Тягур М. И. Финские «кукушки»: к истории бытования одного мифа

Опубликовано на сайте с любезного согласия автора

Сборник исследований и материалов Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Выпуск XII. — СПб.: ВИМАИВиВС, 2022. С. 209-221.

Каждая война порождает свою собственную мифологию.

Уже в процессе боевых действий появляется и развивается фронтовой фольклор, который после подписания мира продолжает жить и эволюционировать на страницах мемуаров и исследовательских работ, в художественной литературе и кино.

Не стала исключением и Советско-финляндская (Зимняя) война 1939-1940 гг. Продолжавшаяся не так уж долго (всего 105 дней), она, тем не менее, занимает важное место в советской военной истории и при этом породила немало легенд. Один из элементов фронтового фольклора, который затем прочно вошёл в запечатлённую в массовом сознании картину Советско-финляндской войны — вездесущие финские «кукушки», вражеские снайперы, в обилии сидевшие на деревьях.

При этом, по словам финского историка О. Маннинена, в Финляндии «рассказы о “кукушках” вызывали удивление», так как «никто не встречал таких ветеранов, которые вспоминали бы о том, как они лазили по деревьям». Этот же автор приводит версии, пытающиеся объяснить происхождение легенды: «Высказывалось предположение, что в лесу звук выстрела из винтовки может вызвать странную иллюзию, что стреляют у тебя за спиной. И если стрелка не видели, естественно было предположить, что стреляют с дерева». Кроме того, «не исключено, что в определённых случаях финны устанавливали пулемётные точки на дереве, равно как и на чердаке какого-либо дома. У финских пограничников, по крайней мере, были такие наблюдательные пункты на финляндско-советской границе… Таким образом, у русских, вероятно, создалось впечатление, что финны подстерегают их на деревьях повсюду»{1}. Также можно предположить, что помимо наблюдательных пунктов пограничников возникновению

[209]

и распространению легенды способствовали аналогичные позиции корректировщиков артиллерийского огня. Не будем исключать и возможности того, что отдельные финские бойцы действительно залезали на деревья и даже могли пытаться вести оттуда снайперский огонь. Однако легенда говорит о «кукушках» как о массовом явлении.

О распространении такого представления уже во время войны свидетельствуют многочисленные упоминания «кукушек» в советских документах. Например, в докладе уполномоченного наркома обороны командарма 2 ранга М. П. Ковалёва наркому обороны Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову о результатах проверки в частях 8-й армии от 10 января 1940 г. в перечне главных причин потерь на первом месте были указаны «снайперы, хорошо замаскированные и часто расположенные на деревьях». Кроме того, Ковалёв утверждал, что в каждой пехотной роте противника имелось по шесть лодок: «Лодка деревянная, лёгкая (не больше 10-12 кг), используется противником для перевозки пулемётов, боеприпасов и продовольствия, имеет лямки. Проходимость лучше лыжных установок, саней и волокуш. Подвешивается к дереву для снайперов»{2}.

В течение 1940-1941 гг. в Советском Союзе появилась масса литературы, воспевавшей подвиги бойцов и командиров на войне против северо-западного соседа. В этих книгах и статьях «кукушки» фигурировали постоянно, а легенда о них обрастала новыми подробностями.

Так, в 1941 г. вышел в свет двухтомник «Бои в Финляндии». Большая часть вошедших в данное издание статей была подписана участниками войны, но очевидно, что, по меньшей мере, помогали работать над этими текстами, а то и целиком писали их вместо официальных авторов профессиональные литераторы{3}.

«Кукушки» здесь появляются в описаниях уже первого дня войны, как, например, в статье Героя Советского Союза В. Галахова (в начале войны — командир отделения связи) «Тридцатое ноября»: «Пробираемся мы по лесу, к каждой ветке присматриваемся, потому что финны кругом насажали своих снайперов — “кукушек” — с автоматами»{4}. У старшего лейтенанта А. Ивановича встреча с «кукушками» также произошла в день перехода границы: «…впервые здесь мы встретились с финскими снайперами, ведущими огонь с деревьев. Впоследствии их прозвали

[210]

«кукушками” и, разгадав их хитрую тактику, научились отыскивать и уничтожать их. Но в первые дни они были неуловимы. Не предполагали наши бойцы, что огонь ведётся сверху, и белофинских снайперов разыскивали на земле»{5}.

