Постников А. В. Автобиографические документы П. Е. Шелеста о заговоре против Н. С. Хрущева в 1964 г.: опыт источниковедческого анализа
Труды Историко-архивного института. Т. 38 / Отв. ред. А. Б. Безбородов. — М.: РГГУ, 2011. С. 76-95.
Важность событий октября 1964 г. (отстранение от власти Н. С. Хрущева) не подлежит сомнению. Принимая во внимание недостаточную их изученность, особую значимость приобретает вопрос об отражающих данные события источниках. Некоторые из них — черновики заявления Никиты Сергеевича об отставке 14 октября 1964 г. и документы октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС рассмотрены нами в предшествующих работах{1}. В данном исследовании речь пойдет о другой группе источников октябрьских событий 1964 г. — автобиографических документах{*} П.Е. Шелеста (на момент переворота — первого секретаря ЦК КП Украины), хранящихся в его личном фонде в Российском государственном арживе социально-политической истории — РГАСПИ (Ф. 666. Оп. 1).
В печати воспоминания П. Е. Шелеста появились в 1995 г. и сразу же привлекли вннимание подробным рассказом о подготовке к свержению Н. С. Хрущева. С тех пор ни одно описание переворота 1964 г. (большинство из них носит публицистический характер) не обходится без проостранного цитирования (или пересказа) указанных воспоминаний{2} (иногда без ссылок на них). Достоверность используемого источчника при этом не ставится под сомнение, а попыток его источниковедческого анализа не предпринимается вовсе. Подобная ситуация, устраивающая авторов-публицистов, не может устроить серьезныхх исследователей отечественной истории.
[76]
В случае с воспоминаниями П. Е. Шелеста мы сталкиваемся с весьма благоприятной возможностью источниковедческого анализа — наличием в открытом архивном доступе подготовительных материалов к данным воспоминаниям и других автобиографических документов Петра Ефимовича, сданных им в свое время в Центральный партийный архив.
О факте наличия данных материалов упомянул в свое время Н. А. Зенькович: «Мало кому известно, что П. Е. Шелест исписал горы бумаги. Это несколько тысяч страниц убористого текста… Престарелый ровесник XX века… сдал свои рукописи в Центральный партийный архив… Какая-то часть его дневников и воспоминаний — необработанных, клочковатых — “живьем” вошла в книгу “…Да не судимы будете”. Но большая часть по-прежнему не востребована»{3}. Сообщив таким образом о малоизвестном архивном документе и дав понять читателю, что намерен цитировать именно его («вот… сведения, как говорится, из первоисточника»), на самом деле Н. А. Зенькович цитирует далее текст опубликованной книги «…Да не судимы будете»{4}. Похоже, автор знал об архивных первоисточниках книги лишь понаслышке и в реальности ими не пользовался. Между тем изучение именно архивной части автобиографического наследия П. Е. Шелеста позволяет точно ответить на вопрос о роли этого наследия в освещении истории антихрущевского заговора.
В структуру автобиографического комплекса личного фонда П. Е. Шелеста в РГАСПИ входят следующие части:
1) рабочие записи Шелеста П. Е. о планах хлебозаготовок, намеченных встречах и заседаниях, проведении различных совещаний{5} (далее — просто «рабочие записи» П.Е. Шелеста);
2) рукописная версия собственно воспоминаний П. Е. Шелеста{6};
3) первая машинописная версия воспоминаний П. Е. Шелеста{7};
4) вторая машинописная версия воспоминаний П. Е. Шелеста{8};
5) воспоминания П. Е. Шелеста, записанные на магнитофон{9};
6) комплект материалов, связанных с подготовкой воспоминаний к изданию (различные редакции текста и другие материалы){10}.
Задача — выяснить генетическую связь этих составляющих друг с другом, наиболее ранние и достоверные их элементы, выступающие по отношению к другим как первоисточники, а также установить значение документов в освещении событий октября 1964 г.
Согласно мнению А. Г. Тартаковского, под первоисточником следует понимать «наиболее близкое к событиям их отображение, первичное хронологически и независимое от других источников»{11}. Данное определение представляется достаточно удачным. Если подходить с этими критериями к отдельным частям автобиографичес-
[77]
кого комплекса П. Е. Шелеста, то первыми хронологически и при этом не зависимыми от других источников оказываются «рабочие записи» Петра Ефимовича.
В личном фонде П. Е. Шелеста в РГАСПИ хранятся 26 блокнотов с «рабочими записями» Петра Ефимовича, охватывающими период с ноября 1953 по апрель 1973 г. (до ухода автора на пенсию). Нас интересуют записи за вторую половину 1964 г. Они содержатся в блокноте, составляющем дело № 9 личного фонда. Первая запись относится к 22 мая 1964 г., а последняя — к 27 января 1965 г.
Блокнот имеет твердый книжный переплет, обтянутый темно-коричневым кожзаменителем, и 185 листов (370 страниц) в клеточку размером 1318,5 см. Слева каждой страницы отчерчены боковые поля, на которых П. Е. Шелест ставил дату записи (число, месяц, год) и порядковые номера единиц перечисления (в списке). В основном поле страницы делались сами записи, отделенные друг от друга горизонтальными линиями. К одному дню относятся обычно несколько записей. Дней, не представленных ни одной записью, очень мало. В то же время в период отпуска П.Е. Шелеста (с 22 июня по 6 августа 1964 г.) приведены лишь три записи, отражающие «деловые» мероприятия автора во время его отдыха{12}.
Текст написан в основном ручкой с сине-фиолетовыми чернилами. Некоторые записи делались шариковой ручкой темно-синего цвета. Отдельные фразы и фрагменты написаны шариковыми ручками красного и зеленого цвета, а также карандашами, чаще всего темно-синим, реже простым, красным и зеленым. Многие фразы подчеркнуты карандашом (чаще всего красным, реже — зеленым). Поверх основной записи можно увидеть сделанную карандашом (зеленым или красным) другую, более краткую, запись в несколько строк наискосок. Встречаются также обводы цифр, галочки «V» и «W», отчеркивания волнистой линией слева от выделяемого блока и другие пометы. Много вставок между строк (более мелким шрифтом по сравнению с основным). Пометы и вставки также выполнены цветными карандашами (чаще всего красным). Слева, на линии поля, встречаются овалы (чаще всего красным фломастером, реже — синим карандашом). Трудно судить, принадлежат ли они к первоначальному тексту записей или (что более вероятно) появились позднее с целью виыделить наиболее интересные записи. Использование многообразных пишущих средств служит важным дополнительным способом структурирования текста, а также способом выделения ключевых позиций.
