Хмельницкая О. Е. Трансформация социально-экономического положения женщин в Первую мировую войну. По документам Государственного архива Томской области
Первая мировая: Неоконченная война: Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию начала Первой мировой войны 1914—1918 гг. «Проблемы поиска и публикации российских и зарубежных источников о Первой мировой войне 1914—1918 гг. на современном этапе развития исторической науки». Москва, 18 июня 2014 г. / Отв. ред. Е. И. Пивовар; сост. И. А. Анфертьев. — М.: РГГУ, 2015. С. 484-498.
Khmelnitskaya O. E. (Tomsk, Russian Federation) Women socio-economic status transformation in World War I. According to State archive of Tomsk region documents
Аннотация:
Современная историческая наука уделяет пристальное внимание трансформации социально-экономического положения и менталитету женщин в различные исторические эпохи. Относительно недавно внимание исследователей обратилось к повседневной жизни женщин России периода Первой мировой войны. Именно поэтому, а также вследствие сравнительно малой изученности самой войны, имеющей в отечественной историографии эпитет «забытая», потенциал архивных источников по проблеме не только не исчерпан, но даже не выявлен до конца. Не составляют исключение и фонды Государственного архива Томской области. Мобилизация мужчин повлекла для женщин необходимость действий, обеспечивавших поддержание приемлемого материального положения. Принятие решений стало функцией женщин. По документам прослеживается как выбор из предлагаемых государством способов (например, получение пособий и при необходимости отстаивание прав на них), так и поиск альтернатив. Значительное количество женщин к началу войны не владели грамотой в достаточной степени и, как следствие, не имели возможности лично следить за информацией с фронта, а также вести корреспонденцию с мобилизованными. В Томской губернии получил распространение оригинальный способ решения проблемы, описанный в статье. Тенденция расширения возможностей рынка труда прослеживается по ряду документов. В результате их анализа сделан вывод о возраставшем количестве привлеченных к службе женщин и о расширении списка занимаемых ими должностей. В статье проанализирован столь интересный источник информации о профессиональном и половозрастном составе населения, как списки избирателей по выборам в Учредительное собрание по городу Томску. Результаты также позволяют сделать вывод о расширении спектра освоенных женщинами профессий. По документам прослеживается и главенствующая роль
[484]
женщин-«солдаток» в организации беспорядков и бунтов в губернии и в заключительный период войны. В донесениях разных уровней особо подчеркивается, что пролетариат и крестьянство в этих событиях вели себя относительно спокойно. В заключение делается вывод о высоком потенциале фондов Государственного архива Томской области с точки зрения изучения социально-экономического положения женщин в период, как тогда называли, «Второй Отечественной войны».
Annotation:
Modern historical science pays attention to transformation of socio-economic situation and the mentality of women in different historical epochs. Recently, researchers’ attention turned to the daily lives of women of Russia during World War I. That is why, as well as owing to the relatively poor knowledge of the war itself, which has in the national historiography epitithet «forgotten», the potential of archival sources on the issue not only exhausted, but did not open until late. The State archives of the Tomsk region do not make an exception too. Mobilization of men led to the need for women to self-determination. According to documents can be traced as the choice of methods offered by the state (for example, benefits and if necessary defending the rights to them), and search for alternative ways. Significant number of women to the beginning of the war did not own writing skill sufficiently and as a result, where not able to personally look for information from the front, as well as to correspondence with mobilized. In Tomsk gubernia, the original method of solving the problem described in this article spread. Trend empowerment of the labor market can be traced to a number of documents. As a result of their analysis concluded that increasing the amount involved in the service of women and expanding the list of their positions. It has been studied as an interesting source of information about professional and age-sex composition of the population, as the lists of voters for the elections to the Constituent Assembly in the city of Tomsk. The results also suggest expanding the range of women mastered professions. According to documents traced the predominant role of women «soldiers’ wives» in the unrest and riots in the province in the final period of the war. In the reports of various levels emphasizes that the proletariat and the peasantry in these events were relatively quiet. Finally it is concluded the high potential o f the State Archives of the Tomsk region for the study of the socio-economic status of women in the period called «Second Patriotic war».
Ключевые слова:
Архивные документы, женское самосознание, равноправие, общественное призрение, рынок труда, Учредительное собрание.