При этом подчёркивалось, как в заметке младшего политрука И. Кулыпина, что «кукушки» с автоматами — это «система», которую враг применял «по всему фронту»{6}. В том же материале рассказывалось, как красноармейцы, обнаружив, что их обстреливают с тыла, нашли противника: «Начинаем осматривать деревья. Ветви густые, завалены снегом. Замечаю, что ветви одной из елей чуть-чуть колышатся. Всматриваюсь через прицел снайперской винтовки и вижу: “люлька”, а на ней ноги в пьексах. Стреляю. С дерева падает человек. Подбегаем: белофинн с автоматом. Осматриваем другие деревья; на некоторых замечаем тоненькие полоски — круговые срезы коры, вглядываемся — на каждом из таких деревьев устроены “люльки”, но людей нет, очевидно, эти деревья подготовлены “про запас”. Вскоре обнаруживаем ещё одного автоматчика, снимаем и его, но убитый белофинн роняет автомат, а сам не падает. Оказывается, он был привязан к дереву верёвкой, охватывающей поясницу, так что, не держась руками, он мог свободно ходить по “люльке” вокруг ствола»{7}.

Судя по описанию другого боя, финны действовали с деревьев не в одиночку, а большими группами: «…когда “кукушки” начали нас обстреливать из автоматов, лейтенант Одинец приказал расчлениться и открыть огонь из ручных пулемётов. Этим огнём сразу же были сбиты три белофинна, а остальные затихли. Но едва рота поднялась и снова двинулась по лесу, белофинские автоматчики забрались на другие деревья и опять начали обстрел. Пришлось и нам действовать иначе. Решили выделять специальных бойцов с ручным пулемётом, которые прочёсывали лес, двигаясь впереди роты. “Кукушки” исчезли, а мы без задержек двигались дальше»{8}.

Аналогичная группа «кукушек» фигурирует в очерке писателя Рудольфа Бершадского, посвящённого танкисту Фёдору Дудко: «Замолкли орудия врага, подавленные выстрелами в упор, и вдруг Дудко снова увидел белофинских снайперов с бутылками, наполненными бензином. Враги поджидали его на деревьях. Башенные стрелки не могли их снять — им не позволял угол

[211]

возвышения. Дудко с ходу остановил танк и одним прыжком через верхний люк выскочил с пулемётом. Белофинны на мгновение растерялись: один — под выстрелы всех?

Застрочил пулемёт в руках Дудко, и для многих врагов мысль о советском храбреце стала последней мыслью в их жизни. Он стрелял безостановочно, быстро меняя цель. Полушубок его был прострелен, царапнуло ногу, сорвало с руки часы. Дудко выпустил два диска и перевёл дух только тогда, когда увидел, что последний белофинн свалился с дерева. Один больше не поднимался, а двое других, по-заячьи петляя, удирали в лес. Дудко послал для верности очередь вдогонку, а затем бережно собрал осколки разбитых часов»{9}.

Как уже мог обратить внимание читатель, «кукушки» зачастую описывались не как снайперы с винтовками, а как автоматчики. Иногда они изображались и пулемётчиками. Заместитель политрука Т. Щуклин рассказывал, как советские снайперы сбили с дерева шюцкоровца, вооружённого пулемётом{10}. В описании другого боя «кукушки» представали как автоматчики, но один из них «стоял на мостике из досок и стрелял из ручного пулемёта»{11}.

Ещё один популярный во время Советско-финляндской войны сюжет — сражавшиеся в рядах финской армии женщины. Рассказы о них появлялись как на страницах прессы, так и циркулировали в форме устных слухов{12}. В той же статье Щуклина данный мотив совмещён с мотивом «кукушки»: «С ёлки упал в снег автомат. Потом медленно стала валиться белая фигура. Она была привязана верёвкой поперёк туловища и потому повисла вниз головой. Шюцкоровская шапка слетела, по ветру растрепались длинные рыжие завитые волосы.

