Skip to main content

Локтева Н. А. Фронтовые письма как источник для изучения морального и патриотического духа солдат Первой мировой войны (по документам Госархива Самарской области)

Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. Материалы Международной научной конференции. Москва, 7-8 сентября 2004 года / [отв. ред. В. П. Козлов]. — М.: Наука, 2006. С. 100-106.

Первая мировая война, как это ни парадоксально, остается до настоящего времени малоизученным периодом в самарском краеведении, хотя в Государственном архиве Самарской области хранится достаточно большой пласт архивных документов, посвященных этой тематике.

Особенно интересными, на наш взгляд, являются письма с фронта, содержащиеся в фонде Самарского губернского жандармского управления. Этот вид источника показывает войну глазами непосредственных участников боевых действий. Солдаты и офицеры младшего и среднего звена, участвовавшие в военных действиях, находились в непосредственном контакте с живой силой противника, что существенно влияло на их отношение к войне.

Письма с фронта отражают мировоззрение и политические взгляды конкретных людей. Факты и военные события в них рассматриваются на индивидуальном уровне их участников, ведь человек в письмах описывает именно те события, которые произвели на него наибольшее впечатление. Именно этот вид источника помогает воссоздать образ «живого» человека эпохи Первой мировой войны — образ воина, позволяет раскрыть его внутренние чувства и переживания, дает возможность восстановить картину военных событий.

Изучая письма с фронта, можно под иным углом зрения, отличным от официальных, правительственных, сводок, раскрыть такие проблемы, как боевой дух солдат и их отношение к врагу, снабжение армии и условия жизни солдат.

Все письма с фронта проходили через военную цензуру, в гор. Самаре — через военного цензора Казанского военного округа. Задачи военного цензора заключались в просмотре писем и составлении отчетов, цифровых ведомостей почтовой и телеграфной корреспонденции с театра военных действий о настроениях в армии. Копии некоторых писем и выдержки из них местные военно-цензурные комиссии направляли в центр.

[100]

Военные всячески старались обойти цензуру, изыскивая способы отправки писем через случайных попутчиков до какого-либо города или железнодорожной станции. Чтобы письмо не задержала военная цензура солдаты и их родственники шли на невероятные ухищрения — от придумывания специальных шрифтов, понятных только им, до укрытия писем в орехах, вложенных в посылки.

В условиях войны определяющее значение имели моральный дух армии, формирование таких ценностей, как любовь к Родине и царю, патриотические чувства, убежденность в справедливом характере войны. Для победы над врагом народ должен был верить в свое превосходство над противником.

При объявлении войны общий эмоциональный подъем всего русского населения был небывалый. Правительственная идеологическая пропаганда убедила его, что новая кровопролитная борьба несхожа с прежними войнами и что слово «немец» является символом насилия.

Общий патриотический подъем наблюдается и во фронтовых письмах, особенно в первые годы войны. «…Моя жизнь обычна, как и каждого солдата, который предан своему милому и дорогому Отечеству и драгоценному нашему отцу всея Руси Николаю Александровичу… Вздумай, что может быть дороже всей жизни, как защищать свою дорогую родину и помочь нашим собратьям, которые страдают под игом этого немецкого зверства?.. Молитесь Богу, чтобы он дал мне мужество твердо стоять против этих тиранов, которые стремятся нас поработить; нет этого, не было и не будет, как была наша дорогая родина свободна, так и будет, ляжем все костьми и не поддадимся этой сволочи»{1}.

Еще один мотив, который звучал наряду с патриотическими чувствами, — это обращение к Богу. Религиозность для дореволюционной России была традиционна. В письмах с фронта она ощущается постоянно в обращениях к Богу: «да спасет нас Бог», «да хранит нас Небесный владыка на многие времена». Даже для не очень верующих молитва и обретение веры становились естественным в военное время: «…знаете, до сих пор я плохо верил в существование Бога, но теперь верю… Великую силу черпает дух воина в минуту смертельного боя, взглянув на крест, символ Того, Кто живот положил за други своя, за все человечество. В совершающемся вокруг него аду ярко блеснет мысль: Бог со мной»{2}.

