Беспятова Е. Б. Экономическая политика России в период Первой мировой войны

Власть. 2008. № 1. С. 93-97.

Создание системы экономической безопасности являлось важным аспектом экономической политики России в период Первой мировой войны. В данной статье на историческом материале выявлены факторы, обусловившие необходимость выработки стратегии экономической безопасности, разработки и организации системы экономической разведки, направленной на защиту экономических интересов государства.

В последние 10-15 лет проблема обеспечения экономической безопасности (далее ЭБ) в контексте проблемы экономической политики России отмечена повышенным интересом и вниманием. В специальной исторической, экономической литературе и СМИ вопрос этот признан актуальным и дискуссионным. Но как сказал один из исследователей означенной проблематики Сергей Афонцев, «главные битвы на фронтах уже отгремели». Однако с точки зрения концептуального понимания ЭБ как составляющей части экономической политики и возможностей применения этого понимания для принятия политических решений – единства мнений так и не достигнуто. Некоторыми экономистами вообще ставится под сомнение научность понятия экономическая безопасность или в крайнем случае принадлежность этого понятия к экономической науке.

Достаточно сказать, что даже определение ЭБ имеет несколько подходов. Например, 1-й подход к определению ЭБ предполагает «интересы» (национальные, государственные, общественные); 2-й – предполагает определять ЭБ через «устойчивость» национальной экономики, экономического развития, социально-экономической системы; 3-й подход предполагает определять ЭБ через «независимость» экономики и экономического развития.

В общем, экономисты спорят, но тем не менее некий рабочий вариант определения экономической безопасности есть и он очень простой, а именно – понятие «экономическая безопасность» включает в себя систему мер, направленных на защиту экономических интересов в данном случае России. Защита обеспечивается разными средствами и методами: сбором информации, изучением партнеров, конкурентов, выявлением возможных источников внешних угроз и т. д. Однако по мнению большинства экспертов, важнейшую роль в борьбе за безопасность и лидерство в области экономики играют спецслужбы, занимающиеся экономической разведкой и экономической контрразведкой. Задачи экономической разведки необычайно широки: от выявления отрицательных экономических тенденций до снабжения разведывательной информацией военно-политического руководства страны для принятия тактических и стратегических решений (например, в США в 1990-е годы на экономическую разведку выделялось 40% ресурсов всех спецслужб США).

В этом плане интересна и актуальна задача изучения исторического опыта России в обеспечении экономической безопасности средствами экономической разведки. Казалось бы, задача ясна и не нуждается в комментариях. Однако большинство современных авторов утверждают, что только современный системный

[93]

кризис российской экономики поставил на повестку дня выработку концепции экономической безопасности, включая в себя экономическую разведку. Нам представляется, что разработка концепции экономической безопасности, пусть империческим путем, началась не сегодня и не в советское время, а в начале ХХ в. И мотивация ее разработки заключалась не в экономических реформах (например, С. Ю. Витте), а в реальной в годы Первой мировой войны угрозе национально-государственной безопасности.

Из сказанного уже понятно, что речь пойдет о Первой мировой войне, то есть о периоде, когда угроза национальной безопасности вызвала к жизни разработку и организацию системы экономической разведки как средства достижения экономической и национальной безопасности.

Период Первой мировой войны явился тяжелым испытанием для российской экономики: спад производства, дестабилизация финансового рынка, резкое снижение уровня жизни подавляющего числа населения – все это представляло реальную угрозу национальной безопасности и национальному суверенитету. Одной из причин затянувшейся войны было запоздалое определение военно-политическим руководством страны – Генеральным штабом и Министерством иностранных дел основного стратегического противника в лице Германии. Другой не менее важной причиной была ориентировка Генерального штаба России на кратковременный характер предстоящей войны. Данные обстоятельства не позволили российской разведке своевременно добыть максимальные и полные сведения об экономическом и военном потенциале Германии и ее союзников. В ходе позиционной войны были израсходованы значительные военные, продовольственные и сырьевые ресурсы, накопленные в довоенный период. Таким образом, экономическая составляющая становилась важнейшей частью новой военной стратегии.

