Авдеев В. А. Некоторые аспекты французской историографии Первой мировой войны

Война и мир в новой и новейшей истории России. (К 100-летию начала Первой мировой войны). Сб. ст. — М.: АИРО-XXI, 2014. С. 99-113.

Французская республика была одним из главных участников Первой мировой войны. Наряду с Россией она понесла тяжелые людские и материальные потери. Не удивительно, что по окончании военных действий, да, пожалуй, еще в ходе их, во Франции горячо обсуждался вопрос, кто виноват в развязывании войны, и почему в самом ее начале страна чуть не оказалась на грани катастрофы.

В первую очередь, понятно, началась полемика по поводу происхождения войны и непосредственных виновников ее развязывания. В сотнях газетных статей, журнальных публикаций, в выступлениях перед общественностью политиков самых различных уровней и направлений вина за непосредственное развязывание войны возлагалась французскими авторами на Германию и Австро-Венгрию, но только не на свою страну и ее руководителей. Так, лидер французских радикалов Ж. Клемансо уже 2 августа 1914 года выступил в газете «L’homme libre» (Свободный человек) со статьей «Накануне действий». В ней он, в частности, писал: «Обезумевший от гегемонии немецкий император, вслепую вовлекающий свои народы в приключения, размеры которых никто не может предсказать, наносит, будто снедаемый непреодолимой жаждой варварского захвата территорий, непростительный удар, самый жестокий, по всему, что составляет гордость цивилизованных народов». И далее он продолжал: «Он хочет покончить с Францией, Англией, Россией…»{1}. Разумеется, о том, что, названные державы не только противостояли стремлению Германии установить гегемонию в Европе, но и сами активно готовились к войне, не было сказано ни слова.

В разгар войны, в 1916 году, видный французский ученый, основатель социальной психологии профессор Гюстав Ле Бон выпускает книгу под названием «Психологические исследования европейской войны»{2}. В ней

[99]

он, вслед за Клемансо, взвесив все известные ему pro et contra, говорит, что ответственным за провоцирование войны является германский император Вильгельм II. Ле Бон утверждает, что «своими угрозами, которые она (Германия — авт.) считала возможным безнаказанно повторять по мере того, как росло ее могущество, она рано или поздно ее (войну — авт.) неизбежно спровоцировала бы»{3}.

Тезис о виновности Германии в развязывании войны стал определяющим в общественном сознании Франции. Впоследствии он был закреплен в 231-й статье Версальского мирного договора в следующих выражениях: «Союзные и Объединившиеся правительства заявляют, а Германия признает, что Германия и ее союзники ответственны за причинение всех потерь и всех убытков, понесенных Союзными и Объединившимися Правительствами и их гражданам вследствие войны, которая была им навязана нападением Германии и ее союзников»{4}.

Разумеется, германская сторона все отрицала, и, наоборот, приводила контраргументы. Так, германский представитель граф Брокдорф-Ранцау 9 мая 1919 г. в Версале заявил: «Никто из Вас не станет утверждать, что беда случилась тогда, когда Австро-Венгрия стала жертвой покушения»{5}.

Кроме того, граф заявил на конференции в Париже: «От нас хотят, чтобы мы признали себя единственными виновниками войны. Мы далеки от того, чтобы отрицать свою ответственность за события, которые привели к Первой мировой войне, а также за то, что происходило в ходе этой войны. Поведение прежнего немецкого правительства на Гаагской мирной конференции, его деятельность, его небрежность во время 12 трагических дней в июле — все это, возможно, способствовало тому, что народ Германии, убежденный в оборонительном характере войны, и понес основные ее тяготы…». Русская мобилизация лишила государственных деятелей «возможности спасти ситуацию и доверила решение вопроса военному элементу»{6}.

Еще в самом начале войны свет увидели так называемые «цветные книги». Причем первой была немецкая «белая книга», опубликованная уже 3 августа 1914 г., то есть всего через два дня после объявления Германией войны России. Опубликованные в ней документы были подобраны таким образом, чтобы обвинить последнюю в развязывании войны{7}. Англия ответила «синей книгой» 6 августа, Россия — «оранжевой книгой» 7 августа. 8 октября появилась бельгийская «серая книга»,

[100]

французы выступили со своей «желтой книгой» 8 декабря и, наконец, в начале 1915 г. свой голос подала Австро-Венгрия, издав «красную книгу». Все эти подборки дипломатических документов преследовали одну цель — оправдать свои правительства и переложить ответственность за развязывание войны на своих противников. О глубинных же причинах, вызвавших войну, эти публикации хранили полное молчание. В научном отношении они не имели никакой ценности, ибо отличались тенденциозным подбором документов, отсутствием на них различных пометок должностных лиц, значительными купюрами, а порой и извращениями самого текста. Кроме того, в «цветных книгах» отсутствовали важнейшие документы, публикация которых была неудобна, если не сказать больше, для правящих кругов страны-издателя.