— Женщина?! — вскрикнул я удивлённо»{13}.

При этом в некоторых статьях двухтомника «кукушками» названы обычные снайперы (не автоматчики и не пулемётчики), действовавшие не с деревьев, а с земли{14}. А в статье капитана В. Корейского можно найти описание вражеского наблюдательного пункта (подобные пункты, напомним, могли способствовать распространению легенды о «кукушках»): «Вот за толстой сосной прячутся две фигуры в белых халатах, к сосне прибиты планки, а повыше, в кроне, устроена деревянная площадка. Это финский наблюдательный пункт»{15}.

[212]

На страницах советских изданий появлялись и иллюстративные материалы, посвящённые «кукушкам». В детском журнале «Чиж» был напечатан рассказ об уничтожении засевшего на дереве пулемётчика{16}. При этом в самом рассказе пояснялось: «Кукушками мы называли белофинских пулемётчиков, которые прятались по деревьям. Это были самые опасные враги». Рассказ сопровождался иллюстрацией, изображавшей советского бойца и только что сбитую им с дерева «кукушку». Рядом с падающим вниз финским солдатом можно было увидеть подвешенную к дереву небольшую лодку{17}.

Советские военные не просто верили в реальность массового применения врагом тактики «кукушек», но даже пытались воспроизвести её. Газета 9-й армии «Героический поход» в январе 1940 г. напечатала статью майора А. Соколова «Бей по врагу с деревьев» с требованием: «В каждой части, в каждом подразделении, где это ещё не сделано, нужно немедленно отобрать лучших снайперов и обучить их действиям с деревьев. В каждой засаде против белофиннов обязательно, как закон, должны действовать снайпера, стреляющие с деревьев. Неплохо, если и секреты и боевое охранение тоже будут вести огонь с деревьев». Как утверждалось в статье, «когда снайпер взбирается на дерево, сам он видит гораздо больше, а его труднее обнаружить», главное же преимущество в том, что «сидя на дереве, снайпер может подпустить врага особенно близко и, внезапно открыв огонь, нанести противнику большие потери». Затем излагались соображения о том, чему именно нужно учить снайперов и как им действовать в бою. Над статьёй редакция газеты разместила лозунги: «Снайпера, взбирайтесь на деревья!» и «С автоматом на дереве наш снайпер станет грозой для белофинской своры»{18}.

Попытки реализовать стрельбу с деревьев предпринимались и во время Великой Отечественной войны. Снайпер Л. М. Павличенко вспоминала, как она, вдохновляясь книгой «Бои в Финляндии», осенью 1941 г. решила спрятаться на дереве для обстрела румынских войск и, уложив трёх противников, при спуске вниз сильно ударилась, после чего не рисковала вновь использовать такую позицию{19}. На следующий день, как писала Павличенко, советские войска предприняли наступление. «Мои однополчане готовились к атаке… а я, страдая от боли в правом боку, лежала в блиндаже и размышляла о том, что в книге “Бои в Финляндии”,

[213]

конечно, писана правда, но всё-таки, применяя чужой опыт, надо думать и своей головой, анализировать местные обстоятельства. Теперь вылазка на кладбище и стрельба с дерева представлялись мне форменной авантюрой»{20}.

Великая Отечественная война превзошла войну между СССР и Финляндией по масштабам и значимости, заслонила её в советском и постсоветском общественном сознании и в памяти участников. На эту ситуацию накладывалась политическая конъюнктура. Как отмечают современные авторы, «в условиях формирования дружественных советско-финляндских отношений советские историки старались не затрагивать в своих исследованиях трагический период… во взаимоотношениях Финляндии и нашей страны»{21}. В результате до конца 1980-х гг. в СССР о Зимней войне писали не так уж много. Тем не менее, про «кукушек» периодически вспоминали в мемуарной литературе{22}.