Keywords:
Archival files, feminine identity, equality, public assistance, labor market, constituent assembly.
[485]
Современная историческая наука уделяет пристальное внимание трансформации социально-экономического положения и менталитету женщин в различные исторические эпохи, важнейшей из которых является переломное для нашей страны начало XX в. В то же время лишь сравнительно недавно внимание исследователей обратилось к повседневной жизни женщин России периода Первой мировой{1}. Именно поэтому, а также вследствие сравнительно малой изученности самой войны имеющий в отечественной историографии неофициальный, но справедливый эпитет «забытая», потенциал архивных источников по проблеме не только не исчерпан, но даже не открыт до конца. Большинство использованных в данной работе архивных документов впервые вводится в научный оборот. Часть из них, будучи изучаемой, не рассматривалась с точки зрения указанной проблематики{2}.
Масштабные социальные потрясения, подобные Первой мировой войне, неизбежно ведут за собой изменения во всех сферах общественной жизни, от экономики до мировоззрения.
Первое и очевидное последствие продолжительных военных действий — уменьшение количества не вовлеченных в те или иные варианты этих действий мужчин. В корректной форме проблема была зафиксирована бийским уездным исправником в рапорте томскому губернатору от 20 февраля 1915 г.: «Преобладающим элементом населения в данное время являются женщины и дети»{3}. Иные формулировки, представляющие собой цитаты из перлюстрированной корреспонденции, приводятся в рапорте председателя военно-цензурной комиссии Омского военного округа председателю Главной военно-цензурной комиссии: «Ходить за скотом некому, а бабам не управиться и за ребятами и за жеребятами и за телятами», «рабочих нет: ни киргиз, ни пленных, сейчас и последних работников мобилизовали», «людей вовсе нет, на нашей улице один Семен остался, а баб так много, что на 5 копеек дадут целый пучок», «по деревне ходят стада девок, парня не видно, остались стары да малы, а девок хоть на веревку вешай»{4}.
Мобилизация мужчин как главной производительной силы и основного источника семейного дохода повлекла необходимость дополнительных действий, обеспечивавших если не выживание, то поддержание приемлемого материального положения оставшихся членов их семей. Принятие соответствующих решений стало функцией женщин. По документам прослеживается как выбор из предлагаемых государством способов (например, получение пособий и при необходимости отстаивание прав на них; ис-
[486]
пользование права бесплатного проезда к мужьям или родственникам), так и поиск альтернатив.
Высочайше утвержденный 25 июня 1912 г. закон «О призрении нижних воинских чинов и членов их семейств», определял, что «жены и дети нижних чинов запаса, призванных в армию, оказались вправе рассчитывать на получение (впервые в российской истории)… “казенного” продовольственного пособия, которое являлось компенсацией семье за отсутствие кормильца»{5}. Нельзя не согласиться с Н. Л. Пушкаревой, П. П. Щербининым в том, что женщины-солдатки стремились добиваться выдачи этих пособий{6}. Приказ № 106 по 105-й пехотной дивизии от 26 сентября 1915 г. гласил: «…семьи нижних чинов, о коих последуют уведомления от подлежащего военного начальства, что они добровольно, без употребления оружия, сдались в плен неприятелю, либо учинили побег со службы, лишаются права на получение продовольственного пособия, причем наряду с лишением по закону пайка полагается широкое осведомление населения о позорном поступке таких нижних чинов».
При применении указанного закона выяснились некоторые случаи ошибочных сообщений военных начальников о лишении семей пайка, причем такие сообщения были основаны или на недостаточно проверенных данных, впоследствии опровергнутых, или на неправильном понимании сути закона, карающего сознательное нарушение присяги с целью уклонения от исполнения воинского долга.
Так, например, из поступающих сведений видно, что бывали случаи обращения военных начальников к губернаторам о лишении пайков семей нижних чинов без вести пропавших или виновных лишь в незначительных опозданиях из отпусков или отлучках от своих команд.