Содержание источника аналогично содержанию обычных рабочих записей делового человека (вопрос о «рабочих записях»
[78]
руководителя как об особой разновидности источников личного происхождения рассмотрен нами в выступлении на 5-й Всероссийской научной конференции «Архивоведение и источниковедение отечественной истории: проблемы взаимодействия на современном этапе» 4—5 апреля 2005 г.): что надлежит сделать в такой-то день и что уже сделано. Если речь идет о намерении, плане и т. д., поверх соответствующей записи сделана отметка об исполнении. Например, если в какой-то день надлежало позвонить кому-то и доложить о чем-то, П. Е. Шелест писал сначала о намерении, расписывая по пунктам его содержание, а сверху наискосок отмечал: «доложено» и т. п.
Наиболее часто встречающиеся сюжеты — беседы с различными руководителями (кратко, в виде перечня вопросов указывается, о чем, а также какое было дано или получено задание), деловые поездки (куда, с какой целью, каков их результат), различные собрания, заседания, совещания и форумы (часто приводятся перечень обсуждаемых вопросов, фамилии докладчиков, принятые решения). Изредка автор откликается на наиболее яркие события международной и внутренней жизни, участником которых сам непосредственно не был, делая о них краткие записи.
Подлинность и авторство «рабочих записей» сомнений не вызывают. Почерк документа полностью идентичен почерку П. Е. Шелеста. Вероятность позднего происхождения источника практически равна нулю. Если бы Петр Ефимович захотел по каким-либо причинам создать данный документ много лет спустя после описанных событий, то он получился бы, во-первых, не таким объемным (5584 рукописные страницы), во-вторых, не отразил бы столько мелких, мало интересных для читателей деталей и эпизодов. Характер изложения документа также свидетельствует о том, что записи были регулярными, подневными, делаемыми если не каждый день, то, во всяком случае, непосредственно по следам произошедших событий. Таким образом, время создания документа устанавливается с исчерпывающей точностью, приводятся датировки крайних записей — с ноября 1953 по апрель 1973 г. Судя по количеству и плотности записей, большинство из них делалось, видимо, в тот же день, каким датированы.
Перечисленные особенности определяют значение «рабочих записей» П. Е. Шелеста для исследования процесса подготовки к свержению Н. С. Хрущева. Во-первых, «рабочие записи» служат хронологическим ориентиром для собственно воспоминаний П. Е. Шелеста, начатых после завершения записей. Содержание конкретных событий, связанных с подготовкой к перевороту, лучше передают
[79]
собственно воспоминания. Но они имеют мало точных дат, иногда в них сообщаются приблизительные, порой неверные даты. «Рабочие записи» позволяют устранить этот недостаток: они отражают больше событийных сюжетов, чем собственно воспоминания.
Говоря о значении «рабочих записей» в освещении истории переворота, необходимо иметь в виду одну важную особенность источника. Он представляет собой блокнот, который часто лежал на столе П. Е. Шелеста и в силу этого был доступен посторонним глазам. Заносить в такой блокнот конкретную информацию о подготовке к перевороту было бы верхом неосмотрительности. Вот почему до 14 октября 1964 г. мы не встречаем в «рабочих записях» упоминаний о планах свержения Н. С. Хрущева. Вопросы подготовки переворота зашифрованы в них словами «дело», иногда в кавычках, но чаще — без («дело» принимает затяжной характер»{13}; «проинформировать о состоянии дела»{14}; «интересовался вопросами в республике по ходу дела»{15}; «доложить обстоятельства дел»{16} и т. д.). Встречаются и другие кодовые обозначения заговорщической деятельности. Например, «вопросы» («поговорили по всем вопросам»{17}; «надо форсировать вопросы»{18} и т. д.). Именно в этом контексте нужно понимать и весьма странные для «рабочих записей» выражения типа «все идет хорошо». В книге «…Да не судимы будете» автор также приводит некоторые из указанных слов-паролей, частично расшифровывая их значение, однако в первоисточнике, где паролей гораздо больше, приходится руководствоваться для их раскодирования не только логикой, но и интуицией. Это, конечно, затрудняет исследование. Тем не менее, невзирая на отсутствие прямых упоминаний о заговорщической деятельности, «рабочие записи» П. Е. Шелеста являются неоценимым источником по истории подготовки к перевороту. Во-первых, они позволяют день за днем проследить событийную оболочку деятельности одного из важнейших заговорщиков (куда поехал, с кем виделся и говорил и т. д.). Имея подобную «оболочку», а также зная, что скрывается за словами «дело», «вопросы» и т. п., можно с достаточной степенью полноты реконструировать многие события, связанные с подготовкой к перевороту, особенно если сверять «рабочие записи» П. Е. Шелеста с другими источниками. Прежде всего — с рукописной версией воспоминаний того же автора, в которых некоторые сюжеты описаны более подробно, без намеков, но и без точных дат. Или с первой машинописной версией воспоминаний, в которую были включены некоторые сюжеты записей с собственноручными расшифровками автора. Сюжеты же «рабочих записей», не отраженные в названных версиях воспоминаний П. Е. Шелеста, приходится расшифровывать по аналогии с последними.
[80]
Нельзя не отметить и существенного минуса «рабочих записей». В них очень много сокращений, что при недостаточном знании автором русского языка создает серьезную проблему для расшифровки. Почерк Петра Ефимовича, и без того трудно разборчивый, в «рабочих записях» выглядит еще менее читаемым. Указанное обстоятельство не может не затруднять использование источника, хотя и не умаляет огромного его значения для изучения истории антихрущевского переворота.