В силу указанных причин, во французской литературе одной из ведущих тем стала, конечно, проблема виновности Германии и Австро-Венгрии в развязывании войны. Этой проблемой занимались многие исследователи и публицисты. В частности, своеобразным ответом Германской делегации со стороны французов, стала работа Э. Буржуа и Ж. Пажеса: «Происхождение и ответственность за Великую войну». Первоначальный вариант этой работы был опубликован в январе 1921 г. с использованием материалов Сенатской комиссии по исследованию событий войны. Последующее издание включало в себя рассекреченные документы французского МИДа. Задача книги — пригвоздить немцев к позорному столбу истории. В самом начале своей работы они напомнили, что германские ученые не очень-то добросовестны в своих сочинениях. «Понадобилось 150 лет, — пишут авторы, — чтобы прусские историки Макс Леман и Дельбрюк решились опубликовать доказательства предумышленной агрессии Фридриха II против Саксонии в начале Семилетней войны»{8}. Но после Великой войны, по их словам, «архивы Берлина и Вены, в которых Вильгельм II вместе с Францем-Иосифом рассчитывали укрыть и долго хранить в секрете свои амбициозные замыслы и ответственность, были открыты после краха их империй»{9}. Дабы обосновать этот свой тезис, авторы последовательно разбирают роль всех государств во время июльского кризиса 1914 г. В их работе обращает на себя внимание помещенный в тексте книги Меморандум германского генерального штаба от 19 марта 1913 г., в котором четко указано о необходимости войны для укрепления могущества германской империи. Эта работа явилась ответом на так называемый «Оправдательный доклад», представленный Версальской мирной конференции германской делегацией, в качестве отрицания ответственности Цен-

[101]

тральных держав за развязывание войны. Для своего времени концепция Э. Буржуа и Ж. Пажеса была достаточно убедительна.

Впоследствии тема происхождения Первой мировой войны нашла свое отражение в целом ряде работ французских историков-международников таких как П. Ренувен, К. Блок, Л. Саваджан, Ж. Исаак, Р. Жиро, Ж. Б. Дюрозель и другие{10}. Подробнее результаты их исследований рассмотрены в книге К. Б. Виноградова «Буржуазная историография Первой мировой войны», и в фундаментальной статье Э. Урибес-Санчес «Современная французская историография происхождения Первой мировой войны (методология и проблематика)»{11}.

Вообще в послевоенный период описание событий войны заняло одно из главных мест в общественной жизни Франции. В первую очередь следует обратить внимание на массу мемуаров, хлынувших на книжный рынок. Остановимся на некоторых из них. Со своим воспоминаниями выступили в разное время Р. Пуанкаре (бывший премьер-министр Республики), Ж. Клемансо (бывший премьер), Ж. Жоффр (главнокомандующий французской армии в первый период войны), Ф. Фош (главнокомандующий французской армией во второй период войны), Ж. Галлиени (начальник обороны Парижа в 1914 г.) и другие.

Одним из первых на поприще мемуаристики выступил бывший президент Французской республики Раймонд Пуанкаре. В 1922 г. он выпустил свою первую книгу мемуаров, в основе которой лежал цикл лекций, прочитанных им в 1921 году в Париже{12}. Ее название «Происхождение войны» привлекло к ней не только французского читателя. В этой мемуарной книге автор, заслуживший прозвище «Пуанкаре-война», стремится доказать, что он никоим образом не причастен к развязыванию войны, что Антанта предпринимала должные дипломатические шаги, чтобы избежать катастрофы, однако позиция Германии была непримирима. Позднее в свет вышел многотомник его мемуаров «На службе Франции», где Пуанкаре продолжал ту же линию{13}.

[102]

В мемуарах маршала Ф. Фоша содержится та же мысль, что и у Р. Пуанкаре, о виновности в развязывании войны Германии. Последнюю он считает наследственным врагом Франции, который жаждал снова, как и в 1870 году, напасть на Францию, в то время как она в 1914 году не желала войны. Наряду с этим, в мемуарах Ф. Фоша{14} содержится критика руководства французскими вооруженными силами, принявшего известный французский план ведения войны против Германии № 17 (наступление в Эльзасе и Лотарингии). План этот подвергся суровой критике и рядом других авторов чем мы скажем ниже.

