Прищепа С. Зенитная артиллерия Русской армии в период Первой мировой войны

Первая мировая война и участие в ней России (1914—1918). Материалы научной конференции / Гл. ред. А. Кручинин. — М.: Военная быль, 1994. С. 23-30.

Перед I мировой войной зенитное дело находилось в зачаточном состоянии. Немногие энтузиасты, ратовавшие за принятие на вооружение специальных пушек для стрельбы по дирижаблям и аэропланам, как правило, не получали официальной поддержки. Так было, например, во Франции: разработку зенитного лафета и установку его на автомобиль вели артиллерийские мастерские Пюто еще с 1907 года, но лишь в инициативном порядке; к началу войны в наличии было только одно такое орудие. Так было и в России: разработанный капитаном В. В. Тарновским проект зенитной пушки на автомобильной установке не получил поддержки Главного Артиллерийского Управления, и он вынужден был передать его Путиловскому заводу. Оформление проекта здесь было начато в июне 1914 года, при участии заводского инженера Ф. Ф. Лендера, а первые 4 пушки закончены уже в ходе войны, в начале марта 1915 года. Исключением была, пожалуй, только Германия, где к началу войны уже находилось на вооружении 18 пушек на бронеавтомобилях, предназначенных для стрельбы по дирижаблям.

В целом же в военных кругах господствующим было мнение, что с воздушными целями успешно смогут бороться полевые

[23]

пушки. Разумеется, это было следствием низких тактико-технических характеристик имевшихся в то время образцов авиационной техники. Опыт Балканских войн 1912-1913 гг., где авиация получила уже первое боевое применение, был учтен лишь включением в правила стрельбы полевой артиллерии дополнительных параграфов.

Первые же месяцы боевых действий в 1914 году показали, что эти надежды были слишком оптимистическими. На фронте пытались обстреливать самолеты из обычных трехдюймовок, подкапывая хоботы лафетов и увеличивая этим угол возвышения градусов до 30-ти; удавалось даже достигнуть таким образом случайных попаданий. Однако, в связи с неожиданно быстрым ростом высоты и скорости полета аэропланов, низкая результативность такой стрельбы при большом расходе снарядов становилась все более очевидной, Назревала необходимость появления специальных противосамолетных, или противоаэропланных, как их тогда называли, батарей (был также и более пышный вариант названия: батареи для стрельбы по воздушному флоту).

Впервые в Русской армии противосамолетные батареи под номерами 1, 2 и 3 были сформированы в Кронштадте. Они вошли третьими батареями в состав дивизионов тяжелого пушечного полка из береговых орудий. Их вооружение также было специфическим: по четыре 75-мм морских пушки системы Канэ на тумбовых установках, со стволом длиной 50 калибров, приспособленные к зенитной стрельбе увеличением максимального угла возвышения до 50 градусов. На фронт эшелон с этими батареями отбыл 11 ноября 1914 года.

Однако из этого, конечно же, не следует, что до этого вражеская авиация на русском фронте действовала безнаказанно.

[24]

Солдатская смекалка в соединении с солидной инженерной подготовкой офицеров-артиллеристов позволили быстро найти выход из положения. В батареях появляются самодельные установки; взгромоздив на них полевые пушки, удавалось добиться углов возвышения 50-70 градусов и горизонтального обстрела на вое 360 градусов. Сперва, как логическое продолжение «подкапывания», появились т. н. ямные установки, но они быстро приходили в негодность и были неудобны для работы расчетов, поэтому вскоре перешли на тумбовые установки. Изготавливали их, как правило, силами войск из подручного материала. Так, например, на Кавказском фронте использовали детали механических молотилок, в Польше станки собирали иэ железнодорожных шпал и т. п.

Не останавливалась работа и над специальными зенитными пушками. Как уже сказано выше, первые 4 противосамолетные 76-мм пушки системы Тарновского — Лендера поступили на вооружение лишь весной 1915 года. Иэ них была сформирована 1-я отдельная автомобильная батарея для стрельбы по воздушному флоту. Под командованием самого В. В. Тарновского она была отправлена на Северный фронт, в район Двинск — Рига. При ней в дальнейшем проходили подготовку кадры для вновь формировавшихся зенитных батарей.