Среди нескольких редакций собственно воспоминаний П. Е. Шелеста обращает на себя внимание единственная, написанная от руки. Во внутренней описи личного фонда редакция называется «Автобиографические заметки и дневниковые записи Шелеста П. Е.» и датируется большей частью (по отношению к событиям до 1968 г. включительно) 1978—1979 гг., т. е. более ранним временем, чем другие редакции. Уже одно это обращает на рукописную редакцию повышенное внимание.
Основная часть рукописных воспоминаний (начиная с детства автора до 1968 г. включительно) представлена в 11 ученических общих тетрадях{19}. В других четырех тетрадях отражаются события 1978, 1983—1984 и 1991—1992 гг.{20} Нас интересуют источники, описывающие события, близкие к перевороту. Речь идет о двух тетрадях, составляющих дело № 19 личного фонда Шелеста и отражающих события с первых чисел июля 1964 по 1968 г. (не включая событий в Чехословакии). Первая тетрадь насчитывает 92 листа, а вторая — 96. Листы размером 1720 см, в клеточку, скреплены проволочными спиралями. Передняя и задняя обложки тетрадей из тонкого картона белого цвета.
Текст написан несколькими шариковыми ручками синего (отдельные фрагменты 2-й тетради — черного) цвета. В почерке видна рука П. Е. Шелеста со всеми ее характерными особенностями: крупная размашистая пропись, множество орфографических ошибок. Большинство из них связаны с неправильным слитно-раздельным написанием слов и их частей и с неправильным употреблением гласных букв (Хрущев, к примеру, везде пишется как Хрущов) и т. д. Очень своеобразная пунктуация: основной знак препинания у Петра Ефимовича — дефис, заменяющий собой и запятые, и двоеточия. Последние (как и точки) встречаются крайне редко. В рукописи подобная безграмотность с первого взгляда не очень заметна, но в машинописных редакциях, отпечатанных лично П. Е. Шелестом, «бьет по глазам». Текст рукописи почти не структурирован: абзацы крупные, первые их строки не имеют отступа. Текст вставляемых фрагментов пишется между строчками, не всегда при этом используется знак вставки.
[81]
Вопрос подлинности и авторства представляется совершенно ясным: перед нами подлинник воспоминаний П. Е. Шелеста, написанный собственноручно автором. Для определения времени написания обратим внимание на характер изложения материала и его содержание.
Рукописные воспоминания П. Е. Шелеста весьма эклектичный источник по своей жанровой принадлежности. Какие-то его части (например, две тетради, в которых описываются события с сентября 1959 по август 1962 г.{21}) близки по характеру изложения к дневниковым записям (многие сюжеты имеют точные даты, что создает иллюзию подневных записей). Другие части представляют собой типичные воспоминания, причем в виде цельных рассказов на определенную тему — о свержении Н. С. Хрущева в 1964 г., о событиях в Чехословакии в 1968 г. и т. д. Каждый из таких рассказов — это связный текст, разбитый не по дням, а по разделам, соответствующим определенным событиям или периодам. Точные даты встречаются здесь редко, а если и попадаются, то иногда неправильные. Подобный характер изложения свойствен обычно мемуарам, которые написаны много лет спустя после произошедших событий. Именно таковы описанные нами две тетради, где излагаются события с июля 1964 по 1968 г. Большая их часть (вся 1-я тетрадь и первая половина 2-й) представляет со бой единый рассказ о перевороте 1964 г.
Каково соотношение рукописной редакции воспоминаний П. Е. Шелеста с другим и редакциями, а также с «рабочими записями» Петра Ефимовича?
Сравнительно-текстуальный анализ показывает, с одной стороны, вторичность рукописной редакции по отношению к «рабочим записям», а с другой — первичность по отношению к двум машинописным редакциям и тексту опубликованной книги. В тех частях рукописи, которые близки по форме к дневникам, зависимость от «рабочих записей» проявляется очень сильно. Видно, что последние являются основным источником для данных частей рукописи, а воспоминания автора играют в них вспомогательную роль. В интересующих нас тетрадях с событиями 1964—1968 гг. ситуация иная. Здесь основу составляюот уже собственно воспоминания П. Е. Шелеста на заданную тему (свержение Н. С. Хрущева). Сюжеты, не относящиеся к данной теме, в 1-й и в начале 2-й тетради дела № 19 не отражены. В целом текст оригинален по отношению к «рабочим записям». В то же время имеются отдельные (весьма незначительные) заимствования из последнего источника, не всегда удачно вписывающиеся в общую канву повествования. Что же касается первой и второй машиинописных редакций, а также последующих
[82]
материалов, связанных с подготовкой мемуаров к печати, то их текст представляет собой, во-первых, сокращенный вариант рукописной редакции, а во-вторых, служит дополнением за счет сюжетов, заимствованных из «рабочих записей».
Из сказанного ясно, что рукописная редакция была создана после завершения «рабочих записей». Можно ли уточнить время ее создания?
Как мы уже отмечали, во внутренней описи личного дела П. Е. Шелеста рукописная редакция датирована 1978—1979 гг. То, что рукопись создавалась в период правления Л. И. Брежнева, сомнений не вызывает. В одном ее месте читаем: «теперяшний лидер Брежнев»{22}. Однако дата «1978—1979 гг.» выглядит правильной лишь по отношению к тетради дела № 22, описывающей события 1978 г. Что же касается тетрадей, в которых описываются события 1964-1968 гг., то они написаны, несомненно, раньше.
В конце тетради с записями за июль—октябрь 1964 г. (1-я тетрадь дела № 19) перед началом очередного фрагмента текста приведена дата «6/VIII 74»{23}. Видимо, это дата начала записи данного фрагмента. Следовательно, упомянутую тетрадь П. Е. Шелест писал именно в 1974 г. Данное предположение подтверждается чисто логическими соображениями.