Весьма интересны и поучительны мемуары французского посла в России Мориса Палеолога, в которых приоткрываются некоторые нюансы политики Франции и России накануне войны и их межсоюзнические отношения в ее ходе. Из текста мемуаров хорошо видна обоюдная зависимость союзников друг от друга. Вот как оценивал вторжение русских войск в Восточную Пруссию союзный дипломат 29 августа 1914 г.: «Сражение, завязавшееся в Сольдау, продолжается с ожесточением. Каков бы ни был окончательный результат, достаточно уже того, что борьба продолжается , чтобы английские и французские войска имели время переформироваться в тылу и продвинуться вперед»{15}. Исход сражения был плачевен для русских войск: 2-я армия генерала А. В. Самсонова попала в окружение и была разгромлена. Через несколько дней посол констатировал в своем дневнике: «Вся судьба войны действительно решаются на западном фронте. Если Франция не устоит, то Россия принуждена будет отказаться от борьбы. Бои в Восточной Пруссии дают мне каждый день новые доказательства этого. Ясно, что русским не по плечу бороться с немцами, которые подавляют их превосходством тактической подготовки, искусством командования, обилием боевых запасов, разнообразием способов передвижения. Зато русские кажутся равными с австро-венграми; они имеют даже преимущество в рвении и в стойкости под огнем»{16}. Увы, но, к сожалению, положение России в Антанте после Восточно-Прусской катастрофы пошатнулось.

Безусловно, французская мемуаристика является ценным источником при изучении участия Франции в Первой мировой войне и ее взаимодействия с союзниками, а также по ведению наиболее крупных операций на Западноевропейском театре войны. Особый интерес с этой точки зрения имеют, написанные весной 1915 г. мемуары генерала Ж. Галлиени, командовавшего обороной Парижа в сентябре 1914 года. Эта работа имеет

[103]

характер дневника, дополненного позднейшими записями. В них дан краткий обзор событий за август-сентябрь 1914 года, в которых автор принимал непосредственное участие.

Как известно, начало войны сложилось для англо-французов неудачно. Вторгнувшись на территорию нейтральных Люксембурга и Бельгии, выиграв Похраничное сражение, германские войска развернули стремительное наступление на Париж, имея ввиду окружить главную группировку англо-французских войск. Момент для Франции был критический. В этих условиях генерал Галлиени выдвинул идею смелого флангового маневра против правого крыла, рвавшейся к Парижу 1-й германской армии генерала А. фон Клука. Обо все этом он подробно написал в своих мемуарах. 26 августа Галлиени назначается военным губернатором Парижа. Обстановка была на грани паники. Правительство готовилось покинуть столицу Франции. Главнокомандующий генерал Ж. Жоффр рассматривал Париж как обреченный город. 2 сентября 1914 г. правительство переехало в Бордо. Из мемуаров генерала Галлиени мы узнаем, как в считанные дни ему удалось укрепить оборону города, как после упорных боев на р. Марна и Урк, а затем контрудара У1-й армии генерала Монури, угроза Парижу, да и всей Франции, была ликвидирована. Между тем, Ж. Жоффр в своих директивах от 2 и 3 сентября намеревался продолжить отступление за р. Сену, т. е. уступить Париж противнику. Галлиени категорически утверждает, что наступление VI-й армии генерала Ж. М. Монури из парижского укрепленного района во фланг 1-й германской армии генерала А. фон Клука было организовано им самим вопреки директивам генерала Ж. Жоффра и «послужило залогом нашей победы на Марне»{17}.

В качестве приложения генерал Галлиени приводит многочисленные документы. Среди них мы встречаем копии директив генерала Жоффра, копии секретных телеграмм, полученных штабом Галлиени в ходе организации обороны Парижа и Марнской операции, а также копии различных приказов и сводок. Все эти источники дают возможность проследить, как развивались события на западноевропейском фронте мировой войны в эти решающие дни августа-сентября 1914 г.

Резкой критике Галлиени подвергает предвоенные планы ведения войны, в том числе, уже упоминавшийся план № 17. «В неизбежности войны с Германией, не приходилось сомневаться…, — писал он, — Очевидно было также и то, что в первый период войны инициатива ведения операций будет находится в руках германского генерального штаба.

[104]

Оставалось только решить, как германское высшее командование использует выгоды этой инициативы»{18}.

Накануне войны Галлиени был членом Высшего Военного Совета и командовал армией, располагавшейся на границе с Бельгией. Анализ дислокации германских войск у бельгийской границы, привели его к мысли, что главные силы германских вооруженных сил будут наступать через территорию этой страны, охватывая правый фланг французов. Поэтому он предлагал изменить план стратегического развертывания французской армии в пользу прикрытия границы с Бельгией. Однако его предложение Генеральным штабом армии учтены не были. Галлиени с горечью писал, что его предложения не были учтены, «что привело нас к разгромной битве при Шарлеруа и последующим его захватом»{19}.

Более глубокое научное изучение истории Первой мировой войны начинается все же после ее окончания. Прежде всего это касается расширения источниковой базы. Под давлением общественности французское правительство предприняло ряд шагов по рассекречиванию документов министерства иностранных дел и военного министерства и введено их в научный оборот. Издание дипломатических документов во Франции началось довольно поздно, в 1928 году. К тому времени в Германии вышло издание немецких документов «Die Grosse Politik», аналогичное издание появилось в Англии.