Главная тема писем, поступающих с фронта, — описание конкретных боевых действий и участие в них. Вот одно из таких писем: «…следующую ночь пришлось идти на позиции. И вот тут немцы забросали нас своей тяжелой артиллерией. В первый раз

[101]

разрывы снарядов этой артиллерии производили на нас страшное моральное действие своим страшным треском, солдаты положительно не могли его выносить. Немцы нас выколачивали, как насекомых, с дальних дистанций, а мы ничего с ними не могли сделать, потому что наши снаряды их не достигали… Тяжелое и кошмарное воспоминание, теперь от этого приходишь в дрожь, но потом привыкли и к этому. Теперь уже тяжелая артиллерия немцев такое действие не производит, мы привыкли, и у нас есть такая же закуска для них, почему они и действуют без прежней наглости…»{3}.

Невольное сравнение своих боевых качеств с боевыми качествами соперника, выпады в адрес врага по поводу «стойкости и боевого духа неприятеля» обнаруживаются не в одном фронтовом письме: «…немцы, австрийцы хитрые, как лисицы да собаки, так трусливы; как начинаем мы все дружно штыками напирать, то они давай Бог ноги удирать»{4}.

Но наряду с этими высказываниями встречается и взвешенная оценка боевых качеств противника: «С германцами воевать трудно, теперь это видно каждому простому солдату, потому что у них все предусмотрено против нас. Ежедневно можно видеть массу германских аэропланов, строго предусматривающих все для осведомления своих войск. У них масса минометов и ручных бомб, которыми они нас засыпают. По ночам предусмотрительно освещается вся местность многочисленными прожекторами и светящимися ракетами, а у нас же последних почти совершенно нет. Преимуществует и его артиллерия, так как наша батарея даст выстрел, то от его огня не отвяжешься. Наше начальство даже и стрелять частенько запрещает. В обычной окопной жизни у них приспособлены грелки для приготовления чая и кофе, а нам никак нельзя показать дыма, потому что он изроет все окопы…»{5}.

Нередко в солдатских письмах с восхищением говорится о немецкой технике: «Эх, наши солдаты только завидуют ихней технике, как бы это было у нас, давно бы немцам был конец… Вот они себе построили такие машины, называются тэнги. Эту машину пули не берут, она величиной с паровоз на железной дороге, и на нем устроены пулеметы и орудие, его не задержит ни проволочное заграждение, ни окопы»{6}.

Жизнь русских солдат проходила в тех же условиях, что и жизнь неприятеля. Военная обстановка, постоянное напряжение, стрессы приводили к тому, что солдаты, особенно в православные праздники, старались забыть о реальности и почувствовать некую общность с противником. В письмах нередко говорится о том, как русские либо немцы по праздникам ходили в гости друг к другу: «На первый день Св. Пасхи у нас тихо было, стрельбы

[102]

никакой не было, ни наши не стреляли, ни германцы. Даже выходили вперед окопов, за заграждение и здоровались с немцами, даже христосовались, и немцы нас угощали водкой, сигарами и папиросами, а мы их белым хлебом да яйцами». Но война есть война, и русский солдат должен был помнить и в праздники о своих непосредственных задачах: «Наши все-таки не забыли, что надо использовать время, и подробнейшим образом осмотрели их окопы и укрепления, заметив, где находятся их пулеметы и как лучше к ним пробраться … что для нас имеет большое значение»{7}.

Но постепенно в Русской армии, наряду с желанием скорейшего мира, назревала озлобленность против врага — виновника военных действий. Естественно, в глазах наших воинов злым роком для России и виновником бед являлась в те годы Германия: «Били его (германца. — Н. Л.) без пощады, в плен не брали, а больше рубили. Они разбрелись по лесу, как бараны … глядишь, навстречу 2-3 германца, прячутся за дерево, одного ухлопаешь, а другому идешь навстречу со штыком наперевес, он начинает просить, целует руки, ноги, но ни на что на это не обращаешь [внимания], потому что они много принесли нам вреда, они как лютые звери. Око за око, зуб за зуб»{8}.