Ввиду изложенных случаев неправильного признания нижних чинов изменниками или дезертирами и несправедливого опозоривания их семей разъясняется, что сообщения гражданским властям о лишении пайка семей нижних чинов должны исходить от военных начальников не ниже командира части и следовать лишь в случаях безусловной подтвержденной очевидцами достоверности факта добровольной сдачи в плен или в случае побега из рядов армии с целью уклонения от исполнения воинского долга{7}.
Сохранившаяся в фонде Томского губернского управления переписка о возобновлении выдачи пособий семьям оказавшихся в плену либо в краткосрочной отлучке солдат подтверждает
[487]
факты проведения тщательных проверок по каждому такому эпизоду. Интересно многообразие аргументов, использовавшихся просительницами в подобных случаях: «Распоряжением Вашего Превосходительства на имя г. крестьянского начальника 4 уч. Бийского уез. от 29 сентяб. 1915 г. за № 25332, что Ефим Васильев Дергунов добровольно сдался в плен; но муж мой не Ефим, а Ефрем Васильев Дергунов, а что предписанием Вашим приказано прекратить выдачу пособия семье Ефима Дергунова и, действительно, выдачу пособия мне и моим детям, т. е. семье Ефрема Дергунова, прекратили.
Из справки же по поданному нами запросу на имя ротного командира 7 роты 330-го Златоуского полка видно, что фельдфебель Марков сообщает: Ваш сын Ефрем (а не Ефим) 17 августа попал в плен (не упоминая и добровольности), вследствие чего представляю подлинник справки фельдфебеля Маркова от 27 окт. 1915 г.
На основании вышеизложенного я вынуждена прибегнуть к стопам Вашего Превосходительства и всепокорнейше просить не отказать сделать распоряжение и разъяснение, не вкралась ли какая-либо ошибка между Ефимом и Ефремом Дергуновыми т. к. мой муж неоднократно был в бою и не сдавался в плен добровольцем, и мне в это не верится, за его смиренностью и гордостью натуры.
Что я в настоящее время должна делать, несчастная, с малютками детьми, и прошу разрешения выдать мне пособие»{8}.
«Распоряжением Вашего Высокоблагородия от 13 сентября 1915 г. за № 665 сообщено г. томскому губернатору о побеге, якобы с вооенной службы, моего мужа н. ч. Ивана Сергеевича Торопкова я соо своими малолетними детьми лишена казенного пайка но т. к. мой муж побега со службы не делал, и не уклонялся, только забежал к семье, а вслед отправился опять на службу, и только лишь служит в другой части — 107 головной эвакуационный госпиталь за такую же отлучку другим семьям восстановлен казенный паек, а я остаюсь только, одна не получаю такового, покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие войти в мое бедное безвыходное положение и не допустить меня питаться Христовым именем, сообщить г. томскому губернатору на разрешение выдать мне казенный паек, для чего от Вас зависит все нисхождение, о чем прилагаю справку из губернского управления…»{9}.
Разумеется, причиной положительных решений по этим обращениям оказалась не стилистика последних, а выявленные в ходе расследования обстоятельства дел: рядовой Ефрем Дергунов
[488]
бежал из плена и ходатайствовал перед командованием о возобновлении пособия{10}; нижний чин Иван Торопков действительно оказался служащим другой части{11}.
Однако порой стремление добиться помощи со стороны солдаток выходило за общепринятые рамки. По свидетельству председателя Комитета по призрению солдатских детей в очаге при Доме науки в Томске, «Очаг при Доме Науки обслуживает местность, населенную беднотою, ютящейся в сырых, холодных углах и подвалах», и около одной трети матерей призреваемых («главным образом — солдатки») демонстрировали отношение «грубое и требовательное»: «имея верхнюю одежду и обувь, детей раздевают и в чужой рваной обуви» отправляют в Очаг в оправданном расчете на то, что детей не только накормят, но и оденут и обуют благотворители{12}.
