Аптекарь П. А. Агенты и резиденты

Родина. 1993. № 8-9. С. 40-42.

Незадолго до войны была создана разведывательная сеть в странах Европы и Азии. С началом войны агенты, предсказывавшие ее задолго до того, как язык дипломатических нот сменился грохотом орудий, покинули неприятельские столицы.

Операции русских армий сложились в первые месяцы войны по-разному: от трагической гибели 2-й армии в Восточной Пруссии до триумфального Галицийского сражения 3-й и 8-й.

Насколько виноваты разведчики в поражениях и сколь велик их вклад в победы? Ответить на эти вопросы нелегко.

Русские армии недолго находились на территории Восточной Пруссии. Но и за короткий период офицеры-разведчики успели сделать немало. В рапорте от 22 августа старший адъютант РО 2-й армии полковник Генштаба Лебедев указывал, что с начала войны в тыл противника для выполнения различных задач было направлено 60 агентов. Иногда в непосредственной близости к линии фронта действовали отряды разведчиков численностью 15-20 человек{1}.

Поначалу в войсках с недоверием относились к агентурной разведке и часто задерживали одетых в поношенное штатское платье посланцев штабов армий и фронтов, скрывавших свои имена и представлявшихся псевдонимами или номерами. Поэтому начальник штаба Варшавского военного округа генерал Н. С. Батюшин вынужден был отдать следующую директиву: «19 августа 1914 г. Прошу предупредить всех офицеров, особенно передовых частей, что в случаях обращения к ним штатских людей, называющихся числами или псевдонимом Отчизна, немедленно телеграфировать сообщаемые сведения в штаб Главковерха»{2}.

Условия ведения тайной войны различались — об этом свидетельствуют и отчеты генерал-квартирмейстеров ряда армий:

«31 октября 1914 г.
Штаб 3-й армии.
Отдел генерал-квартирмейстера

В период Санской операции в штабе числилось 20 агентов, из них 13 русин, 6 поляков и один чех. Вопрос об оплате агентов не встречал затруднений главным образом из-за того, что состав агентов выбирался из сочувствующего нам русинского и польского элемента, некоторые агенты отказывались от вознаграждения, прося лишь возмещения расходов.

В настоящее время агенты-резиденты имеются в Кракове, Праге, Будапеште и Новом Сандеце. Главные затруднения встречаются в отсутствии прочно организованной еще в мирное время разведки в полосе к западу от реки Сан и особенно в Западных Карпатах и районе, непосредственно прилегающем к Кракову.
Генерал-квартирмейстер Генштаба полковник
Бонч-Бруевич
Старший адъютант РО Генштаба полковник
Духонин»{3}.

Генерал-квартирмейстер 1-й армии доносил: «К началу отчетного года район обслуживался агентурной сетью из 15 человек негласных агентов, из которых трое находились в Кенигсберге, остальные в Тильзите, Гумбинене, Эйдкунене, Инстербурге, Данциге, Штеттине, Алленштейне, Гольдапе и Кибартах. Планировалось насадить еще трех агентов в Шнейдемюле, Дейч-Эйлау и Торне. Для содержания сети и ее усиления ГУГШ был утвержден отпуск на расходы 30 000 р. в год.

В течение отчетного года агентурная сеть подверглась серьезным изменениям, главная причина которых — перемена дислокации. В настоящее время на службе состоит 53 агента, из них 41 — на местах, остальные высылаются с новыми задачами. В ноябре-декабре пришлось отказаться от услуг 41 агента (23 — по непригодности, 4 — больны, 3 — арестованы контрразведкой, как двойные агенты, 11 — арестовано в тылу противника). Из числа арестованных противником трое – Юзеф Дзержаковский, Максимилиан Мыстковский и Чеслав Войтович – повешены. В данное время стоимость одной высылки составляет

[40]

175 р. Всего на содержание агентов расходуется 10-11 тыс. рублей в месяц. Всего на нужды разведки и контрразведки за период с начала кампании по декабрь израсходовано 143 709р. 97 коп.»{4}.

Немало ценных сведений доставит в Ставку военные агенты, намаявшиеся в нейтральных государствах. Так, например, военный агент в Швеции полковник Ассанович передал подтвердившуюся впоследствии информацию о готовящемся германским командованием наступлении на Варшаву{5}, что позволило штабу Главковерха заранее подготовить резервы для его отражения и перебросить на угрожаемое направление часть сил 4-й и 5-й армий Юго-Западного фронта. А военный агент в Болгарии полковник Ю. Д. Романовский в своем донесении 15 августа 1914 года сообщил о приезде в Константинополь группы офицеров и матросов германского военно-морского флота, а несколько позже — о том, что они осваивают лучшие миноносцы турецкого флота, а следовательно, готовятся к открытию боевых действий на Черном море{6}.

В конце кампании 1914 года создалась достаточно разветвленная агентурная сеть как в нейтральных государствах, так и на территории держав — противников России. Однако бурная деятельность штабов различных уровней имела и свою отрицательную сторону: нарушалась централизация управления работой агентов, офицеры РО армий не всегда желали раскрывать «своих людей» перед аналогичными органами фронтов и Ставки. Это нередко приводило к засорению осведомительной сети сомнительными людьми, для которых главным в сотрудничестве с русской разведкой были деньги. Разумеется, при арестах такие агенты легко выдавали имена резидентов, часто становились двойниками, да и качество предоставляемой ими информации оставляло желать лучшего. Кроме того, такие «помощники» то и дело враждовали друг с другом и вместо сбора необходимых сведений писали доносы на своих соперников. Некоторые из них умудрялись состоять на службе в нескольких штабах{7}.