Впрочем, сведения о «кукушках» можно было почерпнуть не только из опубликованных источников — они хранились в памяти ветеранов и могли звучать в их устных рассказах. Немало свидетельств участников собрал в конце 1980 — начале 1990-х гг. историк В. Н. Степаков. Разместив в ряде газет объявления с обращениями к ветеранам, он получил массу писем, которые позже передал на хранение в Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга.

В воспоминаниях, записанных десятилетия спустя, события 1939-1940 гг. порой приобретали фольклорные черты. Например, во многих письмах фигурировал мороз. Иногда указывалось, что он достигал температуры минус 60 градусов{23}. «Суп замерзал в котелках, вода на лету из кружки превращалась в сосульки», — писал бывший боец 7-й стрелковой дивизии Василий Ульянович Богатырь{24}. Ветеран 117-го лыжного батальона Фёдор Иванович Бобков сообщал, что «об мёрзлый хлеб ломали зубы»{25}. Служивший связистом при штабе 8-й армии Фёдор Николаевич Автухов приводил не такие фантастические данные о температуре, верно указывал на время наибольших морозов, но при этом в его рассказ всё равно попало отдающее фольклором утверждение о замерзавших на лету птицах: «В середине января 1940 г. наступили исключительно большие морозы. Температура понизилась до 40-45, а кое-где до 50 градусов мороза. Птица, слетевшая со своего укрытия, через 2-3 метра падала мёртвой. Такая низкая

[214]

температура была 7-10 дней, а после такого похолодания, которого и старожилы здешних мест не помнят, 20-градусный мороз для нас был оттепелью»{26}. Порой схожие мотивы звучали и в описании противника. Так, помощник командира взвода по командно-административной части штаба 50-го стрелкового корпуса Нестор Иванович Басанский упомянул птиц, сравнивая качества советских и вражеских бойцов: «Мы почти не умели ходить на лыжах, за исключением некоторых», а финн на лыжах «чуть ли не равняется с полётом птицы»{27}.

Естественно, не обошлось в письмах, полученных Степановым, и без упоминаний «кукушек». Немало внимания уделил этому сюжету Василий Григорьевич Войтенко, носивший звание старшего сержанта и служивший телеграфистом в штабе 8-й армии. Он работал на аппарате Юза и, по его словам, «телеграфистам не разрешалось отлучаться от телеаппарата потому, что каждую минуту могло быть передаваться телеграмма [так в тексте. — М. Т.] и её нужно было принимать». За всю войну он лишь один раз видел финна — пленного, которого привели на территорию штаба{28}. Но это не помешало ему в подробностях рассказать о «кукушках»: «…у финнов были специальные лодочки, которые, по-видимому, использовались на воде — как лодка, по снегу — как санки, а по земле — как возок. Вот такие лодочки финны привязывали на высоте по деревьях [здесь и далее так в тексте. — М. Т.], особенно на ёлках, хорошо маскировали, в лодки насыпали полно винтовочных патронов, а финна, который должен занять здесь место, снабжали снайперкой с оптическим специальным прицелом. Такую кукушку трудно было сразу обнаружить, и он много выводил из строя наших воинов, как рядовых, так и офицерских. Но когда обнаруживали, снимали такую кукушку сравнительно быстро пулемётами»{29}.

Кроме того, Войтенко подробно излагал следующий эпизод: «Такой приведу случай: кукушка, которая выводила из строя наших военных штаба 8а, была обнаружена местом пребывания и начали бить по тому месту пребывания. Она замолчала. Тогда начали окружать место, откуда она вела огонь, но она не отбивалася [так в тексте. — М. Т.], значит убита, а когда подошли впритык к месту её пребывания, то обнаружили на земле в снегу много патроновочных [так в тексте. — М. Т.] гильз, сняли лодочку — половина ещё оставшихся патронов, кукушки нет. На снегу

[215]

нет следов бега, где же делась [так в тексте. — М. Т.] кукушку Нет в живых и нет следов к бегству. Решили, что финн ушёл по деревьях далеко от того месте где было гнездо кукушки… наш солдат в своему одеянии ни в каком случае не смог бы убежать по деревьях»{30}.