Необходимо отметить, что органами местного самоуправления предпринимались попытки оказания адресной помощи только действительно в ней нуждающимся. При обсуждении Томской городской думой названной проблематики приводились примеры, иллюстрирующие неравномерность обеспечения «многосемейных и бездетных»: «Вместе с казенным пособием выдается и квартирное тем женам запасных и ратников, у которых нет детей и которые служат на местах, получая от 8 до 12 руб. в месяц при готовой квартире и содержании. Между тем, на учете комитета есть семьи, состоящие из 3-х малолетних детей, в возрасте от 1 г. до 41/2 лет, получающих казенного пособия и квартирного довольствия всего 8 руб. 85 коп. в месяц; из этих денег такой семье нужно не только прокормиться, но и заплатить за квартиру, не говоря о том, что такая многосемейная женщина совершенно лишена возможности иметь какой-либо заработок… Одиночкам не следует выдавать, так как они, в большинстве, живут в прислугах, имеют готовые квартиры, получают 8-10 р. жалованья в месяц и в то же время пользуются пайком от казны в 2 р. 30 к.; но есть такие семьи, в которых 4-6 детей и которым жить на паек слишком трудно. Вот этим семьям следовало бы прибавить… Недавно при городском дамском комитете было организовано бюро для приискания мест женам запасных и ратников ополчения, но желающих поступить на места не оказалось», «надо считаться с тем обстоятельством, что у нас действительно ненормально: с 6-ю детьми имеют такой же паек, как одинокие трудоспособные. Раз такие условия создаются, что люди идут на войну, так неужели одинокие трудоспособные жены их не могут найти себе
[489]
работу»{13}. В результате обсуждения вопроса Томская городская дума в журнале от 17 марта / 22 мая 1915 г. постановила прекратить «выдачу квартирного довольствия всем трудоспособным бездетным женам запасных и ратников государственного ополчения прекратить с тем, чтобы полученные деньги обратить на увеличение пособия многосемейным и особенно нуждающимся»{14}. При этом председательствующий «заступающий место городского головы» П. В. Иванов утверждал, что «70% служат на местах, а остальные могут и не служить, ввиду домашних дел или своего хозяйства»{15}. О том, насколько эти цифры были близки к реальности, мы также можем судить на основании архивных документов, о чем речь пойдет ниже.
Ввиду отсутствия на рубеже XIX-XX вв. системы обязательного всеобщего начального образования подавляющее большинство женщин к началу Первой мировой войны не владели грамотной в степени, достаточной для непосредственного восприятия текстов и самостоятельного их создания. Следствием была невозможность лично следить за информацией с фронта, знакомиться со списками погибших и раненых, публиковавшимися в местной прессе, а также вести корреспонденцию с мобилизованными. В Томской губернии получил распространение такой способ решения проблемы, как заключение соглашений Quid pro quo (услуга за услугу) с представителями образованных слоев населения: так, в одном из рапортов председателю Главной военно-цензурной комиссии сообщается, что «чтобы лично вести переписку с родными, некоторые солдатки на зиму идут в прислуги к учительницам и священникам, ставя в договоре о найме условие — обучить их грамоте»{16}. Специфика деятельности авторов документа позволяет высказать предположение о данном явлении как о некой тенденции.
Однако расширение возможностей рынка труда для женщин отчасти стало следствием повышения их образовательного уровня (основная причина — убыль мобилизованных специалистов-мужчин). Привлечение женщин было во многом вынужденной мерой, о чем свидетельствует текст ходатайства городского головы Новониколаевской городской управы губернатору о предоставлении отсрочек от призыва в действующую армию служащим городской управы в связи с увеличением объема работ управы в условиях военного времени от 10 декабря 1915 г.: «Как увеличилась работа а Новониколаевского городского управления в связи с войной, показывают нижеследующие данные. До войны число входящих
[490]
и исходящих бумаг было — 15778, за 1914 г. это число увеличилось до 24815, а за 10 месяцев текущего года оно составляет уже 26092, из которых 5647 бумаг исключительно по мобилизационным делам.
Предыдущими мобилизациями состав служащих управы, в числе 45 человек, менялся 5 раз. Так, в первую мобилизацию, в июле 1914 г., при призыве запасных, взято было из числа служащих 17 человек, при второй мобилизации — август-сентябрь — ратников 1-го разряда — призвано 8 городских служащих, при третьей мобилизации — октябрь-декабрь — 6 человек, при четвертой, в январе-апреле 1915 г. — 11 человек и при пятой в сентябре — 10 человек; всего призвано по мобилизации городских служащих 52 человека. Положение ухудшается еще тем обстоятельством, что ушедших служащих не представляется возможным заменить лицами, имеющими хотя какой-либо опыт по службе в городских или правительственных учреждениях, за призывом их в войска и волей-неволей приходится прибегать к труду женщин, по большей части совершенно неопытных.