Сегодня является очевидным, что среди первостепенных мероприятий, призванных обеспечить крепкий тыл и устойчивое экономическое развитие, важнейшей была задача организации экономической разведки, включающая в себя: а) сбор информации о направлениях экономического развития иностранных государств – военных противников; б) сбор информации об энергетических и сырьевых ресурсах; в) сбор информации о состоянии отраслей промышленности двойного назначения; г) анализ финансового состояния и финансовых систем государств военных противников; д) пресечение попыток иностранных спецслужб и организаций, направленных на подрыв российской экономики.

В широком смысле экономическая разведка направлена на защиту национальной экономики и обеспечение национальной безопасности. Однако понимание важности информации об экономическом положении стран, воевавших с Антантой, для военно-стратегического планирования не сразу стало очевидным для военно-политического руководства страны. Основываясь на исследованиях, посвященных истории военной разведки периода Первой мировой войны, можно с уверенностью констатировать – к августу 1914 г. российская военная разведка не смогла дать жизненно необходимую информацию по главным военным противникам. Разработанный в довоенное время мобилизационный план разведки не отвечал условиям боевых крупномасштабных действий, то есть ни характеру, ни содержанию большой войны. В полной мере это относится и к информации об экономическом положении предполагаемого противника. В «Докладе по Главному управлению Генерального штаба» от 1 июня 1917 г., подготовленном разведывательным делопроизводством отдела генерал-квартирмейстера (Огенквар), отмечалось: «…Силы и средства противника перед войной не были правильно учтены, что привело к совершенно ошибочным выводам относительно продолжительности войны…»{1}. «Дайте, ради Бога, – писал генерал-квартирмейстер Юго-Западного фронта М. Пустовойтенко в первые дни войны в штаб Северо-Западного фронта, – все, что вам не жалко, о вооруженных силах Германии, У нас нет ни черта! Мы как без рук…»{2}.

Действующие в русской армии Устав полевой службы и Строевой кавалерийский устав утвержденные еще в 1912 г.,

[94]

содержали уже устаревшие руководящие указания для организации разведки. Согласно этим документам основными считались: артиллерийская разведка, инженерная разведка, зарубежная агентурная разведка, воздушная разведка, радиоразведка, дозорная и «разведочная» службы сил флота. Таким образом, в задачу «вскрытия намерений противника» не входила экономическая разведка, призванная обеспечить поступление информации о финансовом и экономическом положении главных военных противников. Задача определения возможных угроз безопасности экономическим объектам со стороны спецслужб военных противников была впервые сформулирована в 1911 г. в Положении о контрразведывательных отделениях и Инструкции начальникам контрразведывательных отделений, подписанных военным министром В. А. Сухомлиновым.

Инструкция определяла нормативную и оперативную базу контрразведки. Относившаяся к мирному времени, она содержала перечень сведений, представляющих интерес для военной разведки иностранных государств в России. Среди сведений упоминались данные об экономических объектах, имеющих военное значение (дороги, мосты, железнодорожные сооружения, склады топлива, телефонные и телеграфные линии). Однако несмотря на начавшуюся разработку мер по обеспечению безопасности экономических объектов, в реальной практике «контрразведывательное отделение не дало за время войны сколько-нибудь останавливающего внимание материала». Такой печальный вывод был сделан в 1916 г. генерал-майором Духониным в Заключении о деятельности контрразведывательного отделения по результатам проверки делопроизводства и порядка несения службы в одном из контрразведывательных отделений, расположенных в районе фронта{3}.

Плачевные результаты первого опыта деятельности русской контрразведки явились следствием целого ряда причин организационного, кадрового и финансового порядка. Таких, как отсутствие понимания исключительности обязанностей контрразведывательного отделения и обременение его полицейскими обязанностями или острый недостаток подготовленных кадров, агентов, осведомителей.

Летом 1917 г. в докладе разведывательного делопроизводства на имя начальника Генерального штаба впервые была сформулирована задача целесообразности сбора сведений об экономическом положении государств, воюющих с Россией. Интерес к информации об экономическом и финансовом положении противников во многом был связан с деятельностью Межсоюзнического бюро.