При этом Войтенко специально сравнивал советское и финское обмундирование, подчёркивал удобство одежды противника{31}. Одна из любопытных деталей этого сравнения: ветеран говорил, что финны носили зелёные накидки{32}. Очевидно, что в период с декабря по март такие накидки — не самый удобный элемент снаряжения бойца, они бы просто демаскировали его. Возможно, тут смешались воспоминания о Советско-финляндской и Великой Отечественной войнах.

Показательно, что в воспоминаниях Войтенко запечатлён и другой популярный миф войны с Финляндией — о резиновых дотах. В январе 1940 г. техник завода им. А. А. Кулакова Мельницкий утверждал (его высказывание зафиксировано в информационной сводке организационно-инструкторского отдела Ленинградского горкома партии): «Наши войска встретили такие укрепления — свыше 3-х метров железобетон и более 2-х метров резиновая прослойка. Наши снаряды не разрушают, а отскакивают…»{33}. Сразу после войны работник Судостроительного завода им. С. Орджоникидзе А. Н. Цуканов вспоминал (для неизданной книги «105 дней боёв»): «Чего только про эти ДОТы не говорили: и что резиной они обложены, и что снаряды от этих самых ДОТов отскакивают»{34}. Десятилетия спустя Войтенко сообщал, что после войны с экскурсией посетил разбитые финские укрепления — и рядом с дотом лежала изуродованная «большая резиновая шапка»{35}. По-видимому, он принял за резиновую шапку остатки сбитого с дота бронекупола.

Участники войны сообщали не только о том, что видели лично, но и пересказывали слухи, к тому же на всё это накладывались возникшие с течением времени аберрации памяти. Получившаяся в итоге картина могла быть весьма фантастичной.

В. Н. Степаков не случайно начал собирать воспоминания ветеранов именно в конце 1980-х гг. Шла перестройка, в условиях политики гласности и появления возможностей исследовать ранее табуированные темы крайне возрос интерес к «белым пятнам» советской истории, и к Зимней войне в том числе.

[216]

Советские историки посвятили ей целый ряд публикаций{36}. Помимо учёных обратились к данной теме и журналисты. В их публикациях снова не обошлось без «кукушек».

Корреспондент «Комсомольской правды» А. Чудаков поведал своим читателям: «С финскими снайперами, наносившими ощутимый урон пехоте, пришлось столкнуться с первых же дней военных действий. За излюбленную манеру вести огонь с деревьев наши бойцы окрестили их “кукушками”. Иногда, начав “куковать”, такая кукушка заставляла залечь в снегу целую роту. Поди догадайся, откуда бьёт снайпер — лес большой, и мечущееся среди скал и сосен гулкое эхо ещё больше запутывает путь к «гнезду». В советской пехоте нашлись таёжные охотники-сибиряки, которые и придумали эффективный способ борьбы с лесными снайперами. На помощь пришли собаки. Пущенная впереди стрелковой цели сибирская лайка, бесстрашно лавируя между снежными фонтанчиками пуль, упиралась передними лапами в ствол и громко лаяла. Это означало — наверху враг. Сосну тут же брали внакрест два-три ручных пулемёта и прошивали густую крону до сантиметра, не оставляя её обитателю никаких шансов…»{37}. Здесь налицо новый элемент мифа: ловко уворачивавшиеся от пуль собаки.