О создавшейся ситуации пишет генерал-квартирмейстер Ставки Главнокомандующего М. С. Пустовойтенко: «С самого начала войны штабы фронтов и армий ведут негласную разведку за границей совершенно самостоятельно, посылая своих агентов в разные города нейтральных стран, не оповещая ни высшие штабы, ни друг друга взаимно. Вследствие этого в Бухаресте, Стокгольме и Копенгагене сосредоточилось большое количество агентов, работающих независимо и безо всякой связи. Агенты эти стараются дискредитировать друг друга в глазах соответствующего начальства, иногда состоя на службе сразу в нескольких штабах, что часто приводит к нежелательным последствиям. Ввиду изложенного обращаюсь к Вашему Превосходительству с просьбой: не признаете ли Вы возможным и полезным сообщить мне совершенно доверительно о всех негласных агентах штаба фронта (армии), находящихся за границей как с начала войны, так и вновь командируемых»{8}. Как правило, генерал-квартирмейстеры отвечали на эту телеграмму примерно одинаково: ссылаясь на соблюдение секретности, отказывали в передаче полных списков своих агентов. Правда, соглашались на проверку деятельности второстепенных агентов.

Колоссальная по объему работа велась при подготовке наступления Юго-Западного фронта: выявлялись не только наименее укрепленные участки обороны противника, но и возрастной состав тех или иных частей и соединений, наличие в них славянской прослойки.

Не последняя роль в работе агентурной разведки отводилась изучению технических новшеств, которые противник собирался применить на полях сражений. Особенно важной была информация об изобретениях в сфере химических вооружений.

Так, в декабре 1916 года военный агент в Швейцарии генерал-майор С. А. Головань передал в ГУГШ следующее сообщение: «В городе X. (название города отсутствует из-за невозможности расшифровки нескольких слов в телеграмме. — П. А.) на юге Германии на химическом заводе начато производство ядовитых газов на основе соединений мышьяка, против которых современные противогазовые маски недействительны»{9}.

В марте 1917 года он отправил в Петроград донесение о новом заказе, размещенном на ряде фабрик, производивших отравляющие вещества, из чего был сделан вывод о подготовке германского наступления на Западном фронте, что и было немедленно сообщено союзникам{10}.

Весьма интересно и сообщение военного агента в Швейцарии о попытках германского командования использовать русских военнопленных в качестве вспомогательных сил в своем тылу. Для этого оно создавало специальные лагеря, в которых содержались представители какой-либо одной национальности. Однако в «сталагах»{*} для мусульман немецкая пропаганда не имела никакого эффекта, а из украинцев им удалось набрать только несколько небольших отрядов для сельскохозяйственных работ, которые рассыпались вскоре после расконвоирования.

Военного агента в Швеции генерал-майора Кандаурова больше всего волновал вопрос размеров шведских поставок руды и других видов стратегического сырья. А с начала осени штаб Петроградского военного округа буквально засыпал генерала Кандаурова депешами о степени готовности шведской армии к войне. Больших трудов стоило военному агенту убедить Генеральный штаб и штаб Петроградского военного округа в том, что Швеция на вооруженную конфронтацию с Россией не пойдет{11}.

Очень важной представляется информация этих агентов о призыве в Германии и Австро-Венгрии в конце 1917 года юношей 1900 года рождения — свидетельство крайнего истощения людских ресурсов центральных держав (напомним, что Россия поставила под ружье только 1897 год).

Нельзя сказать, что в Ставке и ГУГШ знали о каждом шаге неприятеля. Но подготовка к крупным наступательным акциям не ускользала от внимания русского военного руководства. Еще в июне С. А. Головань предупреждал о том, что командование армий центральных государств разрабатывает план операции против войск Румынского

[41]

фронта. Вскоре ему удалось узнать и некоторые подробности замыслов противника: одновременным ударом австрийской армии генерала Бем-Ермолли в лесистых Карпатах и германской армии Августа фон Макензена в центральной Румынии неприятельские стратеги намеревались окружить русские и румынские войска в районе Галаца, овладеть Яссами и принудить неудачливых союзников Антанты к заключению сепаратного перемирия.
Однако наступление в Румынии, начавшееся в середине августа, не принесло ожидаемых австро-германским блоком результатов. Готовые к отражению атак противника, армии Румынского фронта стойко обороняли вверенные позиции, и к 13 сентября попытка прорыва захлебнулась.

Из сообщений военных агентов Ставке было известно о подготовке германским командованием операции против Моонзундского архипелага и на рижском направлении. К сожалению, солдаты и офицеры Северного фронта не проявили выдержки и упорства. Лишь Балтийский флот сумел в трагические для России дни сохранить верность долгу, не уронив славы русского флага.

В октябре 1917-го перед русскими разведчиками, как и перед всем офицерством, встал вопрос: с кем идти дальше?

Начавшаяся в 1918 году гражданская война разделила разведчиков на три лагеря: воевавших за большевиков, против них и тех, кто не пожелал участвовать в братоубийственной схватке. Большинство руководителей разведывательной службы русской армии предпочло последнее.

Примечания:

{*} Имеется в виду лагерь для военнопленных нижних чинов, отделенных от офицеров.

{1} Российский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф. 37967. Оп. 2. Д. 11. Л. 118, 125.

{2} Там же. Л. 116.

{3} Там же.

{4} Там же. Л. 42-46.

{5} Там же. Д. 45. Л. не указан.

{6} Там же. Оп. 2. Д. 53. Л. 1, 4-5.

{7} Там же. Оп. 9. Д. 17. Л. 13.

{8} Там же. Л. 12-13.

{9} Там же. Оп. 2. Д. 157. Л. 22.

{10} Там же. Д. 156. Л. 141.

{11} Там же. Д. 150. Л. 19, 44, 67.

[42]