Во Франции первый том издания «Французские дипломатические документы (1871-1914). Министерство иностранных дел. Комиссия по изданию документов, относящихся к вопросу о возникновении войны в 1914 году», вышел в 1928 году. Всего был выпущен 41 том, составивших три серии, охватывающих период с 1871 по август 1914 г. В составе комиссии, подготовившей эту работу, насчитывалось 54 человека. Среди них были такие известные французские дипломаты, как Бертелло, Ж. Камбон, М. Палеолог, а также историки П. Ренувен, А. Олар, К. Блох, Г. Ганото, Сеньобос и др. Возглавлял комиссию ректор Сорбонны С. Шарлети. Публикация была осуществлена на высоком научном уровне. Французское издание было построено по хронологическому принципу и было гораздо полнее германского, что выгодно отличало его от вышедшей в свет раньше в 1922-1927 гг. публикации «Большая политика европейских кабинетов», а также английских и австрийских. Французское издание документов явилось своеобразным ответом в войне документов немцам и австрийцам. Он содержал в себе 41 том в трех сериях. К 1936 году полностью была закончена 3-я серия, работа же над 1-й и 2-й серией растянулась до 1959 года. Эта серия была посвящена развитию

[105]

международных отношений с 4 ноября 1911 г. по 13 августа 1914 г. В ней нашли отражение в частности укрепление связей со странами Антанты, как в дипломатическом, так и военном отношении. Впервые увидели свет документы, связанные с событиями в Северной Африке и на Балканах накануне мировой войны. Здесь в частности были опубликованы документы, посвященные убийству в Сараево эрцгерцога Франца Фердинанда и разразившемуся после этого события июльскому кризису 1914 года, вылившемуся в конце концов в войну.
Несомненно, французское издание было значительным вкладом в историческую науку. Военный историк найдет в нем немало материалов о сотрудничестве генеральных штабов Франции и России. Не пройдет мимо него и исследователь международных отношений. Во всяком случае, представить мировую историографию «Великой войны» без этого издания на наш взгляд уже невозможно. Французские ученые при поддержке своего правительства продолжили эту работу и продолжают ее до настоящего времени.

Помимо публикации различных мемуаров, как политиков, так и непосредственных участников войны — командующих французскими армиями, командиров частей и соединений, появились и издания, освещающие роль французского командования во время войны. Эти сюжеты нашли отражение как в публицистике, так и в специальных военно-исторических трудах, начавших появляться еще в ходе войны. Этих же вопросов касались и упомянутые мемуаристы. При этом господствовала галлоцентристская точка зрения, т. е. главное это Франция — остальное второстепенное. В конце концов, французов можно понять — главным было их отечество. Что такое германский солдат на их земле, они хорошо помнили по 1870 году… Естественно, что для французских авторов, правда, далеко не для всех, характерно было стремление замазать ошибки политического и военного руководства своей страны. Это характерно, например для Ж. Жоффра, выступившего в ноябре 1919 г. в журнале «Archives de la guerre» со статьей «Приготовления к войне и ведение операций до сражения на Марне». В ней он показывает, какими соображениями, руководствовалось главное командование, осуществляя стратегическое развертывание французских вооруженных сил в 1914 году. Бывший главнокомандующий оправдывается от нападок общественности за свои действия в Приграничном сражении, взвалив всю вину за неудачи на командующих армиями, в частности на генерала Ларензака. В свою очередь в книге «Французский план кампании и первые месяцы войны»{20} Ларензак решительно опровергает обвинения направленные против него, указывая, что, не предприняв своевременного отхода, его 5-я армия

[106]

и соседняя 4-я были бы разгромлены и всю французскую армию ожидала бы катастрофа.

В это же время появляется ряд работ, развивающих критику французского плана войны. Одной из них стала книга А. Моризе «План № 17. Этюд неспособности Генерального штаба накануне и во время войны», выпущенной издательством «Юманите». В ней рассматривается деятельность французского Генерального штаба и генерала Ж. Жоффра в качестве главнокомандующего французской армией. Интересны методологические посылки Моризе. «Я социалист, — заявляет автор. — Я не только не пытаюсь это скрывать, но высоко несу знамя своих убеждений. После войны — тем более. При этом я не пытаюсь заниматься политикой. Мне случается называть реакционерами некоторых людей, но я не осуждаю генералов лишь за то, что они были «наверху». Философские взгляды функционеров значат для меня мало, и если я пишу, что те, кто подготовил, а затем вел войну — реакционеры, это означает, что они таковыми и являются. Возможно, что их политические взгляды совпадают с их идеями в плане военной организации, возможно, они верили в превосходство профессиональной армии и военную политику над вооруженной нацией. Это они дали демократии армию и военную политику автократии, они постоянно действовали в духе, противоположном республиканскому духу и современным идеям. Причиной этому, несомненно, явилось их образование и их мировоззрение в целом»{21}.

