разных стран для разработки данной темы критически необходим ряд материалов дальневосточных архивов, а также документов из Монголии, КНР, Японии, что выводит сложность проблемы на уровень, достойной усилий целого исследовательского института.

[134]

При огромной роли, которую играли военные поставки в Российскую империю из Японии, а затем и из США и других стран, в том числе и через Владивосток{5}, эффект от даже временного вывода из строя участка Транссибирской магистрали был бы значительным, не говоря уже о крупном моральном значении такого события. Успешная активность эмиссаров Германии и Австро-Венгрии в столь далеком регионе могла бы мотивировать к пассивному сопротивлению и побегам многочисленных военнопленных из Центральных держав, в 1915-1917 гг. все чаще отправляемых именно на Дальний Восток. Вполне логично, что столь широкий радиус действия германских спецслужб произвел бы впечатление и на японские элиты, в которых — особенно среди военных — сильны были прогерманские симпатии, а также явно побудил бы к еще большей осторожности правительство Китайской республики, решившееся открыто примкнуть к Антанте лишь летом 1917 г. От действительно заманчивого проекта сорвать военные перевозки по КВЖД и обозначить свое присутствие в регионе в германских военных ведомствах не отказались и после полного провала миссии 1915 г., пытаясь организовать диверсии и в 1916-1917 гг. Даже официально объявивший войну Германии Китай оставался благодатным полем для действий германских разведчиков{6} и каналом бегства из российского плена, что и давало о себе знать вплоть до начала масштабной японской интервенции на Дальнем Востоке во второй половине 1918 г. Это позволяет по-новому взглянуть на масштабы германской неудачи в данной миссии и оценить альтернативы в случае ее успеха. Для крайне ограниченных после падения Циндао ресурсов эмиссаров Центральных держав, необходимых для продолжения действий на Дальнем Востоке, потеря нескольких ценных специалистов и ценной материальной части, быстрое разоблачение замысла операции, враждебная позиция части местных элит означали не просто подрыв авторитета, а самые серьезные последствия для вербовки местного населения и для куда более безобидных миссий.

Приводимая ниже в переводе статья из некогда авторитетного германского военного органа «Милитэр-Вохенблатт» отличается хорошо знакомыми чертами соответствующего жанра, никогда не отличавшегося объективностью. Тем не менее, согласие на такую публикацию редакторов из бывших кадровых военных, их желание рассказать об этом весьма прискорбном для Кайзеррейха эпизоде Великой войны заслуживает по меньшей мере признательности и внимания. Статья — при незначительном ее объеме — ценна не только тем, что достаточно точно воспроизводит полученные едва ли не случайно сведения, но и благодаря указанию в ней ряда деталей, русской стороне не известных или оставшихся скрытыми по ряду причин, а потому в ранее публиковавшихся документах не упомянутых. Разумеется, полной достоверности приводимой в данной статье версии это не гарантирует, однако нет и очевидных доказательств ее надуманности или специально предпринятой дезинформации. В связи с этим остается лишь пожелать,

[135]

чтобы данная публикация поспособствовала более масштабному и исчерпывающему исследованию проблематики противостояния великих держав на Дальнем Востоке в годы Первой мировой войны.

Эпаминонд{7}

Неудавшийся подрыв Китайской Восточной железной дороги в 1915 году{8}

В феврале 1915 г. военный атташе при императорском германском посольстве в Китае капитан Рабе фон Паппенхайм{9} выехал из Пекина в Монголию, чтобы по поручению германского Верховного командования подорвать КВЖД в двух важнейших пунктах, а именно: туннель в Хинганских горах{10} и мост Нонни у Цицикара, то есть как раз тот мост, который в недавних боях в Маньчжурии был вновь частично поврежден{11} и сыграл определенную роль в боевых действиях. Небольшой отряд выступил из Пекина, чтобы в ходе непростой поездки через Монголию приблизиться к своим находившимся в северной Маньчжурии целям. Экспедиции деятельно помогал монгольский князь Бо Бо Чаб{12}.