В постсоветский период миф продолжил жить и обогащаться новыми подробностями. Писатель И. Л. Бунич в книге «Операция “Гроза”» среди прочего обратился и к истории Советско-финляндской войны, обильно усыпав своё повествование ошибками и откровенным вымыслом. Коснулся он и темы «кукушек». Для начала заявив, что «любая финская школьница стреляла лучше знаменитых “ворошиловских стрелков”»{38}, следом Бунич написал: «Воевавшие в этой страшной войне на всю жизнь запомнили “кукушек” — финских снайперов, как правило, из числа гражданского населения — скрывающихся на вершинах деревьев и не дающих поднять голову целым батальонам. За сбитие “кукушки” без разговоров давали орден Красного Знамени, а то и Героя. В армию были срочно мобилизованы сибирские охотники-профессионалы вместе со своими лайками, с которыми они промышляли белку и соболя. Главной их задачей была борьба с “кукушками”. По “кукушкам” лупили из орудий, бомбили лес, поджигали его, ибо “кукушка” не давала никому даже высунуться из укрытия. Когда же “кукушку” удавалось уничтожить, то

[217]

очень часто ею оказывалась финская старуха, сидевшая на дереве с мешком сухарей и мешком патронов»{39}.

Воспроизведя утверждение Чудакова о лайках, Бунич добавил непонятно откуда взявшееся заявление о награждении «без разговоров» орденами тех, кто уничтожал засевшего на деревьях врага, и явно сказочные подробности о старухах с мешками сухарей.

Ещё один автор, дополнивший печатную версию мифа, — А. А. Потапов. В книге «Искусство снайпера» он, например, живописует: «Во время финской войны самонадеянные советские командиры столкнулись с необъяснимым и страшным явлением — снайперами-кукушками. Работа их была необычайно эффективна и признана наиболее результативной снайперской практикой всех времен и народов… Название «кукушки» финские снайперы получили за то, что поначалу стреляли с деревьев и переговаривались птичьими голосами. Удобно устроившись на могучих ветвях вековой сосны, финн выжидал появления цели поважнее и «снимал» её. По дереву, где находилось снайперское гнездо, русские открывали ураганный огонь из всех стволов, но снайпера там уже не было — хитрый финн на веревке сразу же спускался под прикрытием толстого ствола сосны в заранее выкопанный блиндаж, где и пережидал обстрел. Иногда, по обстоятельствам, чтобы успокоить противника, финн тянул за веревку и стягивал из снайперского гнезда чучело в маскхалате с винтовкой, которое очень красиво падало, переваливаясь с ветви на ветвь, а иногда даже застревало между ветвями в самой неестественной позе. После обстрела снайпер вылезал из блиндажа, поднимался на дерево и опять принимался за свою работу. По дереву снова начинали стрелять. Обычно из пулемётов «максим» (он устойчив и обеспечивает очень точный и прицельный бой) дерево расстреливали вдоль и поперек, пока оно не падало. Но пока пулеметчики, увлеченные стрельбой и оглохшие от нее, «пилили» дерево, другой финн со стороны расстреливал всех, кто находился сзади пулемётчиков, а потом принимался за них самих. Пулемётчики прекрасно глушили выстрелы финского снайпера, что тому и требовалось»{40}.

Весь этот текст не сопровождается никакими ссылками. Без всякого указания источников приводится и следующий фрагмент: «Лётчики, бывшие на той войне, рассказывали, как

[218]

«кукушки» открыли шлюзы озера, на льду которого русские обосновали аэродром. При лунном свете больше двух десятков боевых самолетов начали проваливаться под лед. Зрелище было страшное. Огнём снайперских винтовок финны не давали приблизиться к шлюзам и закрыть их»{41}.

Порой легенды о «кукушках» воспроизводятся и на страницах научной литературы. Так, в сборнике материалов XII международной военно-исторической конференции «Военная история России Х1Х-ХХ веков» (2019 г.) напечатана статья старшего преподавателя военного факультета Гродненского государственного университета им. Я. Купалы Д. П. Грушевского «Кукушки»{42}.