Весной 1973 г. стараниями Л. И. Брежнева П. Е. Шелеста освободили от всех государственных и партийных постов и отправили на пенсию. Теперь Петру Ефимовичу ничего не оставалось, как писать мемуары. Если предположить, что начал он их писать в том же 1973 г., к августу 1974 г. он вполне мог дойти до событий октября 1964 г. Высказанное предположение подтверждает и содержание воспоминаний. Они отличаются крайней неприязнью к Л. И. Брежневу, выставляя его самым недостойным из всех советских лидеров. В свете предположения о написании мемуаров в середине 70-х годов это становится более чем понятным. Личная обида на Леонида Ильича в душе П. Е. Шелеста к тому времени еще не изгладилась. «Антибрежневские» воспоминания были в тот момент единственным доступным Петру Ефимовичу средством реализовать переполнявшие его чувства. По прошествии срока в несколько лет на обиду смотрят обычно более объективно, как бы отстраненно. Между тем именно объективности мы в воспоминаниях П. Е. Шелеста и не видим, что выдает время их написания — вскоре после вынужденной отставки автора.
Установив время написания источника, находим объяснение его расхождению с текстом опубликованной книги «…Да не судимы будете». Для того чтобы разобраться в этом вопросе, обратимся
[83]
к одному из самых значительных эпизодов, отраженному в рукописной редакции воспоминаний П. Е. Шелеста, но не вошедшему в книгу. Речь идет о небольшом (семь страниц) разделе рукописи под названием «Встреча в Москве»{24}. В нем говорится о состоявшемся в столице (на даче Н. В. Подгорного) тайном совещании основных заговорщиков, обсуждавших способы отстранения Н. С. Хрущева от власти. Когда именно оно произошло, прямо не сказано, но из контекста видно, что, скорее всего, 25 или 26 сентября 1964 г. Присутствовали на совещании Л. И. Брежнев, Н. В. Подгорный, А. Н. Шелепин, Д. С. Полянский, П. Е. Шелест, В. П. Мжаванадзе и «еще кто-то». Обсуждались два возможных сценария переворота.
«Был один из вариантов, — писал П. Е. Шелест, — в поезде где-то по дороге произвести арест Н. С. Хрущева. Но тут сдерживало два обстоятельства. При этой операции могут произойти жертвы — охрана при поездке была усиленной, если ее не подготовить, окажет сопротивление. А как подготовишь, ведь охраняют его люди, которые несут службу. К тому же часто лично преданы. В случае производства ареста, как и чем его оправдать, мотивировать?.. Это уже измена, переворот. А последствия — ответственность… Вынашивался другой вариант — подготовить документ, обсудить его на Президиуме ЦК КПСС, вынести на Пленум ЦК и там решить вопрос об освобождении Н. С. Хрущева от должности Первого секретаря ЦК КПСС… Все же в спорах, разговорах пришли к заключению, что надо решать вопрос политическим способом… демократическим путем»{25}.
В воспоминаниях других участников заговора информация о столь важном совещании не отразилась. Есть, правда, многочисленные свидетельства В. Е. Семичастного, в которых он утверждает, что предпринимались неоднократные попытки Л. И. Брежнева весной-летом 1964 г. уговорить его или физически устранить Н. С. Хрущева, или арестовать где-то по дороге{26}. Данная информация, хоть и перекликается с приведенным свидетельством П. Е. Шелеста, в целом свидетельствует все же о другом — о частных беседах Л. И. Брежнева с глазу на глаз с председателем КГБ и об обсуждении ими различных вариантов решения вопроса о Н. С. Хрущеве.
В приведенном П. Е. Шелестом уникальном свидетельстве автор предстает активным заговорщиком, обсуждающим со своими «подельщиками» вариант ареста законного главы партии и правительства. Как ни крути, но речь идет о серьезнейшем политическом (и уголовном) преступлении, грозящем в случае его раскрытия расстрельной статьей всем участникам совещания. «Победителей» переворота, конечно, не судят, но есть проблема моральной оценки человеком собственного поведения…
[84]
Будучи отстраненным от руководства в 1973 г., П. Е. Шелест горько пожалел о том, что способствовал приходу к власти Л.И. Брежнева. Об этом он прямо (и неоднократно) пишет в рукописной редакции своих воспоминаний, называя произошедшее заговором, переворотом, борьбой за власть и т. д. Сходные оценки Петр Ефимович повторял и в многочисленных своих воспоминаниях «перестроечной» эпохи. Однако теперь в его свидетельствах звучали уже иные нотки. «Когда со мной связывались до Пленума, — вспоминал П. Е. Шелест в 1989 г., — вопрос об отстранении Хрущева не ставился. Ставился вопрос — покритиковать его недостатки, высказать ему сомнение. Вопрос о снятии возник для меня на Президиуме»{27} (т. е. на заседании Президиума ЦК КПСС 13—14 октября 1964 г.). Возьмем другое свидетельство 1989 г.: «До его приезда (Н. С. Хрущева в Москву 13 октября 1964 г. — А. П.)… Вопрос “снимать — не снимать” не стоял. Он возник только на самом Президиуме»{28}. Процитированные строки полностью противоречат изложенному выше свидетельству рукописной редакции. Когда же П. Е. Шелест говорил правду? Думаем, в рукописных воспоминаниях. Их Петр Ефимович писал фактически «в стол», не имея никакой надежды на публикацию (опубликовать такое в брежневские времена было невозможно, а предвидеть скорый крах коммунистического режима бывший партийный лидер Украины не мог). Следовательно, писал он это прежде всего для самого себя, а также для абстрактных потомков, которым не надо смотреть в глаза. В этой ситуации незачем было кривить душой, выгораживая себя и оправдываясь. Здесь видно яркое проявление неоднократно отмечаемого в источниковедческой литературе факта, заключающегося в том, что источник, изначально предназначающийся для публикации, менее откровенен, чем не предназначенный для нее{29}.