До войны штат служащих канцелярии городского управления, как указано было выше, состоял из 45-ти человек, из которых только 5 было женщин, а в настоящее время женщин в канцелярии управы 26 человек»{17}.
Эта тенденция прослеживается по документам (в том числе по личному составу) такой крупной организации, как Управление Томской железной дороги (Ф. 214), где до 1910-х гг. женский труд практически не использовался. В результате попытки учета в описях фонда по личному составу количества фамилий, однозначно идентифицируемых как женские, за период 1900-1917 гг., можно сделать следующие заключения. До 1912 г. включительно можно говорить о единичных случаях привлечения женщин к работе в Управлении. Качественные изменения наметились уже в 1913 г.: количество создаваемых личных документов превышает десяток. Перелом наступает в 1916-1917 гг., когда можно говорить уже о нескольких десятках сотрудниц управления. Увеличение вовлеченности женщин в трудовую деятельность, связанную с железной дорогой, стало не только следствием их личного стремления и доброй воли руководителей местного управления, но и результатом распоряжения петроградского руководства, о чем также свидетельствуют документы. Циркуляром Управления железных дорог Министерства путей сообщения от 19-20 сентября 1916 г. начальник Томской железной дороги извещался о том, что «по до-
[491]
кладу Управления железных дорог от 6 сентября с. г. за № 5903, г. Министр Путей Сообщения изволит согласиться на допущение для ревизии поездов агентов женского пола, выдержавших установленные технические испытания»{18}.
О группах «служащих-женщин» сообщается также в ходатайстве от 26 октября 1917 г.{19} председателя городского исполнительного комитета томского городского общественного управления губернскому комиссару о принятии мер к охране сотрудников продовольственной комиссии в связи с угрозами насильственной расправы при исполнении ими своих обязанностей.
Наиболее репрезентативным источником структуры занятости населения Томской губернии в 1917 г. может стать фонд Р-240 — Комиссии по выборам в Учредительное собрание, где отложились списки избирателей по выборам в Учредительное собрание значительного количества населенных пунктов Томской губернии, однако для представляемой темы списки населенных пунктов сельской местности представляются менее интересными, поскольку в них избиратели не дифференцированы по профессиям (в соответствующей графе для всего списка указано «хлебопашец»). Нами был проанализирован столь интересный источник информации о профессиональном и половозрастном составе населения, как списки избирателей по городу Томску (сохранилось около 70% документов от исходного количества). Были изучены сведения о более чем 15 тыс. избирательниц Томска. Результаты анализа могут быть представлены в следующем виде (наименования профессий проиводятся в соответствии с текстом документа):
Таблица
Структура занятости избирательниц г. Томска по данным на ноябрь 1917 г.
| № п/п | Вид деятельности | % от общего количества |
| 1 | хозяйка, домохозяйка | 49,51 |
| 2 | чернорабочая, рабочая | 12,22 |
| 3 | прислуга, служанка | 6,11 |
| 4 | сиделка | 3,66 |
| 5 | портниха | 3 |
| 6 | служащая | 3 |
| 7 | швея | 2,8 |
| 8 | без занятий | 2,2 |
| 9 | торговка, торговля | 2,2 |
| 10 | домовладелица | 1,5 |
[492]
Продолжение табл.
