Купченко К. В. Медико-санитарное дело на территории Смоленской губернии в период Отечественной войны

1812 год: война и мир: Сборник статей / ред.-сост. Н. В. Никитина. — Смоленск: Свиток, 2020. С. 51-55.

Военно-санитарное дело в России еще до войны 1812 года не отличалось хорошей организацией: масса раненых умирала на полях сражений без всякой пищи и помощи. В период наполеоновских войн ситуация в военно-санитарном деле мало изменилась.

Структурная реформа медицинского обеспечения русской армии начала осуществляться только в первые месяцы 1812 года и, естественно, к войне еще не успела завершиться.

Медицинская помощь в пути едва ли могла быть оказываема, так как врачей в войсках было очень мало, госпитальная часть к началу войны 1812 года не была организована.

Многие постоянные и временные госпитали, расположенные в Литве, Белоруссии, Смоленске, Вязьме, Можайске и Москве, были захвачены французами и использовались ими для лечения своих воинов{1}.

Первый период войны был чрезвычайно сложным для организации медицинского обеспечения. При отступлении русской армии полный вывоз больных и раненых вглубь страны не производился. Часть из них оставалась в населенных пунктах на попечении местных жителей.

Первая большая партия раненых из 2-й Западной армии князя Багратиона из Смоленского госпиталя была направлена в Дорогобуж Смоленской губернии, откуда 10 августа была отправлена в Калугу и размещена в местном лазарете{2}.

Русские войска также понесли значительный урон от эпидемий сыпного тифа и дизентерии. Уже в начальный период войны с Наполеоном санитарные потери стали весьма ощутимыми. После соединения двух русских армий в Смоленске солдат и офицеров фактически оказалось около 112 тысяч человек — вместо предполагавшихся 160 тысяч{3}.

На заключительном этапе войны санитарные потери русской армии возросли еще больше. Так, за два месяца преследования отступающей армии Наполеона выбыло из строя около 60 тысяч человек, из них 48 тысяч больных лежало в госпиталях, и многие из них умерли{4}.

На военные медицинские кадры возлагалась также обязанность наблюдение за санитарным состоянием армии. С началом военных действий в российской армии, вступившей на зараженную территорию, стали

[51]

отмечаться случаи массовых инфекционных заболеваний — сыпного тифа, дизентерии и других. Из-за отсутствия специализированных лечебных учреждений инфекционных больных возили по общим дорогам, нередко на порожних провиантских фурах, останавливаясь на общих станциях и распространяя инфекцию по коммуникациям армии, в госпиталях и в тылу. Армия инфицировалась от среды, в которой она действовала, и, в свою очередь, становилась источником распространения эпидемий среди населения.

Одна из главных гигиенических мер — уборка умерших людей и павших животных по пути следования отступавшей французской армии — была вызвана Высочайшим Указом, «чтобы трупы всякого рода, как человеческие, так и скотские, кои могут быть отысканы или на поверхности земли, или в земле, но зарытые неглубоко, были неотлагательно преданы сожжению». Трупы иноверцев, умерших в военных госпиталях, предавались сожжению, а лиц греческого исповедания закапывали в большие и глубокие ямы.

Разрушенные и сожженные города Смоленщины после их освобождения в октябре-декабре 1812 г. были завалены трупами людей и лошадей, которые лежали по улицам, дворам и домам. «Во время оттепели вонь до того распространилась,— вспоминал впоследствии священник Н. Мурзакевич, — что, зажавши нос, нужно было проходить по улицам»{5}.

Во время военных действий 1812 года сгорели все документы Смоленской городской думы и магистрата. Первый из сохранившихся в документах ГАСО послевоенный журнал заседаний городской думы датирован 1814 годом. Сохранилось незначительное число делопроизводственной документации городской думы Смоленска за 1813 год. Вероятнее, в 1813 г. органы городского самоуправления в Смоленске действовали крайне нерегулярно. 10 декабря 1812 г. прошло временное общее присутствие из членов городской думы и магистрата. Было принято решение по восстановлению города, организации госпиталей, уборке трупов и т. д.{6} После изгнания неприятеля уборка продолжалась около 3 месяцев{7}.

Более полная информация по санитарному обеспечению городов имеется по городу Вязьме Смоленской губернии.