Иная ситуация возникла на рубеже 80—90-х годов. У П. Е. Шелеста появилась возможность выступать и публиковаться, следовательно, лично отвечать за все произнесенное и написанное. Сразу же возникла проблема адекватности имиджа: как будет выглядеть разоблачитель «заговора», если окажется, что он сам принимал в нем активнейшее участие. Именно поэтому Петр Ефимович начал настойчиво подчеркивать в своих интервью, что до событий 13—14 октября 1964 г. вопрос о снятии Н. С. Хрущева не был предрешен. Когда же появилась возможность издать книгу своих воспоминаний, П. Е. Шелест изъял из первоначальных мемуарных версий (или изменил) много важных эпизодов. Большинство из них объединяет то обстоятельство, что автор показан в них активным заговорщиком, добивающимся вместе с другими именно снятия
[85]
Н. С. Хрущева, а не просто его критики. Мы привели самый яркий из указанных эпизодов. Можно, однако, привести и другие примеры изъятий эпизодов.
1. Рассказ об инициативе, выдвинутой П. Е. Шелестом перед заговорщиками в июле или августе 1964 г. Петр Ефимович якобы предложил пригласить Н. С. Хрущева на Пленум ЦК КП Украины и там неожиданно подвергнуть его деятельность острой критике за «неправильные» методы руководства, начав тем самым процесс «укрощения Никиты». Инициатива не была одобрена Л. И. Брежневым и Н. В. Подгорным{30}.
2. Подробный рассказ о первом «вербовочном» разговоре П. Е. Шелеста с Д. С. Коротченко{31} в конце лета 1964 г.
3. Рассказ о выступлении П. Е. Шелеста на партийно-хозяйственном активе Киевской области (август или сентябрь 1964 г.), в котором Петр Ефимович подверг критике инициативы Н. С. Хрущева, не называя имени последнего{32}. Документы упомянутого актива в партийных архивах выявить не удалось, в силу чего невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть приведенную информацию.
Если данные эпизоды в книгу «…Да не судимы будете» совсем не вошли, то другие эпизоды (о «вербовке» П. Е. Шелеста Л. И. Брежневым и Н. В. Подгорным 3—4 июля 1964 г.{33}; о поездке Л. И. Брежнева и П. Е. Шелеста в Крым в июле 1964 г.{34}; о визите Л. И. Брежнева, Н. В. Подгорного и П. Е. Шелеста в Алушту в тот же месяц и о неудавшейся попытке Леонида Ильича начать разговор о Н. С. Хрущеве с О. И. Иващенко{35}; о «вербовочных» беседах П. Е. Шелеста с членами ЦК КП Украины{36}) оказались в ней отраженными, но отраженными, во-первых, в сокращенном виде, а во-вторых, иначе изложенными (в том числе и фактологически){37}.
Другой причиной изъятий из рукописной редакции воспоминаний П. Е. Шелеста является сталинистская их направленность. В писавшейся в середине 70-х годов рукописи Петр Ефимович не только не скрывает, что всегда с уважением относился к И. В. Сталину, но и осуждает Н. С. Хрущева за якобы неправильную по масштабам и методам посмертную критику «вождя народов». Так, описывая свой «вербовочный» разговор с Д. С. Коротченко в конце лета 1964 г., П. Е. Шелест заметил следующее: «Как-то сам по себе возник вопрос о разоблачении культа личности Сталина. Может быть и надо было вскрыть отдельные пороки — чтобы их не допускать. Но так грубо, открыто, обнаженно назойливо на протяжении 10 лет говорить об этом нельзя — это не приносит пользу. А вред нашей партии, идеологии, международному революционному движению будет нанесен огромный»{38}.
[86]
Ниже, говоря о неприязни к Н. С. Хрущеву грузин за вынос из Мавзолея тела И. В. Сталина в 1961 г., П. Е. Шелест заявил: «Да никто из добропорядочных людей не одобрял этого варварского приема. Много шума было за границей. Очень легко расправиться с мертвым, ковырнуть его сапогом. Ни смелости, ни ума для этого особого не надо было»{39}. Не собираясь дискутировать по вопросу, прав или не прав П. Е. Шелест относительно приведенных мнений, отметим, что в начале 90-х годов, когда готовилась к печати его книга, подобные симпатии не встретили бы одобрения читающей публики.
Другие важные сюжеты рукописной редакции не вошли в книгу «…Да не судимы будете» по причинам явно неполитического характера, возможно, потому, что показались неуместными в книге, предназначенной для массового читателя. В книгу не вошли изложенные П. Е. Шелестом выступление Н. С. Хрущева на расширенном совещании по планированию 26 сентября 1964 г.{40}, выступление М. А. Суслова на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС{41}, а также перечень поступивших П. Е. Шелесту вопросов на собраниях украинского республиканского партактива 15 октября и партактива Киевского военного округа 23 октября 1964 г.{42} Для исследователей названные сюжеты представляют большой интерес (особенно первые два), поскольку в других источниках они отражены противоречиво. Однако в книгу они не попали, скорее всего, по причинам случайным (возможно, были убраны по настоянию редакторов).
Охарактеризовав «рабочие записи» и рукописную редакцию воспоминаний П. Е. Шелеста, попробуем разобраться с вопросом о соотнесении их друг с другом и другими элементами автобиографического комплекса Петра Ефимовича.
Сравнивая текст книги «…Да не судимы будете» с «рабочими записями» и рукописной редакцией воспоминаний П. Е. Шелеста, мы видим, что ничего того, о чем не говорят два последних источника, в книге не сообщается. В то же время текст записей и рукописи по объему больше книжного текста, причем в последнем некоторые сюжеты записей и рукописи передаются путано и искаженно. Тексты же двух машинописных редакций и подготовительных материалов к книге являются промежуточными вариантами между «рабочими записями» и рукописной редакцией, с одной стороны, и книгой — с другой.
Из сказанного следует вывод: «рабочие записи» и рукописная редакция воспоминаний П. Е. Шелеста были основными (практически единственными) источниками текста книги, использованными автором параллельно и одновременно. Тем не менее они
[87]
очень разные. «Рабочие записи» точны, многосюжетны, но слишком кратки и конспективны, к тому же перегружены мелкими, несущественными эпизодами. Рукописные воспоминания полно и подробно раскрывают историю заговора, однако в них мало точных дат и не содержится ряд важных эпизодов.