С учетом сложившейся в Пекине своеобразной обстановки, когда представительства всех враждующих государств тесно соседствовали в посольском квартале, эту операцию, естественно, вряд ли можно было сохранить в тайне: еще в день отправления находившееся тогда в Пекине императорское русское посольство узнало об этом предприятии с помощью проводной связи, и уже 27 февраля (по старому стилю) командующий русским Амурским военным округом дал указание корпусу Амурской стражи взять под охрану оказавшуюся под угрозой линию железной дороги и рассеять подступающий к ней отряд.

Наше изложение событий, о чем следует предупредить особо, может опереться исключительно на зарубежные источники, ведь все участники германской экс-

[136]

педиции погибли. Господин по фамилии Йонас, находившийся на службе шведского Красного Креста, в 1917 г. в Сибири встретил одного русского ротмистра, который похвалялся, что уничтожил этот отряд и взял при этом ценные трофеи, в том числе охотничье оружие, фотоаппараты и т. д. В ходе последовавшей беседы этот штабс-ротмистр по фамилии Костюра{13} дал описание драматически развивавшихся событий:

27 февраля старого стиля{14} в Хайларе он с 17 всадниками из его 14-го Амурского конного полка получил задачу выехать навстречу экспедиции и схватить ее. В тот же день он выступил в южном направлении. На первый взгляд кажется даже загадочным, что два этих столь крохотных по сравнению с громадными тамошними пространствами отряда все же смогли найти друг друга и даже вступить в бои на встречных курсах. Однако тот, кто получше представляет себе ситуацию, вполне сможет в это поверить: ведь в этой части страны, отличающейся горным характером местности, есть лишь очень немного дорог, которые могут быть использованы зимой в снегах и льдах! Кроме того, русская разведывательная и осведомительная сеть тогда была хороша как никогда, в чем смогли убедиться и на других театрах военных действий. И, наконец, и здесь не замедлило сказаться то, с какой невероятной быстротой и сегодня еще распространяются — несмотря на бесконечные пространства — новости среди монголов.

22 марта старого стиля русский отряд на склонах Хинганских гор встретился с отрядом Паппенхайма. В одной из пещер было оборудовано укрытие. По бывшим у русских довольно точным данным отряд состоял из 2 офицеров, 4 белых солдат, 4 китайцев и 40 монголов, кроме того, 12 лошадей и 40 верблюдов. Во главе его был командир, капитан фон Паппенхайм. Русские сначала отправили одного монгола в качестве парламентера с требованием отдать лошадей и сдаться. Однако германская сторона полагала это требование неприемлемым и расчехлила пулемет. Храбрый командир отклонил и повторное требование о сдаче.

Тогда русские открыли огонь. Одним из первых погиб капитан фон Паппенхайм, получивший пулю в голову. Примерно через полчаса маленький отряд был уничтожен. У погибших были найдены точные планы железной дороги и мест подрыва, взрывчатка в немалом количестве, фотоаппараты, охотничьи винтовки, прочие документы, а также 200 тысяч русских рублей и 400 тысяч китайских долларов серебром.

Погибших похоронили на сопке под тремя деревьями. Для рытья могил пришлось использовать часть трофейной взрывчатки для подрыва глубоко промерзшей земли. Затем убитые были погребены, причем на них оставили одежду и мундиры. Между тем у вышеупомянутого туннеля другими отрядами было задержано несколько китайцев, которые уже начали готовить подрыв. Захваченные материалы отправили в Хабаровск, а охотничья винтовка господина фон Паппенхайма, а также фотоаппараты были оставлены командиру русского отряда в качестве трофеев.

Так изложил события шведу Йонасу Костюра, ставший к тому моменту полковником. С германской же стороны никаких иных сведений не обнаружено. Поэтому, сколь бы это ни казалось очевидным, более серьезных выводов из этой операции делать не приходится. Все предприятие окончилось неудачей. Весьма от-

[137]

радным признаком существовавшего тогда тесного братства по оружию является участие тех двух австро-венгерских офицеров, которые, как уже сообщалось в другом месте{15}, потом бежали из сибирских лагерей военнопленных.