31 октября 1812 г. в освобожденной Вязьме был учрежден Временный комитет по управлению Смоленской губернией. До декабря 1812 г. Вязьма формально оставалась губернским городом Смоленщины. Председателем данного комитета был назначен сенатор П. Н. Каверин, помимо него в него входили коллежский советник Степанов, Юхновский предводитель дворянства Храповицкий и советник Смоленской гражданской палаты

[52]

Кублицкий{8}. В комитет постоянно поступали сведения о нахождении в различных районах губернии в большом количестве незахороненных человеческих останков и падали. В связи с приближающейся весной они могли стать причиной обострения эпидемиологической обстановки в губернии.

В первую очередь необходимо было очистить города от трупов людей и животных, так как с наступлением весны легко можно было ожидать заразы.

По данной причине при Временном комитете по управлению Смоленской губернии в январе 1813 г. была учреждена «Комиссия по уборке трупов и падали после боевых действий». Для осуществления работ использовали не только пленных французов и арестантов, но и нанимали рядовых граждан, для чего по предписанию Смоленского губернатора господина К. И. Аша было выделено 2500 рублей. О поступлении денежных средств и их целевом использовании имеются сведения в книге вяземского городничего: «…В декабре 1812 г. лично получено от его превосходительства господина Смоленского гражданского губернатора и кавалера на уборку тел и падали —1000 руб., в январе — по предложению Смоленского гражданского губернатора принято из Вяземского уездного казначейства на раздачу рабочим — 1000 руб., в марте из смоленской казенной палаты прислали для уборки трупов — 497 руб., 50 коп., в апреле из казенной палаты — 1385 руб.»{9}.

Полученные средства расходовались на найм рабочих и подвод, для сбора человеческих и животных останков как в городах, так и уезде. Из Ведомости издержания при уборке тел и трупов на рабочих, подводы и дрова видно, что с 5 по 25 января 1813 г. для захоронения и возки падали было задействовано 425 рабочих и 147 подвод, рабочим было уплачено 112 руб. 50 коп., а на найм подвод израсходовано — 367 руб. 50 коп. В среднем в день к работе привлекалось 25 человек и 10 подвод. Для сожжения 2300 тел было куплено — 80 саженей дров, ценою — 920 руб. 50 коп., по 11 руб. 50 коп. каждая. Всего же за указанный период было израсходовано 1400 рублей 50 копеек{10}.

Материалы работы комиссии свидетельствуют о том, что, например, с 12 ноября 1812 г. по 1 апреля 1813 г. в Вязьме было зарыто — 4813 тел, сожжено — 2354, падали — 1000 штук, да зарыто на городской выгонной земле — 2973, а вблизи города на Ямском, Подмонастырских, Економических и Плетниковских полях — 10009 штук падали, для чего наняты были рабочие{11}. А в Вяземском уезде в период с 4 декабря 1812 г.

[53]

по 29 апреля 1813 г. было сожжено — 1415 трупов и 3112 падали, закопано в ямы — 7874 трупа и 24173 падали{12}.

С 25 января 1813 г. для уборки падали и зарытия трупов нанято рабочих в 1-ю неделю — 30 человек (каждый рабочий в неделю получал — 5 руб.): во 2-ю неделю — 45 чел., в 3-ю и по 10 февраля — 50 человек. 11 февраля на засыпку падали было куплено извести 56 бочек, каждая по 3 руб., общей стоимостью —168 руб. Далее масштабы работ следующие: в 4-ю неделю к работе привлекалось — 30 чел., в 5-ю — 60, с 6-й по 8-ю — 65, в 9-ю — 30 человек. Итого за 9 недель (с 25 января по 1 апреля 1813 г.) работ было израсходовано — 2368 руб., всего же на захоронение падали и трупов было потрачено 3768 руб. 50 коп.{13}

1 апреля 1813 г. Вяземский городской голова сообщал губернатору, что на наем рабочих и покупку дров было получено 2500 руб., и что всего следует заплатить — 3768 руб. 50 коп., в этом же письме он ходатайствовал о выделении дополнительной суммы из вяземского казначейства в размере 1268 руб. 50 коп. «…На зарытия тел и падали в 17-ти ямах и насыпки над ними возвышений, дабы дурное испарение не могло проходить»{14}. Просьба была удовлетворена 23 апреля того же года{15}.

Следует остановить внимание на том, как происходило захоронение человеческих и животных останков, к которому ежедневно привлекалось от 35 до 80 человек. Во время поспешного отступления французской армии не было возможности погребать останки павших обыкновенным образом, поэтому их сжигали. Делалось это следующим способом: клали 1 ряд дров, вперемешку с соломой, и на них ряд трупов, потом опять ряд дров с соломою и опять ряд трупов и т. д.{16} В начале 1813 г. (февраль-март) из-за промерзшего грунта останки сжигали, позднее их хоронили в братских могилах, причем никакого разделения на русских и французов не было.