Человек на фронте не только воевал. Сражения сменялись периодами затишья. В это время солдат был занят другой работой, выполнение которой входило в его служебные обязанности: «Пригоняют на отдых, а покою не дают, ни минуты покою. Ночью гоняют рыть окопы, а днем на занятия, а отдыхать некогда и негде»{9}.

Жизнь солдата проходила либо в землянке, либо в окопе: «Порой живешь в дымной халупе, а иногда и в помещичьем доме, приходилось и на открытом воздухе»{10}.

Вопрос, который всегда на войне волновал солдата, — это солдатский рацион. Когда едим? что едим? сколько дают еды? — вот постоянные темы солдатских разговоров. К сожалению, судя по письмам, питание солдат было поставлено плохо: «Плохо кормят. Сахара нет, мыло то же самое нету, хлеба не хватает, приходится покупать за свои деньги. Кормят нас так: утром чай, у кого есть сахар, а нету — ешь с водой, в обед борщ давали, кашу, а теперь нет. Кое-когда варят кашу из кукурузы и той не хватает, и редко стали давать, а вечером суп из пшена. Вот мы тем и питаемся в настоящее время … Солдаты бунтуют на позиции, не хотят воевать с этой пищей»{11}. Как писали в солдатских письмах, наши доблестные воины должны были «каждый день говеть».

Одна надежда у солдат — на родственников: «Пожалуйста, насушите сухарей и пришлите фунтов 10, ради Бога, я вас прошу, пришлите, я бы поел последний раз нашего хлеба»{12}.

[103]

Из многочисленных писем выплывает другая вопиющая нужда армии — обмундирование. При отступлении все лишнее, а порой и необходимое наши солдаты бросали. В письмах очень часто встречается выражение «мы голые». Обращение к начальству тщетно; как выражаются авторы писем, «на казну надеяться нельзя, потому что там заводятся бесконечные переписки, а пока они тянутся, тут голый подохнешь. Да и вообще казенное добро слишком плохое в носке»{13}.

Вот как описывает свое состояние один из бойцов: «…ты представь себе, дорогая, еле двигающегося человека с землинистым лицом и остекленевшими от безразличия глазами. Одет в грязную обгрызенную у подола шинель, один рукав полуоторван и в прореху виднеется что-то подобие рубахи «защитного цвета» — грязная, засаленная и вонючая. На ногах что-то подобие не то сапог, не то лаптей, на горбу вещевой мешок и винтовка на плече; идет, ноги мучительно ноют от холода и усталости, спина болит. В глазах какие-то зеленые круги, и только одна мучительная мысль сверлит мозг: «лечь, скорее упасть и так держать»…»{14}. И таких писем с фронта очень много сохранилось в фонде Самарского губернского жандармского управления. «Одежда плохая — шинель ластиковая на легкой бумазейной подкладке, вся ползет. Каждый день починяю, легка, холодна, только от солнца холодок делать. Фуражка стара, растрепана, ворона на гнездо не возьмет, папах не дают. У сапог голенища, брезентовые тряпочные, уже порвались, и на солдата я не похож, как какое-то чучело страшное…»{15}. И опять приходится солдату писать в деревню с просьбой прислать необходимую одежду: «…нам белья нужно: по одной паре носки, перчатки, штаны, рубахи и портянки, просим, пожалуйста, потому что мы, как нас пригнали на войну, и пошли мы большие версты пешком и побросали, и теперь ходим голые или прямо сказать рваны…»{16}.

Нередки в российской армии были вспышки инфекционных заболеваний. Данная проблема была связана с санитарно-гигиеническими условиями в армии. Солдаты долгое время пребывали в одних и тех же землянках, окопах, и «соседями» людей были вши: «Эх, куманек, если бы вы взглянули, какое у нас скотоводство в рубашках да в штанах, счету нет»{17}.