Возникает впечатление, что, готовя воспоминания для печати, П. Е. Шелест решил механически совместить оба старых автобиографических произведения — «рабочие записи» и рукописные мемуары, желая, видимо, тем самым объединить их плюсы и устранить минусы. В основе сюжетной канвы — текст собственно воспоминаний с изъятыми из него перечисленными выше фрагментами, а сведения из «рабочих записей» дополнили повествование новыми фактами, уложив его в четкую хронологическую сетку. В результате возникла видимость подлинных дневников П. Е. Шелеста, что нашло свое отражение в подзаголовке книги («Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС»), совершенно не соответствующем действительности. Анализируя текст книги, можно даже предположить, что к моменту его подготовки П. Е. Шелест уже не помнил многих событий, освещенных в «рабочих записях», подходил к ним как посторонний историк-исследователь — расшифровывал то, что сам когда-то написал. Отсюда вывод: книга «…Да не судимы будете» отражает события антихрущевского переворота не непосредственно, а опосредованно. По существу речь идет об исследовании автором своих собственных забытых произведений.
Сравнение книги «….Да не судимы будете» с ее непосредственными источниками показывает, насколько путаной и искаженной оказалась информация книги. Связано это с тем, что «совмещение» П. Е. Шелестом текста рукописных воспоминаний и «рабочих записей» происходило в несколько этапов.
Как мы уже говорили, следы влияния «рабочих записей» чувствуются уже в тексте рукописных воспоминаний середины 70-х годов. Излагая события 1964 г., П. Е. Шелест главным образом описывал их по памяти, но в отдельных случаях вставлял в них сюжеты из более ранних «рабочих записей» (иногда с датами, иногда — без). Однако в тексте собственно воспоминаний из-за сбоев в памяти кое-где нарушена последовательность изложения событий. Так, события первых чисел октября{43} были помещены в рукописи раньше событий конца сентября{44}. Сюжет о поступлении к Н. С. Хрущеву информации о заговоре в конце сентября и о его реакции на нее приведен в рукописи дважды{45}, причем первый раз явно не на своем месте. При такой путанице заимствованные из блокнота записи с точными датами часто попадали не на свои места и еще более
[88]
пугали последовательность событий. Например, в рукописи в начале раздела под названием «Октябрь. 1964 год»{46} П. Е. Шелест поместил записи из блокнота, относящиеся к 5, 8, 9, 11, и 12 сентября{47}, причем датировал их все октябрем (вместо сентября), а некоторые привел вообще без дат.
Вторая стадия «совмещения» — составление в конце 70 — начале 80-х годов первой машинописной версии воспоминаний. Она стала результатом дополнения текста рукописной редакции текстом «рабочих записей». За основу был взят путаный текст рукописи, не подвергаемый никакому исправлению. Противоречия между рукописью и «рабочими записями» устранялись в пользу рукописи (надо было бы наоборот). В результате неправильные даты, обозначенные октябрем, а на самом деле относящиеся к сентябрю, в новом тексте остались. Только теперь они были дополнены новыми, точными, датами из блокнота. Важно отметить, что первая машинописная редакция содержит значительно больше сюжетов, заимствованных из «рабочих записей», чем книга «…Да не судимы будете». Некоторые из них, будучи сформулированными в блокноте кратко и в зашифрованном виде, в первой машинописной редакции расшифровываются. Дальнейшая редакторская работа, представленная еще несколькими версиями текста, заключалась в поэтапном изъятии как сюжетов, заимствованных из блокнота (мелкого, частного характера), так и отдельных сюжетов, заимствованных из рукописных воспоминаний.
В результате нескольких пластов «объединяющих» и «сокращающих» редакций конечный текст (книга «…Да не судимы будете») оказался весьма запутанным. Причем в наиболее ответственном для истории переворота периоде — конце сентября — начале октября 1964 г. Для иллюстрации приведем следующие примеры. На с. 216—218 книги приведен эпизод о «вынужденной» посадке Н. В. Подгорного в Киеве при возвращении его из Венгрии или Болгарии, о беседе его там с П. Е. Шелестом. В ходе беседы Николай Викторович рассказал, в частности, о том, что Н. С. Хрущев узнал что-то о заговоре от какого-то работника КГБ (речь идет о В. И. Галюкове, сотруднике хозяйственного отдела аппарата Президиума Верховного Совета РСФСР). Эпизод помещен между описаниями событий 26 и 29 сентября. Но в указанный промежуток времени Н. В. Подгорный за границей не был. Приведенный эпизод в основе своей заимствован из рукописной редакции, где отсутствует точная датировка и не сказано, из какой страны прилетел Николай Викторович (сказано просто — «из-за границы»){48}. Из контекста рукописной редакции можно предположить, что речь идет о возвращении Н. В. Подгор-
89
ного из Кишинева 11 октября 1964 г. Тогда, видимо, и состоялись «вынужденная» посадка Николая Викторовича в Киеве и его разговор с П. Е. Шелестом о доносе Н. С. Хрущеву. Из сообщений прессы мы знаем, что Н. В. Подгорный вылетел из Кишинева вечером 11 октября{49}, а уехал из Киева в Москву (по книге) этой же ночью. Следовательно, на охоту в Залесье, о чем написано в книге, друзья никак не успели бы. Последний эпизод произошел, видимо, во время какого-то другого визита Н. В. Подгорного в Киев, а эпизод с «вынужденной» посадкой при возвращении из Молдавии попал по ошибке. Как видим, в книге П. Е. Шелест многое напутал: событие, имевшее место 11 октября, он поместил в конец сентября, дополнив его не соответствующими действительности подробностями.
Неправильно названа в книге и дата вылета Н. С. Хрущева из Крыма в Адлер в начале его последнего отпуска и возвращения П. Е. Шелеста из Крыма в Киев — 4 октября 1964 г.{50} На самом деле, как видно из контекста рукописных воспоминаний и «рабочих записей», П. Е. Шелест вернулся из Крыма в Киев 2 октября. Н.С. Хрущев же, как следует из рукописи, улетел в Адлер утром 3 октября{51}.