| № п/п | Вид деятельности | % от общего количества |
| 11 | учительница | 1,5 |
| 12 | прачка | 1,46 |
| 13 | кухарка | 0,9 |
| 14 | учащаяся, ученица | 0,8 |
| 15 | чулочница | 0,8 |
| 16 | конторщица | 0,55 |
| 17 | машинистка | 0,55 |
| 18 | врач | 0,43 |
| 19 | сторож, сторожиха | 0,43 |
| 20 | няня | 0,42 |
| 21 | акушерка | 0,3 |
| 22 | беженка | 0,3 |
| 23 | курсистка | 0,3 |
| 24 | кассирша | 0,24 |
| 25 | классная надзирательница, классная дама | 0,24 |
| 26 | модистка | 0,24 |
| 27 | приказчица | 0,24 |
| 28 | белошвейка | 0,18 |
| 29 | надзирательница в лечебнице | 0,18 |
| 30 | поденщица | 0,18 |
| 31 | полевые работы, огородница, крестьянка | 0,18 |
| 32 | сапожный мастер, сапожница, башмачница | 0,18 |
| 33 | чиновница | 0,18 |
| 34 | экономка | 0,18 |
| 35 | богадельщица, при богадельне | 0,12 |
| 36 | горничная | 0,12 |
| 37 | заведующая общества | 0,12 |
| 38 | мастеровая | 0,12 |
| 39 | пенсионерка | 0,12 |
| 40 | письмоводитель | 0,12 |
| 41 | посудница | 0,12 |
| 42 | фельдшер | 0,12 |
| 43 | шорница | 0,12 |
| 44 | аптекарская ученица | 0,06 |
| 45 | банщица | 0,06 |
| 46 | барахольщица | 0,06 |
| 47 | библиотекарь | 0,06 |
| 48 | гадалка | 0,06 |
| 49 | гладилка | 0,06 |
| 50 | гувернантка | 0,06 |
[493]
Окончание табл.
| № п/п | Вид деятельности | % от общего количества |
| 52 | заведующая ночлежным домом | 0,06 |
| 53 | извозный промысел | 0,06 |
| 54 | кассирша | 0,06 |
| 55 | копчение рыбы | 0,06 |
| 56 | корзинщица | 0,06 |
| 57 | коровница | 0,06 |
| 58 | курьериха | 0,06 |
| 59 | молочное хозяйство | 0,06 |
| 60 | нищенка | 0,06 |
| 61 | огородница | 0,06 |
| 62 | пароходчица | 0,06 |
| 63 | пекарь | 0,06 |
| 64 | перепись | 0,06 |
| 65 | писарь | 0,06 |
| 66 | почтовая чиновница | 0,06 |
| 67 | преподаватель | 0,06 |
| 68 | продавщица | 0,06 |
| 69 | просвирня | 0,06 |
| 70 | сестра милосердия | 0,06 |
| 71 | смотритель приюта | 0,06 |
| 72 | смотрительница | 0,06 |
| 73 | содержательница кошмовального заведения | 0,06 |
| 74 | старьевщица | 0,06 |
| 75 | студентка | 0,06 |
| 76 | телеграфистка | 0,06 |
| 77 | ткачиха | 0,06 |
| 78 | фармацевт | 0,06 |
| 79 | цветочница | 0,06 |
| 80 | шляпница | 0,06 |
Несмотря на то что род занятий в списках указан не всегда представленные сведения позволяют высказать предположение о том, что около половины горожанок было занято вне дома. Данные также позволяют сделать вывод о расширении спектра освоенных женщинами профессий. Характерно, что новые для исследуемого периода виды профессий все без исключения освоены женщинами моложе 35 лет.
[494]
Уже современники событий Первой мировой отмечали главенствующую роль женщин-«солдаток» в организации беспорядков и бунтов в губернии в заключительный период войны. В донесениях разных уровней особо подчеркивалось, что пролетариат и крестьянство в этих событиях вели себя относительно спокойно. Примером может служить рапорт змеиногорского уездного исправника губернатору об общественно-политических настроениях населения уезда в ноябре 1916 г.: «Доношу Вашему Превосходительству, что в минувшем ноябре месяце сего года противоправительственных выступлений, волнений в среде крестьянского населения на почве землепользования не происходило. Среди рабочего класса населения забастовочного движения не было, а равно не замечалось в более интеллигентных слоях общества партийной объединенности и агитационной деятельности.
На почве вздорожания товаров, женами призванных по мобилизации на военную службу, были учинены беспорядки, выразившиеся в следующем:
1. В селе Жерновском, Ново-Шульбинской волости, 23 ноября собравшаяся толпа солдаток около 50 человек, придя в торговую лавку местной крестьянки Марии Григорьевой Солодовой, предъявила последней требования, продавать товар по дешевым ценам, боясь погрома, Солодова была вынуждена требование это исполнить и когда стала отпускать товар по дешевой цене, то часть такового была открыто, расхищена толпой.