Всего за время войны таких батарей было создано 9: в 1915 г. — 2, в 1916 г. — 5, в 1917 г. — 2. Кроме того, в 1917 году были сформированы 3 т. н. ездящие батареи — вместо автомобилей, пушки были поставлены на деревянные подвижные платформы с конной запряжкой. Некоторое количество зенитных пушек на позиционных (т. е. неподвижных) установках стояло на прикрытии резиденции Императора — Царского Села, а также использовалось для подготовки расчетов. И, наконец, 20 пушек Тар-

[25]

новского — Лендера были назначены на вооружение десяти железнодорожных 2-х орудийных батарей, начавших формироваться также в 1917 г. Таким образом, оказывается, что за всю войну Русская армия могла иметь на вооружении не более 80 специальных зенитных пушек — и это при протяженности фронта от Балтийского до Черного моря! В то же время минимальная потребность фронта в зенитном прикрытии к концу декабря 1916 года оценивалась специалистами в 146 батарей с 584 орудиями.

Такой разрыв происходил, разумеется, из-за недостаточных производственных возможностей отечественной промышленности. Впрочем, и Франция, имевшая к концу войны 400 зенитных автопушек, и Германия, у которой зенитных пушек всех систем было около 900, и Англия — все воюющие страны считали наличное количество недостаточным и широко использовали приспособленные для зенитной стрельбы полевые пушки.

Поэтому неудивительно, что основную массу русской зенитной артиллерии в I мировую войну составляли полевые 76-мм пушки образцов 1900 и 1902 гг., установленные на специальные станки. Первым официально утвержденным образцом считается станок системы Гвоздева (начало 1915 года, 15-я артиллерийская бригада). Он собирался из железнодорожных шпал и свободно вращался одним номером расчета. В дальнейшем появилось множество подобных конструкций: станки Розенберга, Герценшвейга, Рекалова, Мяги, Радзивиловича и др. Лучшим считался противосамолетный станок системы Б. Н Иванова — командира 7-й отдельной легкой батареи для стрельбы по воздушному флоту. Он перевозился в упряжке, как зарядный ящик, не требуя для этого разборки. Этот станок оставался на вооружении и в Красной армии до середины 1920-х гг.

[26]

Сколько всего участвовало в боевых действиях таких приспособленных орудий, точно выяснить сейчас, по-видимому, невозможно. По официальным данным, за время войны было сформировано 223 таких батареи с 867 орудиями различных типов (в боевых действиях одновременно участвовало 130-150 батарей), но есть основания считать эти данные неполными. Дело в том, что многие зенитные батареи были нештатными, т. е. сформированы приказом по фронту или даже по армии, по мере необходимости, без утверждения Штабом Верховного Главнокомандующего. Нередко при этом использовались трофейные пушки. Кроме того, часто, особенно в позиционный период войны, один из взводов батареи (или одна из батарей дивизиона) ставился в ближнем тылу для зенитного прикрытия войск, в то время как остальное подразделение продолжало действовать по наземным целям. Все это, вероятнее всего, не вошло в приведенную статистику.

Таким образом стремились, по-видимому, компенсировать количеством отсутствие качества, поскольку ясно, что приспособленные полевые пушки во всех отношениях уступали специальным зениткам. Вместе со своими громоздкими станками они были недостаточно мобильны, смена позиции и особенно ее маскировка были нелегким делом. Обнаруживая издали позиции этих батарей, неприятельские летчики имели полную возможность облетать их стороной. Отрицательно сказывалась такая «ненормальная» установка и на боевых качествах пушек: невозможна была быстрая наводка в цель, снижалась скорострельность, повышался износ всех частей и механизмов. Но и при всех этих недостатках русские зенитчики честно выполняли свой долг. Зачастую сам факт открытия огня по вражескому аэроплану заставлял летчика прекратить выполнение своей задачи.

[27]

По вполне понятным причинам, общий итог сбитых русскими в этой войне самолетов не мог быть подведен. Фактические данные на этот счет отрывочны. Одно можно сказать с уверенностью: наши артиллеристы еще раз доказали свою высокую квалификацию перед лицом столь необычной для того времени задачи и нанесли врагу чувствительные потери. Так, например, по воспоминаниям капитана Б. Н. Иванова (упомянутого выше как конструктор станка), его 7-я батарея имела на своем счету 9 официально зарегистрированных сбитых самолетов; по 2-3 сбитых числилось за многими батареями. Вот как разворачивался один из боев 7-й батареи 1 октября 1916 года на Румынском фронте.