А. Моризе тщательно проанализировал обстановку во французском Генеральном штабе накануне войны и пришел к выводу, что в неудачном начале кампании 1914 года для французов был повинен именно он, разработавший крайне неудачный план стратегического развертывания французских вооруженных сил на случай войны с Германией. План № 17 или план Жоффра, как его называет Моризе, не предусматривал возможности главного удара германцев через Бельгию, несмотря на предупреждения, как военных, так и гражданских лиц об этой угрозе. Моризе указывает, что Жоффр ошибся не только в определении численности германских сил, но и в составе их группировки. Дальнейшие события подтвердили пагубность плана № 17, упорно следуя которому французские армии терпели неудачу за неудачей и в конце концов отступили к Парижу. Автор подчеркивает, что главным виновником такого положения является Ж. Жоффр. В заключительных главах своей книги автор обвиняет всю военную систему Франции в чрезмерных людских потерях в войне.

Одним из наиболее значительных послевоенных изданий стала книга Ф. Анжерана «Пограничное сражение (август 1914 года)»{22}. Автор, де-

[107]

путат от Кальвадоса был докладчиком в Парламентской комиссии расследовавшей обстоятельства потери железорудного бассейна в Брие, откуда французы получали 83% руды. Перед комиссией предстали генерал Ж. Жоффр и ряд других высших офицеров.

Материалы комиссии были опубликованы Анжераном в вышеуказанной работе. В качестве приложения в ней были помещены предвоенные планы стратегического сосредоточения французского Генерального штаба, в том числе «План № 17», по которому осуществлялось стратегическое развертывание.

И все же, радость французского общества по поводу победы Франции над своим грозным противником была безмерна. Она сразу же нашла отражение не только в прессе, но и в первых обещающих работах о прошедшей войне. Отвечая на запрос общества, французское военное ведомство в лице 2-го бюро Генерального штаба активизировало издательскую деятельность в области военной литературы. Оно стало распространителем военно-исторических знаний среди населения и армии.

На страницах газет и журналов печатаются множество авторов, ранее никому не известных со статьями на военные темы. Появились и специальные издательства — это Берже-Леро, Шанкло, Шарль Лавозель, Фурнье и некоторые другие. Основными темами, обсуждавшимися в военных кругах были вопросы организации армии, тактика различных родов войск, а также вопросы государственной обороны страны и в связи с этим изучение опыта только что закончившейся борьбы со своим потенциальным противником — Германией.

Важным событием в научной и общественной жизни Франции стало появление официальной работы по истории Первой мировой войны. В 1922-1939 гг. Генеральный штаб французской армии предпринял грандиозное издание по ее истории. Его военно-историческим отделом был разработан официальный труд «Французские армии в Великой войне» в 11 томах. Всего вышло 22 книги с описанием всех военных кампаний на Западном фронте и 57 книг документов, что также выгодно отличало его от подобных публикаций других участников — Германии, Австро-Венгрии и Англии — насыщенностью архивного материала. В его подготовке участвовал большой коллектив военных историков.

Об этом труде, ставшем основой многих военно-исторических сочинений, можно говорить очень много. Однако, за недостатком места следует ограничиться лишь кратким обзором узловых событий войны, данных французскими авторами. В той или иной мере авторы касались и хода войны на русском фронте. Так, они достаточно объективно показывают события на Русском фронте, происходившие параллельно с битвой на Марне. Вот, что они пишут по поводу Восточно-Прусской операции: «В Восточной Пруссии русские, хотя и не совсем были готовы,

[108]

перешли в наступление; если они и потерпели два крупных поражения, то по крайней мере они заставили германцев снять с западного фронта, чтобы противодействовать им, XI-й армейский корпус, Гвардейский резервный корпус и 8-ю кавалерийскую дивизию, которые не смогли, таким образ, участвовать в операциях во Франции. С другой стороны, в Галиции русская армия добилась блестящих успехов: после захвата крепости Львов (3 сентября) они разбили австрийцев впереди крепости (9 сентября), захватив большое количество пленных и много военного имущества. 12 сентября генерал Жоффр просил русское командование возобновить снова усилия в Восточной Пруссии т. к, чтобы заставить германский штаб удерживать, по крайней мере в этом районе, силы, которые там сосредоточены»{23}.