В Русской армии эпохи Первой мировой войны санитарной обработки и дезинфекции не было, мылись в банях редко: «За три месяца были два раза в бане, вшей берешь горстью и бросаешь в снег. Умываться приходится раз в месяц, на отдыхе можно скидывать шинель, а в окопах нельзя разуваться и раздеваться, день и ночь, одевши патроны…»{18}.

На многих участках фронта в Первую мировую войну свирепствовали и более грозные эпидемии: цинга, кишечные инфекции,

[104]

холера, дизентерия: «Я лежу, больной, в окопе уже несколько дней, болезнь опасная называется «цингой», и у нас ею очень многие заболевают»{19}; «в роте заболело животами несколько человек, оказалось, что болезнь — холера. На другой день заболело еще более, и так из роты больных оказалось 73 человека, некоторые из них померли. Теперь нас держат в окопах, где ежедневно льют карболку, и всем остальным сделали прививку»{20}.

Бич России во все времена, не исключая войн, — пьянство. Особое внимание в солдатских письмах уделялось употреблению алкогольных напитков, особенно офицерским составом. В то время как в тылу был введен сухой закон, запрещавший употребление горячительных напитков, в армии алкоголь использовался для снятия стресса, психологического раскрепощения человека, особенно в бою: «Из русских полков ходили к немцам в гости, они их напоили пьяных, и они принесли их к нашим проволочным заграждениям и сказали: «Урусь, бери своих товарищей, они пьяны»»{21}.

Злоупотребление алкоголем было характерно не только для русской, но и для немецкой и австрийской армий: «Австрийцы все пьяные, встали на окопы и кричат: «Ура! Паны, паны, идите к нам». А наши звали их. Вообще было весельство. Вышли наши и ихни на средину между окопов наших и ихних, австрийцы целуют наших и говорят: «Зачем мы воюем?»»{22}.

Когда стали обнаруживаться весьма серьезные неудачи в военных делах, патриотический дух народа стал постепенно падать, ведь большинство солдат никак не могли понять, что за война свалилась на их головы, из-за чего они воюют, т.е. не могли понять причин, целей и, самое главное, смысла этой войны. Знали они точно одно: идет война с германцами. Поэтому в письмах нередко встречаются описания того, как «матерые» бойцы объясняли молодым солдатам, кто такие немцы, как и зачем они воюют, передавали им накопленный в боях опыт.

В письмах последних лет войны солдаты безадресно задают вопросы: «Сколько крови пролито? Какие результаты достигнуты? Кто больше страдает в эту войну? При решении этих вопросов руки опускаются, и унынье заполняет душу»{23}. И смысл жизни каждого солдата, особенно с 1916 г., если судить по письмам, заключался только в одном единственном слове — мир.

Солдатские письма — один из наиболее интересных видов архивных документов. Даже фрагментарные данные, приведенные выше, позволяют взглянуть на период Первой мировой войны под определенным углом зрения — через ощущения людей, увидеть «живого» человека, брошенного в перипетии военной стихии, и приоткрыть его внутренний мир с его переживаниями, мыслями, эмоциями.

[105]

Примечания:

{1} ГАСО. Ф. 468. Оп. 1. Д. 2226. Л. 54.

{2} Там же. Л. 128об.

{3} Там же. Л. 41об.

{4} Там же. Л. 220.

{5} Там же. Д. 2132. Л. 101.

{6} Там же. Д. 2226. Л. 287об.

{7} Там же. Л. 84.

{8} Там же. Д. 2132. Л. 83.

{9} Там же. Д. 2226. Л. 55.

{10} Там же. Д. 2132. Л. 48.

{11} Там же. Д. 2226. Л. 267об.

{12} Там же. Д. 2132. Л. 49.

{13} Там же. Л. 15.

{14} Там же. Л. 78.

{15} Там же. Д. 2226. Л. 67об.

{16} Там же. Л. 20.

{17} Там же. Л. 25об.

{18} Там же. Л. 60.

{19} Там же. Л. 103.

{20} Там же. Л. 205.

{21} Там же. Д. 2132. Л. 85.

{22} Там же. Л. 83.

{23} Там же. Л. 255.

[106]