Запись в книге, отнесенная к 5—7 октября{52}, явно скомпилирована из «рабочих записей» за 31 августа, 5 сентября и 2-3 октября{53}, дополненных поздними припоминаниями П. Е. Шелеста о реакции некоторых военных на сообщение им о планах смещения Н. С. Хрущева. Подобная компиляция лишает запись всяческого доверия.
Запись книги, датированная 8 октября 1964 г.{54}, заимствована из «рабочих записей» от 8 сентября того же года{55}. Достоверной является дата «рабочих записей», а в книгу вкралась ошибка с разницей на месяц. Идущийй в книге вслед за указанной записью абзац также недостоверен, ибо после 5 октября П. Е. Шелест не мог позвонить Л. И. Брежневу в Москву — с 5 по 11 октября Леонид Ильич находился с визитом в ГДР{56}. Очевидно, данный абзац также образовался в результате соединения различных записей и поздних припоминаний и не отвечает по своему содержанию действительности.
Приведенные примеры ярко показывают, что книга «…Да не судимы будете» в ряде фрагментов содержит искаженную информацию. В результате исследователи приходят к неверным выводам. Комплексный анализ автобиографических документов П. Е. Шелеста позволяет сделать следующие выводы о значении указанных источников для освещения истории антихрущевского переворота:
1. Блокнот «рабочих записей» и рукописная редакция воспоминаний П. Е. Шелеста — источники самостоятельные по отношению к книге «…Да не судимы будете». Рукописная редакция воспо-
[90]
минаний и книга «…Да не судимы будете» — два разных произведения, генетически связанных друг с другом. «Рабочие же записи» П. Е. Шелеста — источник совершенно независимый.
2. Историю антихрущевского переворота целесообразнее всего изучать не по книге «…Да не судимы будете», а по неопубликованной рукописной версии воспоминаний П. Е. Шелеста и блокноту его «рабочих записей». Последние два источника создавались раньше книги, поэтому имеют большую достоверность и, самое главное, являются в совокупности непосредственными источниками для книги. Все, что содержится в книге, можно найти в рукописной версии и в «рабочих записях». Однако в книге все изложено более полно, точнее, с множеством фактов и сюжетов. Заимствуя сюжеты из неопубликованных версии и блокнота, в книге, как мы убедились, многое изложено путано и неточно, что делает ее источником крайне ненадежным.
3. Самый ранний и достоверный первоисточник книги — «рабочие записи». В случае расхождения их с рукописной версией и тем более книгой предпочтение должно отдаваться «рабочим записям». Рукописная редакция — источник в целом самостоятельный (в частях, которые представляют собой тематические рассказы), но все же содержащий некоторые заимствования из «рабочих записей».
4. Написанная в середине 70-х годов рукописная редакция воспоминаний П. Е. Шелеста является, видимо, самым ранним мемуарным произведением о перевороте 1964 г. Воспоминания других авторов об этом же событии начали появляться 15 лет спустя. Данное обстоятельство придает особую ценность рукописным воспоминаниям Петра Ефимовича — они писались всего лишь 10 лет спустя после переворота, следовательно, меньше зависели от искажений памяти, чем более поздние мемуарные произведения.
5. В силу того что рукописная редакция воспоминаний П. Е. Шелеста относилась к середине 70-х годов, в ней отсутствует (да и не может быть) влияние других мемуаров. Последние в тот период были Петру Ефимовичу просто недоступны. Иная ситуация сложилась в эпоху перестройки, когда появились воспоминания других участников антихрущевского переворота.
Многочисленные свидетельства сразу же начали взаимодействовать друг с другом. Те, кто выступал позже, как бы оглядывались на воспоминания, вышедшие раньше, сверяя по ним свою память и внося необходимые коррективы. Имели место случаи прямого цитирования или пересказа чужих воспоминаний (часто без указания источника) и еще более многочисленные случаи косвенного влияния одних свидетельств
[91]
на другие. Поскольку мемуары — источник крайне субъективный, то корректировка их с помощью не менее субъективного дополнительного источника приводит к искажению информации. Рукописная редакция воспоминаний П. Е. Шелеста свободна от данного дефекта в силу времени их создания. Ввиду отсутствия источников заимствования субъективизм автора представлен в ней, можно сказать, в первозданном виде. Петр Ефимович писал в своей рукописи лишь то, что помнил сам (точнее — хотел помнить), не оглядываясь на память и точку зрения других.
6. Не было в рукописной версии воспоминаний П. Е. Шелеста и оглядки на общественное мнение, стремления выгородить себя в его глазах. Это делает рукописную версию источником более правдивым по сравнению с «перестроечными» воспоминаниями Петра Ефимовича и его книгой «…Да не судимы будете».
7. Нельзя не отметить и субъективизм рукописной редакции, проявляющийся прежде всего в ее антибрежневской направленности. Любая оценка происходящего строится в рукописи на основе личной обиды на Л. И. Брежнева, неприязни к нему.
8. Из сказанного следует вывод: оценкам рукописной редакции воспоминаний П. Е. Шелеста доверять не стоит. Во всяком случае нужно относиться к ним с большой осторожностью. Факты же, изложенные в этой редакции, следует воспринимать с доверием, причем с большим, чем факты, излагаемые в «перестроечных» воспоминаниях. Еще более важным фактологическим источником по истории переворота 1964 г. являются «рабочие записи». Исследовать их нужно обязательно в комплексе с рукописной версией воспоминаний П. Е. Шелеста. Оба указанных источника прекрасно дополняют друг друга в отношении полноты и точности фактов, а по отдельности имеют много минусов. Совмещать факты рукописи и записи каждый исследователь должен самостоятельно, не доверяясь субъективному и не совсем удачному опыту механического их совмещения, предпринятому в книге «…Да не судимы будемте».
В завершение отметим, что в «рабочих записях» и рукописной редакции воспоминаний П. Е. Шелеста содержатся сведения не только о подготовке к антихрущевскому перевороту. В них можно прочитать ряд интересных известий о самом перевороте 12—15 октября 1964 г. и о последовавших за ним событиях. Однако наибольшая ценность указанных документов состоит в освещении именно скрытого периода антихрущевского заговора. Можно смело сказать, что они являются самыми полными и подробными из всех источников, описывающих указанный период. Проблема заключается лишь в ре-
[92]
зультативности использования данных источников в исторических построениях, чему, хочется надеяться, будет способствовать проведенное исследование.