Примерно в том же ключе события на Русском фронте освещал ряд гражданских и военных историков. Среди них следует назвать работы Ж. Ж. Бекера, А. Виду, Р. Факона, М. Ферро, Ф. Гамбьеза, Р. Микеля, П. Ренувена и некоторых других{24}. Как правило, они ограничивались кратким описанием наиболее значительных событий на русском фронте, но исчерпывющего анализа состояния вооруженных сил своего союзника и его вклада в общую победу в них нет.

Так, например, генерал Тевене в работе «Великая война» так оценивает операции 1914-1915 гг. на русском фронте: «Генеральный план первых германских операций против франко-русского союза был основан на медленном ходе Мобилизации и сосредоточения в русской армии, который был вызван большим размером территории, нехваткой железных дорог и хорошо известными недостатками в плане управления (немцы сосредоточили в Восточной Пруссии свою VIII армию). Французы разрушили этот план, оказав неожиданное для неприятеля сопротивление. С другой стороны, русские также способствовали разрушению этого плана, быстро выдвинув вперед все войска, которые были в их распоряжении на западе империи, даже не дав им возможность закончить необходимое сосредоточение. Русские армии под командованием великого князя Николая, должны были сформировать две группировки, одну из них между Неманом и Вислой, другую — в Галиции»{25}.

Таким образом, освещению событий Первой мировой войны на русском фронте до 1917 года французские историки уделяли сравнительно

[109]

мало места. Иное дело — события в России после Февральской революции. В это время правительства союзных держав придавали большое значение активизации действий русской армии на Восточном фронте в кампанию 1917 года, от которых во многом зависел исход вооруженной борьбы англо-французских войск против немцев на Западе. Действия русских войск, как и в предыдущие годы, должны были значительно облегчить положение союзников. Отсюда и большой интерес французских историков к ходу войны на русском фронте летом 1917 года и состоянию вооруженных сил России.

Значительное место обстановке на русском фронте в кампанию 1917 года и состоянию вооруженных сил России уделялось в уже упоминавшемся многотомном издании Исторической службы французского Генерального штаба «Французские армии в Великой войне». В нем были использованы многочисленные телеграммы военного атташе Франции в России и представителя Франции в русской Ставке, сообщавшие о начавшемся разложении русской армии. Публикуя эти материалы, авторы издания отмечали, что «в задачи Исторической службы входило передать события, которые с военной точки зрения способствовали дезорганизации русской армии и ее параличу как раз в то время, когда она готовилась сыграть роль в совместном выступлении союзников».

Несомненный интерес представляет оценка общего состояния русской армии после революции. «Изучение французскими авторами обмена корреспонденцией между представителями союзников со времени начала февральской революции показывает, что кризис недооценивался: падение московской империи, — как считали некоторые, — должно было усилить военную активность «обновленной» России против центральных держав. Но армия, которой было поручено вести эти действия, была слишком тесно связана с «движением», чтобы не выйти из него уменьшенной. Исчезла дисциплина; нужно было ее восстанавливать. Этим занимаются с первых дней»{26}.

К лету, по мнению французских военных, русская армия потеряла свою боеспособность. Вот, что они писали по этому поводу: «В ходе инспекционной поездки на фронт генерал Брусилов, новый главнокомандующий, и Керенский не перестают выступать перед солдатами, убеждая их в необходимости продолжать войну, чтобы защитить новые свободы в России. К середине июня, доверие и дисциплина постепенно восстанавливаются. Однако улучшение неравномерно, — как пишет глава французской военной миссии, — в его глазах возможности наступления на северном фронте проблематичны».

В связи с провалом июньского наступления, в своей телеграмме от 25 мая глава военной миссии Франции в Румынии Вертело пишет о

[110]

принятии решения о выступлении румынской и русской армий 1 июля, а также о состоянии этих армий. Оценивая румынскую армию, он употребляет выражение «возрождение», и, напротив, характеризуя положение в русской армии, он замечает, что «оно гораздо менее блестяще: это по-прежнему анархия, продолжающаяся анархия. Офицер остается пассивным, люди делают что хотят. В верхах предпринимаются усилия, чтобы придать революции патриотический смысл; потребуется еще много времени, чтобы этот эффект проявился. В этих условиях нужно с осторожностью рассчитывать на успех наступательной операции, которая будет предпринята. В то же время, она более, чем когда-либо, предстает как единственный способ помешать нашему противнику полностью оголить румынский фронт, как единственный способ вернуть русскому народу и солдатам реальный взгляд на вещи»{27}.