Недавно в парке германского посольства в Пекине в память о погибших в ходе Мировой войны членах германской миссии был установлен памятный монумент. На простом камне прикреплена бронзовая плита, на которой высечены следующие имена: доктор В. Хемелинг, барон Хольцхауэр, Г. Ридезель барон цу Айзенбах, В. Рабе фон Паппенхайм и его спутники: X. Бергер, Кауфманн, В. Мюллер, профессор барон Пфердекэмпер, барон Кваппе, железнодорожный инженер на Шаньдунской магистрали{16}, а также имена двух австро-венгерских офицеров — обер-лейтенантов X. Веррляйна и Загоржника. Почтим же их память!

Перевод с немецкого, вступительная статья и комментарии Л. В. Ланника

[138]

Примечания:

{1} См., напр.: Deutsch-chinesische Beziehungen 1911-1927. Vom Kolonialismus zur «Gleichberechtigung». Eine Quellensammlung / hrsg. von M. Leutner. Berlin, 2006.

{2} Сергеев Е. Ю. Провал секретной миссии Вернера Рабе фон Папенгейма (неизвестная страница истории тайной войны германской агентуры на Дальнем Востоке) // http://www.rusasww1.ru/view_post.php?id=198

{3} Шулаков Я. А. Борьба с германским шпионажем на Дальнем Востоке во время Первой мировой войны: российско-японское сотрудничество // Россия и АТР. 2014. № 2. С. 33-51.

{4} В том числе и в рамках работ скорее научно-популярного характера, см.: Кирмель Н. С. Спецслужбы России в Первой мировой войне. М., 2018.

{5} См., напр. : Виноградов П. В. Владивосток в системе транспортировки военных грузов // Порох, золото и сталь. Военно-техническое сотрудничество в годы Первой мировой войны. СПб., 2017. С. 478-510.

{6} Так, в 1918 г. именно через Китай (и затем Японию) сумел добраться на Родину выдающийся германский разведчик В. О. фон Хентиг. См.: Hentig W. О. Von Kabul nach Shanghai: Bericht über die Afghanistan-Mission 1915/16 und die Rückkehr über das Dach der Welt und durch die Wüsten Chinas. Konstanz, 2003.

{7} Установить настоящую фамилию автора статьи пока не удалось.

{8} Epatninondas. Die mißglückte Sprengung der chinesischen Ostbahn 1915 // Militär-Wochenblatt. 1932. № 10. S. 328-330.

{9} В русскоязычной традиции фамилию этого древнего рода (Rabe von Pappenheim) передают, как правило, как «Пап(п)енгейм», имея в виду знаменитого генерала времен Тридцатилетней войны Г. цу Паппенгейма, однако тот был скорее однофамильцем героя событий на КВЖД, так что устаревшую и не слишком точную традицию относительно первого из них на представителей рода Рабе фон Паппенхайм можно не распространять.

{10} Между Цицикаром и Хайларом (прим. автора статьи).

{11} Имеются в виду события Японо-китайской войны (интервенции Японии в Маньчжурию) в 1931-1932 гг.

{12} Здесь и далее — названия и личные имена даны по оригиналу, при всех оговорках относительно качества немецкой транскрипции того времени. В устоявшейся русскоязычной традиции — Бабучжаб или Бавуужав, один из лидеров повстанцев, боровшихся за обретение Монголией независимости от Китая, но не получивший поддержки от правительства в Урге, в том числе благодаря позиции русской дипломатии. Примечательно, что опубликованные Е. Ю. Сергеевым документы позволяют иначе оценить позицию Бабучжаба, о чем автор германской статьи не подозревал. Не исключено, что произошла и путаница, ведь «русские» из Амурского полка вполне могли быть и монголами или бурятами.

{13} Дополнительных данных об этом офицере пока не обнаружено.

{14} То есть 12 марта 1915 г.

{15} По-видимому, в другой статье в одном из номеров «Милитэр-Вохенблатт».

{16} Провинция Шаньдун к 1914 г. была зоной германского влияния в Китае, а построенная там железная дорога стала одной из основ создававшейся тогда китайской железнодорожной сети.