Примечания:
{*} Сохранены полностью орфография и пунктуация автора воспоминаний и «рабочих записок» П. Е. Шелеста.
{1} См.: Постников А. В. Из истории подготовки заявления Н. С. Хрущева об отставке 14 октября 1964 г. // Отечественные архивы. 2004. № 1. С. 65-71; Он же. Основные документы октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС // Вестник архивиста. 2004. № 2. С. 168-179; № 3/4. С. 130-150; № 5. С. 87-100; № 6. С. 97-114.
{2} См.: Шелест П. Е. …Да не судимы будете: Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М., [1995]; см. также: Аксютин Ю. В., Пыжиков А. В. Постсталинское общество: проблема лидерства и трансформация власти. М., 1999. С. 316-370; Аксютин Ю. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг. М., 2004. С. 441-462; Бурлацкий Ф. М. Никита Хрущев. М., 2003. С. 259-280; Зенькович Н. А. Тайны уходящего века—3: Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат// Зенькович Н. А. Собр. соч. М., 2000. Т. 3. С. 540-581; Млечин Л. М. Брежнев. М., 2005. С. 4-45.
{3} Зенькович Н. А. Указ. соч. С. 557-558.
{4} Там же. С. 558-560.
{5} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 1-15.
{6} Там же. Д. 16-24.
{7} Там же. Д. 25-35.
{8} Там же. Д. 37-40.
{9} Там же. Д. 49.
{10} Там же. Д. 88-101.
{11} Тартаковский А. Г. Показания русских очевидцев о пребывании французов в Москве в 1812 г.: (К методике источниковедческого анализа) // Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. М., 1973. Вып. 1. С. 240.
{12} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 9. Л. 25-26.
{13} Там же. Л. 40.
{14} Там же. Л. 31.
{15} Там же. Л. 48.
{16} Там же. Л. 58об.
{17} Там же. Л. 26об.
{18} Там же. Л. 26.
{19} Там же. Л. 16-21.
{20} Там же. Д. 22-24.
[93]
{21} Там же. Д. 18.
{22} Там же. Д. 19. Тетрадь 1. Л. 46.
{23} Там же. Л. 91.
{24} Там же. Л. 41о5.-44об.
{25} Там же. Л. 43об.-44об.
{26} См.: Как смещали Хрущева: Беседа с В. Е. Семичастным // Аргументы и факты. 1989. 20-26 мая (№ 20). С. 5; Семичастный В. Беспокойное сердце. М., 2002. С. 352-354; Хрущев С. Н. Пенсионер союзного значения. М., 1991. С. 65-66; Никита Хрущев в анекдотах и в жизни: Малоизвестные и неизвестные факты о бывшем советском лидере, рассказанные его сыном / С. Н. Хрущев; публ. Л. Жмырева // Крестьянские ведомости. 1994. 14-20 февр. (№ 6). С. 9; Аксютин Ю. Хрущев, год 1964-й // Труд. 1989. 26 нояб. С. 4; Он же. Октябрь 1964 года: «В Москве хорошая погода» // Л. И. Брежнев: Материалы к биографии. М., 1991. С. 47-48; Аксютин Ю. В., Пыжиков А. В. Указ. соч. С. 328-329; Аксютин Ю. В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР. С. 446.
{27} Человеку свойственно ошибаться / Интервью П. Е. Шелеста B. Бойко // Комсомольская правда. 1989. 19 окт. С. 2.
{28} «Брежневу я так и сказал: “Ты плохо кончишь”»: (Диалог с Петром Шелестом) // Караулов А. В. Вокруг Кремля : Книга политических диалогов. М., 1990. С. 145-146.
{29} См., например: Источниковедение истории СССР: Учеб. / Под ред. И. Д. Ковальченко. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1981. С. 467; Курносов А. А. Приемы внутренней критики мемуаров: (Воспоминания участников партизанского движения в период Великой Отечественной войны как исторический источник) // Источниковедение: теорет. и методол. проблемы. М., 1969. С. 489; Медушевская О. М. Источниковедение: теория, история и метод. М., 1996. C. 50.
{30} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 19. Тетрадь 1. Л. 22об.-26об.
{31} Там же. Л. 30-234об.
{32} Там же. Л. 87-88об.
{33} Там же. Л. 4-15об.
{34} Там же. Л. 15об.-22.
{35} Там же. Л. 26об.-30.
{36} Там же. Л. 34об.-35об.
{37} См.: Шелест П. Е. …Да не судимы будете: Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. С. 198-207.
{38} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 19. Тетрадь 1. Л. 33.
{39} Там же. Л. 42.
[94]
{40} Там же. Л. 46об.-50.
{41} Там же. Тетрадь 2. Л. 4об.-19.
{42} Там же. Л. 26-29об.
{43} Там же. Тетрадь 1. Л. 51-56.
{44} Там же. Л. 56-58об.
{45} Там же. Л. 39об.-41, 61об.-62.
{46} Там же. Л. 58об.-60об.
{47} Там же. Д. 9. Л. 48, 50об.-51, 52, 54об., 55об.
{48} Там же. Д. 19. Тетрадь 1. Л. 39об.-41.
{49} См.: Правда. 1964. 12 окт. С. 1.
{50} Шелест П. Е. Указ. соч. С. 221.
{51} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 9. Л. 74об; Д. 19. Тетрадь 1. Л. 54об.-55об.
{52} Шелест П. Е. Указ. соч. С. 221.
{53} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 9. Л. 40об., 48, 74об.-75.
{54} Шелест П. Е. Указ. соч. С. 221-222.
{55} РГАСПИ. Ф. 666. Оп. 1. Д. 9. Л. 50об.-51.
{56} См.: Правда. 1964. 6 окт. С. 1; 12 окт. С. 1.
[95]