В связи с планировавшимся совместным одновременным наступлением союзных по Антанте армий весной 1916 г. и по инициативе Франции и Англии в декабре 1915 г. в Париже было учреждено и организационно оформлено Межсоюзническое бюро (далее МСБ). Основной задачей МСБ являлись объединение и координация разведывательных и контрразведывательных усилий союзников против военного блока противников. Из шести миссий (отделений) уполномоченных разведок (французская, английская, итальянская, русская, бельгийская, сербская) самыми представительными были французская (5 сотрудников) и английская (4 сотрудника) миссии, причем английская миссия имела даже специалиста по экономическим вопросам.

Несмотря на военный характер разведывательных сведений, важную их составляющую представляла информация сугубо экономического характера: экономическое положение Германии, военные возможности ее промышленности, состояние немецких металлургических заводов, производство оружия и снарядов в Германии, немецкие декреты о чае, какао, снабжение Германии, сведения о датских фирмах экспортирующих для Германии, данные немецкого вывоза из Голландии и т. д.{4} Являясь центром объединения и координации разведывательных и контрразведывательных усилий союзников, МСБ являл собой первый международный опыт сбора и обработки разведывательной информации специалистами различных областей, особо следует выделить деятельность высшего

[95]

военного руководства Франции по практическому использованию данных МСБ и созданию Пятого бюро Генерального штаба, в котором важное место занимала секция, ведавшая вопросами экономического характера.

Так как в задачу данного исследования не входят освещение и анализ деятельности МСБ, остановимся на отношении высшего военно-политического руководства России к блоку информации, носящей экономический и финансовый характер. Руководство Генерального штаба России с самого начала настороженно отнеслось к участию в деятельности МСБ. Так, в состав русской миссии первоначально был уполномочен только один офицер – военный агент при посольстве России во Франции полковник Д. И. Ознобишин. «Под сукно» было положено предложение Ознобишина и военного агента во Франции А. А. Игнатьева о включении в состав русской миссии специалиста, сведущего в экономических и финансовых вопросах. Основным мотивом отказа было отсутствие надобности в объединенных разведанных союзников, так как, по мнению Главного управления Генерального штаба (далее ГУГШ), «поступающие оттуда сведения касаются главным образом информационной работы печати, данных по контрразведке более или менее сомнительного происхождения и экономических вопросов».

Приведенная выдержка из справки начальника Генерального штаба П. Аверьянова наглядно демонстрирует отношение военно-стратегического центра к данным экономической разведки, что в свою очередь является определенным доказательством политической близорукости высшего военного руководства страны. (В дальнейшем противостояние Ставки и ГУГШ по вопросам военно-стратегического характера не позволило извлечь полноценную пользу из деятельности МСБ по сбору данных военно-экономического характера).

Только после того, как вопросом организации деятельности русский миссии в МСБ по инициативе начальника штаба при Ставке Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева и по поручению военного министра занялся М. Пустовойтенко, в августе 1916 г. ГУГШ пообещал направить в Париж статского советника А. Шебунина в качестве специалиста по экономическим вопросам. Однако в октябре 1916 г. русская миссия МСБ, переданная в подчинение Ставки ВГК, не получила специалиста по экономическим вопросам. Штат русской миссии состоял из пяти человек и включал в себя следующие ставки: начальник отделения (офицер Генерального штаба), помощник начальника отделения (офицер штаба), два переводчика и один писарь. На должность начальника русской миссии (русского отделения МСБ) М. В. Алексеевым был назначен П. А. Игнатьев, брат полковника А. А. Игнатьева. К началу 1917 г. П. А. Игнатьеву удалось укомплектовать штат русского отделения МСБ необходимым числом служащих.

Заведующий экономическим отделом составлял доклады по экономическим вопросам для штаба ВГК и поддерживал связь с Особым комитетом по ограничению снабжения и торговли неприятеля (ОКОСТН).