Аналогичную картину французские военные, наблюдали и в русских войсках во Франции. Так, командующий группой восточных армий генерал Де Кастельно в своем отчете от 4 июня, отправленном в Ставку Верховного главнокомандующего Французской армией, подробно доносит о том, что он увидел в ходе поездки в расположение особых русских бригад в районе Нефшато во Франции: «Русские подразделения больше не работают. Они не подчиняются своим офицерам, при том, что не выражают им до настоящего времени открытого возмущения; и они демонстрируют полную инертность. Вызванная, с одной стороны неорганизованностью командования, которое еще не утвердилось на новых основаниях, и очевидной бездеятельностью, поддерживаемая, с другой стороны, политической агитацией, праздность русских частей отнимает у них всякую военную доблесть. Чтобы сделать русские части вновь управляемыми, главное — вернуть им чувство подчинения и прекратить состояние длительной праздности. Вопрос в том, смогут ли избираемые ими комитеты донести до них необходимость дисциплины и найдут ли у них поддержку командиры подразделений. Восстановление дисциплины зависит сегодня от комитетов. Если, благодаря комитетам, люди осознают необходимость подчинения командирам и воинскому долгу, нужно, как только это будет возможно, ввести русские части в сектор боев, в противном случае их придется отправить на родину. Их неприемлемое отношение к службе и отсутствие всяких наказаний в армии не может не стать дурным примером для французских войск». Далее Де Кастельно излагает свои предположения относительно того, какие меры могли бы способствовать повышению боеспособности русских частей, это, например, организации соревнований по стрельбе и т. д.

«Однако, — замечает он, — «все

[111]

попытки наведения воинской дисциплины и стремление к улучшению положения, по-видимому, не находят отклика в умах и сердцах русских солдат, глубоко взволнованных тем, что им известно и тем, что они предполагают, с поправкой на восточное воображение, о революции, происходящей в их далекой стране. Я сильно сомневаюсь, что во Франции им удастся вернуть свое душевное равновесие, которое они полностью утратили. Необходимо предусмотреть их возвращение на родину, по которой они испытывают ностальгию»{28}.

Аналогичные оценки июньского выступления мы встречам и у современных французских исследователей. Так, описывая ход русского наступления, французский историк, профессор Сорбонны Пьер Микель в своей книге «Великая война», изданной в 1983 г., отмечает: «Первого июля армия под командованием популярного Брусилова храбро пошла в атаку. Она прорвала оборону противника после хорошей артподготовки. Однако воспользоваться этой ситуацией не удалось: части, лишившиеся своих лучших бойцов, участвовавших в прорыве, не были готовы к продолжению операции. Были взяты Калуш, Галич, пленные в количестве 36 000 человек. Но русская пехота не выдержала контратаки немецких резервов. «Русские сами на себя не похожи», — замечает начальник штаба Германского Главнокомандования на Востоке Людендорф. 19 июля начинается общее бегство; солдаты убивают офицеров, которые пытаются этому препятствовать. Другая попытка, предпринятая 21 июля, провалилась подобным же образом: лишь две дивизии из шести решились пойти в атаку. Фронт развалился, победоносные операции на румынском фронте должны были быть приостановлены»{29}.

А вот оценка хода июньского наступления, данная генералом Тевене в его мемуарах, посвященных Первой мировой войне: «Новая Россия заявила о своей верности союзникам и, несмотря на признаки ослабления, которые русская армия уже проявляла, она хотела доказать свою состоятельность, подготовив большое наступление под командованием Брусилова против австро-германцев. 1 июля генерал Корнилов атаковал Галицию. Сначала он потеснил австро-венгров, стоявших перед ним; вражеский фронт был разорван и образовалось два кармана: один — в 20 км на север от Бржезани, другой — в 100 км, на правом берегу Днестра. Немцы устремились на помощь своим союзникам, и 21 июля началась общая контратака по всему фронту. Результаты этой контратаки были ошеломляющими. Как только русские почувствовали давление противника, часть полков отказалась воевать, другие бросили оружие и бежали; все вылилось в общее беспорядочное бегство. За 10 дней австро-германцы продвинулись на 150 км от Тарнополя до

[112]

р. Серет и продвинулись бы еще больше, если бы не плохое состояние коммуникаций, которое делало невозможным снабжение, из-за чего им пришлось остановиться»{30}.

Возросла опасность выхода России из войны, которая могла дать Германии возможность перебросить часть войск с восточного театра на французский фронт. В связи с этим французские авторы, проводя тщательный анализ причин, по которым Россия может стремиться к подписанию сепаратного мира, в том числе: усталость от войны народных масс и слабость Временного правительства, не способного активно выступить против пацифистских настроений, констатируют необходимость принятия мер политического, экономического и военного характера. В частности, в документе, составленном в 3-м Бюро Генерального штаба, опубликованном в этом издании, говорилось: «Союзные правительства должны принести жертвы, чтобы удержать Россию в альянсе и, помогая ее руководству, оказывая ему поддержку во всех областях, дать ему необходимую энергию, чтобы выстоять во что бы то ни стало»{31}. Несмотря на усилия французов и англичан, Россия все-таки вышла из войны, а ее старая армия развалилась. Этим событием и завершается французская историография русского фронта.