2. В селе Топольном, Лаптевской волости, 25 и 26 ноября, так же толпа солдаток явилась в канцелярию местного лесничего, потребовала от него бесплатного отпуска леса, угрожая в противном случае разбить канцелярию и произвести погром торговых лавок. Зачинщицы в числе пяти человек задержаны в порядке охраны.
3. В селе Локтевском, той же волости, 25 ноября, во время ярмарки собравшаяся толпа солдаток около 200 человек потребовала от местных торговцев сбавки цен с товаров, и когда требование было удовлетворено 26 ноября толпа женщин вновь собралась на улице, в числе около 700 человек, потребовала от торговцев подписку продавать товар и в будущем по дешевой цене и, несмотря на принятые со стороны полиции меры, нисколько не прекратила угроз и требований, но, заставив торговцев выдать требуемую подписку и получив ее, направилась на ярмарку и произвела там погром и расхищение товаров у приезжих торговцев. Зачинщицы и подстрекатели к означенным выше беспорядкам, в числе 58 человек задержаны в порядке охраны…»{20}.
[495]
«Недовольство некоторой части крестьянского населения, главным образом солдатских жен, вызывает также энергичная деятельность чинов Полиции по взысканию податных сборов и недоимок, в то время как волостные и сельские должностные лица проявляют слабую деятельность в этом отношении»{21}.
Предписанием начальника губернского жандармского управления томскому уездному полицейскому исправнику о разработке схемы мест предполагаемого размещения отрядов полицейской стражи для охраны стратегических объектов в случае возникновения беспорядков особо отмечалась необходимость «указать нас троение крестьян, солдаток и инородцев и где можно вернее всего ожидать беспорядков…»{22}.
Было бы некорректно обойти вниманием такое явление, как стремление женщин принять непосредственное участие в боевых действиях. Несомненная новизна этого заключается не сто лько в желании женщин нести военную службу, сколько в массовости явления, что позволило сформировать отдельное воинское подразделение. К тому же несколько важных моментов биографии наиболее известной представительницы движения, М. Л. Бочкаревой, напрямую связано с Томском. Однако, к сожалению, в настоящее время в фондах Государственного архива Томской области выявлен единственный документ, имеющий отнюшение к этой неординарной личности, — метрическая запись о ее венчании{23}. Именно по этой причине создание и деятельность «женского батальона смерти» остаются за рамками данного исследования.
В заключение необходимо отметить, что изучение документов фондов Государственного архива Томской области позволяет по-новому взглянуть на социально-экономическое положение женщин в период «Второй Отечественной войны». Несовершенство системы социальной поддержки солдатских семей приводило к необходимости изыскивать дополнительные возможности для поддержания приемлемого уровня жизни. Новые возможности перед женщинами открывались и благодаря кадровому дефициту вследствие мобилизации мужчин. Обретаемая финансовая самостоятельность, рост личной ответственности при сохранявшимися неравноправии на фоне политической и экономической дестабилизации общества из-за продолжительных военных действий приводила к росту протестных настроений среди женщин, что в ряде случаев влекло за собой их объединение в экономической, а иногда и политической оппозиции к режиму.
[496]
Примечания:
{1} Щербинин П. П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII — начале XX в.: Автореф. дис…. д-ра ист. наук. М., 2005. Sherbinin Р. Р. Voennyj faktor v povsednevnoj zhizni russkoj zhenshhiny v 18 — nachale 20 vv. [Military factor in everyday life of Russian woman in 18th — early 20th century]. Abstract of cand. diss. in History. M., 2005.
{2} Дмитриенко H. M. Выборы во Всероссийское учредительное собрание в Томске в 1917 г. // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 4 (357). С. 75-79. Dmitrienko N. M. Vybory vo Vserossijskoe uchreditel’noe sobranie v Tomske v 1917 g. [Election in the All Russian Constituent Assembly in Tomsk in 1917]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Herald of Tomsk State University. 2012. № 4 (357). P. 75-79 (in Russ.).
{3} Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 3. Оп. 19. Д. 1779. Л. 33. State archive of Tomsk region (GATO) F. 3. L. 19. C. 1779. P. 33.
{4} Там же. On. 74. Д. 770. Л. 199-200. Ibid. L. 74. C. 770. P. 199-200.