Около 5 часов утра над г. Меджидие, который прикрывала батарея, появилось 6 немецких самолетов. Противнику удалось достигнуть внезапности, зайдя со стороны солнца, — увидеть его смогли уже над самой батареей. Несмотря на открытый огонь, самолеты сбросили бомбы на город, а два из них бомбили батарею, зайдя в ее «мертвую воронку».

Командующий 6-й армией генерал Зайончковский, штаб которого располагался здесь же в городе, вызвал к себе командира батареи и начальника базировавшегося поблизости истребительного отряда и, устроив им «разнос», приказал больше подобного безнаказанного налета не допустить. Немедленно поднялись в воздух 4 наших истребителя и, покружив над городом полтора часа, сели, израсходовав горючее, как раз ко времени нового налета, так что 7-я батарея снова оказалась один на один с воздушным противником.

Это были опять те же 6 самолетов, и действовали они по той же схеме. В результате бомбежки 8 человек на батарее было ранено. Но и артиллеристы не остались в долгу: один из само-

[28]

летов удалось поджечь последним залпом на отходе от города, и он упал в расположении наших войск.

Командующий армией приказал командиру батареи немедленно прибыть в штаб с десятью наиболее отличившимися в ходе боя солдатами. Капитан Иванов выбрал наводчиков, а также тех, кто, будучи ранен, продолжал до конца боя выполнять свои обязанности. Они и были награждены генералом Зайончковским Георгиевскими крестами и медалями.

Вернулись на батарею новоиспеченные кавалеры как раз вовремя, чтобы принять участие в отражении очередного налета. На этот раз о приближении неприятельских самолетов заблаговременно предупредили по телефону наблюдательные посты с линии фронта. Очевидно, продолжала действовать все та же немецкая эскадрилья, поскольку на этот раз самолетов было Б. На город пошло теперь только 2, остальные 3 стремились «наказать» батарею за потерю своего товарища. Строча из пулеметов и бросая бомбы, они поочередно спускались так низко, что была отчетливо видна фигура наблюдателя, нагнувшегося из кабины с бомбой в руке. Артиллеристы, выполняя свою задачу, так же, как и в предыдущие налеты, стреляли только по самолетам, бомбившим город. Несмотря на это, потерь на батарее не было. Вражеские летчики теперь заметно нервничали, старались как можно меньше лететь по прямой, совершали маневры каждый раз, как только видели вспышки выстрелов на батарее. Но это мешало прицеливанию, а потому бомбы они бросали мало и беспорядочно.

Закончив бомбежку, эти три самолета поднялись повыше и на больших интервалах направились восвояси. При этом летчики, очевидно стараясь побыстрее выйти из эоны огня батареи, перешли на прямолинейный полет, чем и не замедлил воспользо-

[29]

ваться капитан Иванов. Направив огонь своих пушек на один ив самолетов, он быстро добился попадания. От пораженного самолета отделилась и упала невдалеке от батареи крупная деталь (как позже выяснилось — моторный капот). Мотор его остановился, но он продолжал планировать в сторону своих войск. Экипаж старался максимально облегчить машину, выбрасывая за борт бинокль, карты, пустые ленты, ящики и т. п., но это не помогло: перетянуть через передовые позиции не удалось. Пройдя буквально над головами наших солдат, самолет застрял на кольях своего проволочного заграждения. Полевые батареи, открыв огонь, довершили его разрушение.

Несмотря на потери, противник проявил настойчивость: через час над городом снова появилось 4 самолета. Разделившись попарно, они пытались повторить испытанный маневр, атакуя одновременно город и батарею, но на этот раз налет явно не удался. Под огнем батареи первая пара повернула назад, не сбросив ни одной бомбы. Вторая пара в это время успела сбросить несколько бомб, но как только огонь батареи был перенесен на нее, она также поспешила ретироваться.

Так воевали первые русские зенитчики, накапливая боевой опыт, вырабатывая основы организации и взаимодействия сил противовоздушной обороны. Они были первопроходцами, и на их достижения опиралась Красная, а затем и Советская армия в развитии этого рода войск, показавшего затем свою зрелость в огне уже II мировой войны, и несущего до сих пор службу по охране воздушных рубежей России.

[30]