Но процесс захоронения останков погибших не обходился без курьезов. Так во время проезда М. М. Муромцева через г. Вязьму на почтовом дворе им был обнаружен дурной запах, свидетельствовавший о том, что в погребе дома есть непогребенные тела{17}. В ответ на это заявление вяземский голова дал разъяснение, сколько уже захоронено и сожжено трупов и падали, и что из-за мороза не удалось вовремя зарыть тела, т.к. земля на 20 аршин промерзла.

Согласно Ведомости об очистке трупов по Смоленской губернии со времени очищения губернии от неприятеля и по 20 апреля 1813 г. в Вязьме было сожжено — 2354 трупа на сумму — 1000 руб., закопано в ямах —

[54]

5200 трупов на сумму — 13539 руб., а в Вяземском уезде сожжено — 832 тела, на сумму — 1469 и закопано в ямах —1354 тела, на сумму — 7719 руб.{18} В целом же по Смоленской губернии (согласно материалам комиссии) на 20 апреля 1813 г. было погребено и кремировано 176566 мертвых сел, и 128739 трупов животных{19}.

В Государственном архиве Смоленской области имеется рапорт вяземского городского головы на имя Смоленского гражданского губернатора Аша от 5 мая 1813 г., в котором говорится что «…После сошествия снега, села которые были закопаны мелко с прошлого 1812 г. осенью, когда город был занят неприятелем 330 французских тел поотрывали в отдалении от города и закопали на городской выгонной земле»{20}.

В целом процесс захоронения трупов в братских могилах на территории ( Смоленской губернии был завершен только к лету 1813 года.

Источники и литература

1. Вороновский В. М. Отечественная война в пределах Смоленской губернии. — СПб., 1912.

2. ГАСО (Государственный архив Смоленской области). Ф. 1. Оп. 1. Д. 42.

3. Грачев В. И. Смоленск и его губерния в 1812 г. — Смоленск, 2008. 192 с.

4. Комаров Д.Е. К вопросу о воинских захоронениях в период Отечественной войны 1812 г. // «Родной Смоленщине — ум, талант, любовь». Научно-краеведческая конференция, посвященная археологу и этнографу E. Н. Клетновой. — Вязьма, 1999.

5. Купченко К. В., Никитина Н. В. История городского управления на Смоленщине в XVIII — первой половине XIX в. — Смоленск: «Маджента», 2011. 244 с.

6. Опыт собрания исторических записок о городе Рославле / С. С. Ракочевский, под. ред. М. В. Иванова. — Смоленск, 2010.

7. Панисяк И. В. Из истории медицины Смоленской губернии // Проблемы социальной гигиены и истории медицины. — М.: Медицина, 1999, № 3. С. 54-55.

[55]

Примечания:

{1} Панисяк И. В. Из истории медицины Смоленской губернии // Проблемы социальной гигиены и истории медицины. — М.: Медицина, 1999, № 3. С. 54-55.

{2} Там же.

{3} Там же.

{4} Там же.

{5} Вороновский В. М. Отечественная война в пределах Смоленской губернии. — СПб., 1912. С. 321.

{6} Купченко К. В., Никитина Н. В. История городского управления на Смоленщине в XVIII- первой половине XIX в. — Смоленск: «Маджента», 2011. С. 81-83.

{7} Грачев В. И. Смоленск и его губерния в 1812 г. — Смоленск, 2008. С. 130.

{8} Комаров Д. Е. К вопросу о воинских захоронениях в период Отечественной войны 1812 г. // «Родной Смоленщине — ум, талант, любовь». Научно-краеведческая конференция, посвященная археологу и этнографу E. Н. Клетновой. — Вязьма, 1999. С. 58-59.

{9} ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 42. Л. 124.

{10} Там же. Л. 6-7.

{11} Там же. Л. 3.

{12} Там же. Л. 105.

{13} Там же. Л. 126.

{14} Там же. Л. 3-3 об.

{15} Там же. Л. 67.

{16} Опыт собрания исторических записок о городе Рославле / С. С. Ракочевский, под. ред. М. В. Иванова. — Смоленск, 2010. С. 219-220.

{17} ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 42. Л. 88.

{18} Там же. Л. 168.

{19} Вороновский В. М. Указ. соч. С. 322.

{20} ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 42. Л. 117.