{5} Пушкарева Н. Л., Щербинин П. П. Организация призрения семей нижних чинов в годы Первой мировой войны // Журнал исследований социальной политики. Т. 3 2011. № 2. С. 148. Pushkareva N. L., Sherbinin Р. Р. Organizacija prizrenija semej nizhnih chinov v gody Pervoj mirovoj vojny [Lower rank family care organization during World War I]. Zhurnal issledovanij social’noj politiki — Social policy research journal. Vol. 3. 2011. № 2. P. 148 (in Russ.).
{6} Там же. С. 152. Ibid. P. 152.
{7} ГАТО. Ф. 3. Оп. 62. Д. 59. Л. 73. GATO. F. 3. L. 62. С. 59. Р. 73.
{8} Там же. Л. 403. Ibid. Р. 403.
{9} Там же. Л. 330. Ibid. Р. 330.
{10} Там же. Л. 410, 413. Ibid. Р. 410, 413.
{11} Там же. Л. 339. Ibid. Р. 339.
{12} Там же. Ф. 233. Оп. 1. Д. 687. Л. 165. Ibid. F. 233. L. 1. С. 687. P. 165.
{13} Там же. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2969. Л. 330-331. Ibid. F. 127. L. 1. С. 2969. P. 330-331.
{14} Там же. Ibid.
{15} Там же. Ibid.
{16} Там же. Ф. 3. Оп. 74. Д. 770. Л. 242-243. Ibid. F. 3. L. 74. С. 770. P. 242-243.
{17} Там же. Оп. 23. Д. 221. Л. 57-59. Ibid. L. 23. С. 221. Р. 57-59.
{18} Там же. Ф. 214. Оп. 1. Д. 415. Ibid. F. 214. L. 1. С. 415.
{19} Там же. Ф. Р-166. Оп. 1. Д: 3. Л. 107-108. Ibid. F. R-166. L. 1. C. 3. P. 107-108.
{20} Там же. Ф. 3. Оп. 2. Д. 6928. Л. 211. Ibid. F. 3. L. 2. C. 6928. P. 211.
{21} Там же. Л. 224. Ibid. P. 224.
{22} Там же. Ф. 411. Оп. 1. Д. 216. Л. 3. Ibid. F. 411. L. 1. С. 216. P. 3.
{23} Там же. Ф. 527. Оп. 1. Д. 427. Л. 116. Ibid. F. 527. L. 1. С. 427. P. 116.
Список литературы
1. Дмитриенко Н. М. Выборы во Всероссийское учредительное собрание в Томске в 1917 г. // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 4 (357). С. 75-79.
[497]
2. Пушкарева Н. Л., Щербинин П. П. Организация призрения семей нижних чинов в годы Первой мировой войны // Журнал исследований социальной политики. Т. 3 2011. № 2. С. 147-162.
3. Щербинин П. П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII — начале XX в.: Автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 2005.
References
1. Dmitrienko N. M. Vybory vo Vserossijskoe uchreditel ’noe sobranie v Tomske v 1917 g. [Election in the All Russian Constituent Assembly in Tomsk in 1917]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Herald of Tomsk State University. 2012. № 4 (357). P. 75-79 (in Russ.).
2. Pushkareva N. L., Sherbinin P. P. Organizacijaprizrenija semej nizhnih chinov v gody Pervoj mirovoj vojny [Lower rank family care organization during World War 1]. Zhurnal issledovanij social noj politiki — Social policy research journal. Vol. 3. 2011. № 2. P. 147-162 (in Russ.).
3. Sherbinin P. P. Voennyj faktor y povsednevnoj zhizni russkoj zhenshhiny v 8-nachale 20 vv. [Military factor in everyday life of Russian woman in 18th — early 20th centuiry]. Abstract of cand. diss. M., 2005.
Cведения об авторах:
Хмельницкая Ольга Евгеньевна, кандидат исторических наук, начальник отдела использования и публикации документов Государственного архива Томской области г. Томск, Российская Федерация
About author:
Khmelnitskaya Olga Evgenyevna, PhD in history, State Archive of Tomsk region, Head of departement ot use and publication of documents, Tomsk, Russian Federation.
[498]