Характерно, что, воспроизводя истории о «кукушках», данный автор не ссылается ни на одного финского исследователя (неважно, идёт речь о переведённых на русский язык работах или об опубликованных только на финском). При этом в сносках и в списке источников и литературы он указывает только советский «Военный энциклопедический словарь» (оттуда он взял определение «снайпер»), воспоминания С. А. Ваупшасова и три интернет-публикации (на сайтах «Проза.ру», «Яндекс Дзен» и «Живой журнал»), Примечательна и его методика работы с данными материалами. Как говорилось выше, А. Чудаков и И. Л. Бунич в своих сочинениях рассказали об охоте на финских стрелков при помощи собак. А. Правдин цитирует обоих этих авторов в публикации на сайте «Проза.ру» и при этом весьма саркастично и скептически комментирует их. Кроме того, он приводит выдержки из работ историков, отрицавших «кукушек», и выражает своё согласие с ними{43}. Грушевский без всяких пояснений и оговорок, игнорируя все сомнения в существовании «кукушек» и позицию Правдина, пишет со ссылкой на его публикацию: «Для борьбы с “кукушками” в Красную армию были срочно мобилизованы сибирские охотники-профессионалы со своими лайками, с которыми они промышляли белку и соболя»{44}. Налицо — элементарная недобросовестность исследователя. Остаётся только посочувствовать белорусским студентам из Гродно, которым он преподаёт.

Таким образом, родившись во время боёв 1939-1940 гг., миф о «кукушках» долго жил на страницах мемуарных изданий и в воспоминаниях ветеранов, возможно, дополняясь некоторыми деталями в связи с аберрациями, возникавшими в памяти участников войны на протяжении многих лет и десятилетий.

[219]

В перестроечный и постсоветский периоды миф был украшен новыми элементами, продолжает жить и сейчас. Возможно, мы ещё увидим, как он будет развиваться дальше, меняясь и прирастая новыми сюжетами.

Примечания:

{1} Маннинен О. Так были ли «кукушки»? // Родина. 1995. № 12. С. 80.

{2} Тайны и уроки зимней войны. 1939—1940. СПб., 2000. С. 265.

{3} Подобным образом создавалась аналогичная неизданная книга «Сто пять дней боёв». Подробнее о ней см.: Тягур М. И. Советско-финляндская война на страницах неопубликованной книги «Сто пять дней боёв» // Бомбардир. 2020. № 30 С. 77-82.

{4} Галахов В. Тридцатое ноября // Бои в Финляндии. Воспоминания участников М., 1941. Ч. I. С. 35.

{5} Иванович А. Записки танкиста // Там же. С. 73.

{6} Кулыпин И. Встреча с «кукушками» // Там же. С. 55.

{7} Там же.

{8} Там же. С. 56.

{9} Бершадский Р. Герой Советского Союза Фёдор Дудко // Там же. С. 91.

{10} См.: Щуклин Т. Снайпер // Там же. С. 139-140.

{11} Там же. С. 141. Описание всего боя см. там же, с. 140-142.

{12} Корреспондент газеты Октябрьской железной дороги С. Мукомель в своих «Путевых заметках» писал про «“вояк” женских шюцкоровских шаек», большинство из которых «вербовалось в монастырях» (Сталинец. 1939.18 декабря). Художница А. П. Остроумова-Лебедева записала в дневнике 15 декабря 1939 г.: «Со всех сторон доходят слухи о невероятной ярости и озлобленности финских войск. Много женщин сражается среди финских войск. И они наиболее свирепы» (Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 1015. Ед. хр. 55. Л. 61об). Ветеран «Финской народной армии» В. А. Бывалин в 1992 г. в письме историку В. Н. Степакову упоминал прикованных к оружию смертников, среди которых были «даже женщины» (Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга [далее — ЦГАИПД СПб]. Ф. Р-9379. Оп. 1. Д. 10. Л. 6.

{13} Щуклин Т. Снайпер // Бои в Финляндии. Ч. I. С. 141.

{14} Атибеев Б. Сбили «Кукушку» // Там же. С. 151-152; Козлов А. Как Андрей Гудзь перехитрил белофинского снайпера // Там же. С. 154.

{15} Корейский В. Высота «Знаменитая» // Там же. С. 188-189.

{16} Колоколов Б. Кукушка // Чиж. 1941. № 2. С. 4-6.

{17} Там же. С. 5.