В заключение необходимо сказать, что к близящемуся столетнему юбилею Первой мировой войны во Франции создана специальная Юбилейная комиссия во главе с Жозефом Зиме. По плану организаторов юбилея 28 июня 2014 г. состоится общеевропейское мероприятие, на которое соберутся деятели европейской культуры, главы государств и правительств, а 14 июля состоится парад, в котором должны будут принять участие солдаты всех сражавшихся в Великой войне стран. Все юбилейное действо продлится до 11 ноября 2018 г.

[113]

Примечания:

{1} Clémenceau Georges. Pour la Patrie. 1914-1918. Plon. Paris. 1934. P. 140-141.

{2} Le Bon Gustave. Enseignements’psychologiques de la guerre européenne, Paris, 1916. P. 196.

{3} Ibid.

{4} Версальский мирный договор. Пер. с французского. М., 1925. С.84.

{5} Bourgois Е. Les origines et les responsabilités de la Grande guerre.Paris, 1922. P. 4.

{6} Цит. no: Droz J. Les causes de la Première Guerre mondiale. Essai d’historiographie. Edition de Seuil, 1973 [Paris].

{7} Виноградов К. Б. Буржуазная истороиография Первой мировой войны. М., 1962. С. 34-39.

{8} Bourgois Е., Pagès G. Les origines et les responsabilités de la Grande guerre. Paris, 1922. P. V.

{9} Ibid.

{10} Renouvin P. La crise européenne et la Grande guerre (1904-1918). P., 1934; La paix armée et la Grande guerre. P., 1939; Les origins immédiates de la guerre 28 juin — 4 août 1914. P., 1925; Duroselle J. B. Pierre Renouvin et la science politique // Revue française de la science politique. 1975. № 3. P. 562; Girault R. Emprunts russes et investissements français en Russie 1887-1914. P., 1973; Savadjian L. Origines et responsabilités de la Guerre mondiale. P., 1934; Isaac J. Un débat historique. 1914. P. 1933.

{11} Виноградов К. Б. Буржуазная историография Первой мировой войны. Происхождения мировой войны и международные отношения. 1914-1917. М., 1962; Урибес-Санчес Э. Современная французская историография происхождения Первой мировой войны (методология и проблематика) // Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 33-45.

{12} Poincaré Raymond. Les origines de la guerre. Conferences prononcées à la “Société des Conferences en 1921. Paris, 1922.

{13} Poincaré R. Au service de la France. P. 1-10. Paris, 1931-1934.

{14} Foch F. Mémoires pour server à l’histoire de la guerre de 1914-1918. v. 1-2. P., 1931; pyc пер. Фош Ф. Воспоминания (Война 1914-1918 гг.). М., 1939.

{15} Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991. С. 93.

{16} Там же.

{17} Швемберер В. Оборона Парижа (мемуары ген. Галлиени) // Военный вестник, 1922. № 2-3. С. 51.

{18} Там же.

{19} Gallieni J. S. Mémoires du maréchal Gallieni. Defense de Paris — 25 août — 11 sept Paris, 1920. P. 12.

{20} Larenzac Ch. L. М. Le plan de campagne français et le premier mois de la guerre. P., 1929.

{21} Morisé A. LE PLAN №17. Étude sur l’incapacité de l’Etat-Major avant et pendat la guerre. Paris, 1919. P. 12.

{22} Engerand F. La bataille de la frontière (août 1914) Briey.

{23} «Les années françaises dans la Grande guerre». Paris, 1932. T. 1, 1.3. P. 1304.

{24} Becker J.-J. La première guerre mondiale. Paris, 1985; Bidou H. Histoire de la Grande Guerre. Gallimard, 1933; Façon P. La Grande guerre et ses lendemains. 1914-1935. Librairie Larousse, 1985; Ferro M. La Grande guerre 1914-1918. Gallimard, 1969; Général Gambiez F. et colonel M. Suire. Histoire de la première guerre mondiale (1914-1918). Fayard, 1968, 2 volumes; Miquel P. La victoire. Paris, 1998; Renouvin P. La première guerre mondiale. Presses universitaires de France. Collection «Que sais-je?». 1965.

{25} Thevenet Général. La Grande guerre (1914-1918). P. Librairie Armand Colin, 1923. P. 72.

{26} Les armées françaises dans la grande guerre. T. 5. L. 1. P. 559.

{27} Les années françaises dans la grande guerre. T. 5. L. 2. P. 636.

{28} Les années françaises dans la grande guerre. T. 5. L. 2. P. 725-727.

{29} Miquel P. La Grande guerre. Fayard P., 1983.

{30} Thevenet Général. La Grande guerre. 1914-1918. Paris, 1923. P. 165.

{31} Les armées françaises dans la grande guerre. T. 5. L. 2. P. 252.