Обмен разведывательными данными между союзниками проходил на основе взаимности.
Однако из-за ведомственной бюрократии и других причин Игнатьев не мог своевременно передавать наши разведывательные сведения в обмен на данные, получаемые от союзников. Эти трудности сказывались в особенности на работе экономического отдела, который не мог ничего дать союзникам в обмен на получаемые от них сведения. Повинен в этом был Особый комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля. Начиная с конца 1916 г. экономический отдел регулярно – два-три раза в месяц посылал в ОКОСТН сообщения, составленные на основе документальных материалов. Со своей стороны начальник отделения просил председателя комитета регулярно «сообщать о мерах по экономической войне с Германией, то есть о мероприятиях русского правительства, предпринимаемых в целях экономического стеснения неприятеля, о мерах против контрабандной торговли с ним».

Однако из ОКОСТНа в ответ на многочисленные запросы Игнатьева и Шебунина поступило лишь одно письмо, в котором было указано, какие сведения следует присылать и какие не нужны. Ни вмешательство Ставки, ни Отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ не изменили положение.

[96]

Эта страница истории Первой мировой войны еще не изучена и это предстоит сделать будущим исследователям.

Какие же экономические сведения поступали из русского отдела Межсоюзнического бюро (МСБ)? Это:
– данные о материальной части германской и австро-венгерской армий,
– данные о состоянии и возможностях немецкой промышленности,
– данные о ситуации с финансами в Германии,
– данные об экономическом положении Австро-Венгрии и Турции и др.

В целом сведения, получаемые от русского отделения, были, несомненно, подспорьем для штаба ВГК и Генерального штаба в изучении противника.

В сентябре 1917 г. Ставка и ГУГШ, заинтересованные в информации МСБ, в специальной телеграмме сформулировали задачи по добыванию разведывательных сведений. Среди прочих задач отдельной позицией выделялись задачи по экономической разведке: «Обследование экономического, финансового и политического положения в государствах наших врагов желательно продолжать с полной энергией, всемерно используя с этой целью архивы Bureau Interallié и сообщая полученные таким путем данные в ОГЕНКВАР (отдел генерал-квартирмейстера ГУГШ) и Ставку». В целом сведения экономического характера составляли приблизительно 5% от общего числа разведанных, поступавших из русского отдела Межсоюзнического бюро.

Среди многих неизученных пока сюжетов Первой мировой войны невыясненными до сих пор остаются мероприятия и действия Временного правительства, создавшего специальную Комиссию для проверки разведывательной деятельности русского отдела при МСБ. По версии кандидата исторических наук Андрея Ганина, интерес Временного правительства к деятельности русской контрразведки во Франции связан с многочисленными финансовыми махинациями, в которых подозревали военного агента России во Франции А. А. Игнатьева и его младшего брата П. А. Игнатьева, возглавлявшего русскую контрразведку во Франции. Поражает различие в выводах и рекомендациях комиссии и заключением Ставки. Ставка признала работу бюро удовлетворительной и необходимой. Комиссия – неудовлетворительной, бесполезной и даже вредной. Что скрывалось за таким противостоянием – тоже предстоит выяснить.

В целом состояние всех Вооруженных сил и флота к октябрю 1917 г. было совершенно удручающим. Донесение командующего 12-й армией: «Армия представляет из себя огромную, усталую, плохо одетую, с трудом прокармливаемую, озлобленную толпу людей, объединенную жаждой мира и всеобщим разочарованием».

Конечно, в такой ситуации разведывательная информация ни упреждающая, ни раскрывающая планы противника, была просто не нужна, но для нас важен другой вывод:
1. Это были первые шаги по организации экономической разведки в тесной связи с обеспечением национально-государственной безопасности.
2. Эти шаги представляют из себя систему политических, дипломатических и военных мер.
3. Ситуация с разработкой концепции экономической безопасности, в том числе и средствами экономической разведки, в который раз подтверждает «нехорошую» российскую традицию запоздалого осознания необходимости предупредительных мер, когда критическая ситуация, связанная с внешней опасностью, достигает высшей точки.

И это представляет и научный, и практический интерес как государственная политика перед опасностью извне.

[97]

Примечания:

{1} Алексеев М. А. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. III, ч. 2. М., 2001. С. 25-26

{2} Там же. С. 167

{3} Из истории создания контрразведки в дореволюционной России. Галвазин С. Н. Охранные структуры Российской империи. Формирование аппарата, анализ оперативной практики. М., 2001. С. 39-78.

{4} Алексеев М. А. Указ. соч. С. 310-311.