{18} Скан первой страницы данного номера газеты с процитированными статьёй и лозунгами опубликовал на своей личной странице в социальной сети «Вконтакте» исследователь В. Л. Кокин: {Электронный ресурс} // URL: https://vk.com/wall22648614_6367.

{19} См.: Павличенко Л. М. Я — снайпер. В боях за Севастополь и Одессу. М., 2015. С. 79-84.

{20} Там же. С. 84.

[220]

{21} Кривошеев Ю. В., Заостровцев Б. П. Слово об авторе, его жизненном пути и творчестве // Барышников Н. И. Финляндия: Из истории военного времени 1939-1944. СПб., 2010. С. 10.

{22} Например: Ваупшасов С. А. На тревожных перекрёстках: Записки чекиста. М., 1988. С. 208.

{23} ЦГАИПД СПб. Ф. Р-9379. Оп. 1. Д. 28. Л. 3; Д. 731. Л. 5; Д. 732. Л. 1об, 5.

{24} Там же. Д. 28. Л. 3-4.

{25} Там же. Д. 731. Л. 5.

{26} Там же. Д. 2. Л. 1об.

{27} Там же. Д. 3. Л. 4об.

{28} Там же. Д. 5. Л. 4.

{29} Там же. Л. 4об.

{30} Там же. Л. 5.

{31} Там же. Л. 4об.-5.

{32} Там же. Л. 5.

{33} Там же. Ф. Р-24. Оп. 2в. Д. 4016. Л. 3.

{34} Там же. Ф. Р-25. Оп. 10. Д. 294. Л. 76.

{35} Там же. Ф. Р-9379. Оп. 1. Д. 5. Л. 5.

{36} Семиряга М. И. Советско-финляндская война (К 50-летию окончания). М., 1990; Война, которой могло не быть? Беседа с Александром Донгаровым и Анатолием Носковым // Страницы истории: Дайджест прессы 1989. Июль-декабрь. Л., 1990. С. 208-215; Ващенко П. Ф. Если бы Финляндия и СССР… // Военно-исторический журнал. 1990. № 1. С. 27-34; Барышников Н. И. Советско-финляндская война 1939-1940 гг. // Новая и новейшая история. 1989. № 4. С. 28-41; Барышников Н., Барышников В. «Зимняя война» //Аврора. 1990. № 2. С. 24-45; № 3. С. 83-90; Донгаров А. Г. 1) Предъявлялся ли Финляндии ультиматум? // Военно-исторический журнал. 1990. № 3. С. 43-46; 2) Война, которой могло не быть (К политической и дипломатической истории советско-финляндского вооруженного конфликта 1939-1940 гг.) // Вопросы истории. 1990. № 5. С. 28-45; Монаков М. «Факел» над Балтикой // Морской сборник. 1990. № 3. С. 24-31; Носков А. М. Радянсько-фiнляндська вiйна 1939-1940 рр. // Український iсторичний журнал. 1990. № 1. С. 24-30; № 2. С. 25-33; Носков А. М. Северный узел // Военно-исторический журнал. 1990. № 7. С. 7-19; Семиряга М. И. Ненужная война // Архивы раскрывают тайны…: Международные вопросы: события и люди. М., 1991. С. 112-133; Чевела П. П. Итоги и уроки советско-финляндской войны // Военная мысль. 1990. № 4. С. 48-55.

{37} Чудаков А. Реквием карельских болот // Комсомольская правда. 1989. 14 ноября.

{38} Бунич И. Л. Операция «Гроза», или ошибка в третьем знаке. СПб., 1994. Кн. 1. С. 117.

{39} Там же. С. 118.

{40} Потапов А. А. Искусство снайпера. М., 2010. С. 7-8.

{41} Там же. С. 9.

{42} Грушевский Д. П. Кукушки // Военная история России ХIХ—ХХ веков. Материалы XII Международной военно-исторической конференции. СПб., 2019. С. 643-646.

{43} Правдин А. Финские кукушки // {Электронный ресурс} // URL: https://proza.ru/2011/11/15/949.

{44} Грушевский Д. П. Кукушки. С. 645.

[221]