Рунов В. А. Престижность профессии офицера в русской армии

Военно-исторический журнал. 1991. № 6. С. 85-90.

Престижность любой профессии обычно определяется социальной значимостью конкретного труда в обществе, уровнем профессионального мастерства специалистов, их материальным положением и социальной защищенностью, традициями и ритуалами, связанными с данной профессией. Профессия офицера в нашей стране имеет многовековую историю. И применив к ней перечисленные критерии, можно с уверенностью сказать, что она всегда была престижна. Однако для изучения истории этой славной профессии даже в программах военных училищ и академий до сих пор не нашлось ни места, ни времени. По-видимому, по этой причине в наше время все чаще появляются искаженные, лишенные фактической основы и исторических корней представления о данной профессии, ее престижности в обществе и государстве, недооцениваются многие исторически сложившиеся и оправдавшие себя на практике своеобразные традиции и ритуалы, весьма полезные не только в прошлом, но в настоящем и будущем.

В России воинские звания впервые были введены в 30-е годы XVII века в связи с формированием в Москве первых солдатских (пехотных) полков «нового строя». Их старший командный состав вначале состоял в значительной мере из иностранных наемников. Несколько позднее, например во время русско-польской войны 1654-1667 гг., упор был сделан на национальные кадры. В имевшихся к тому времени восьми солдатских, одном рейтарском и одном драгунском полках «нового строя», наиболее боеспособной части армии, более 70 проц. командного состава составляли русские дворяне.

В 1680 году первым русским, удостоенным чина генерала, стал А. А. Шепелев.

Профессия офицера в Российском государстве в XVIII-XIX вв. считалась одной из самых престижных. Практически все мужчины царствовавшего более 300 лет в России дома Романовых состояли на воинской службе, имели чины и постоянно носили военную форму. Это же характерно и для большинства дворянских родов. Даже у А. С. Пушкина, сугубо гражданского человека, великого поэта, все сыновья, внуки и многие правнуки стали профессиональными военными, а дочери и почти все многочисленные внучки вышли замуж за офицеров. Из состоявших в 1897 году на действительной военной службе 43 720 офицеров и генералов 51,9 проц. (22 290 человек) являлись потомственными дворянами{1}, а в 1912 году представители этого высшего сословия России составляли около 70 проц. офицерского корпуса. Во

[85]

многих семьях профессия военного столетиями передавалась из поколения в поколение. Потомки гордились заслугами и боевыми подвигами своих предков, имена которых были хорошо известны не только в армии, но и в стране, всячески стремились стать достойными их светлой памяти.

Одним из важнейших направлений повышения престижности военной службы в России было поднятие уровня профессиональной и общеобразовательной подготовки офицеров. На первых порах, когда место в обществе и армии определялось исключительно происхождением и материальным положением человека, на знание военного дела и даже на боевые заслуги при выдвижении на вышестоящие должности обращалось мало внимания. Положение изменилось с приходом к власти Петра I, Именно при нем грамотность стала обязательным требованием для производства в офицеры. Однако и в петровские времена система профессиональной подготовки офицерского состава не была отлажена. Ее основу составляли стихийно обретенные толевая выучка и боевой опыт дворянской молодежи и незначительного количества представителей других сословий, которым впервые в истории России открылся доступ к офицерским чинам. Согласно Указу Петра I от 1714 года претендующие на офицерское звание должны были несколько лет прослужить в гвардии простыми солдатами. В то время лишь немногие офицеры имели общее и специальное образование, полученное за границей. К ним относились главным образом офицеры флота, артиллерии и военные инженеры.

В первой половине XVIII века для подготовки офицеров из числа дворянской молодежи был открыт ряд учебных заведений. Но они не могли в полной мере удовлетворить все возраставшие потребности армии. В середине 40-х годов XIX века проблема подготовки офицерских кадров ощущалась весьма остро. Разработать ее систему поручили начальнику главного штаба Я. И. Ростовцеву. В 1848 году были введены в действие подготовленные Ростовцевым «Наставления для образования воспитанников военно-учебных заведений». Но проблема осталась нерешенной: офицеров, окончивших военно-учебные заведения, оказалось в три раза меньше, чем офицеров, получивших чип другим путем.

Так, за 25 лет (с 1825 по 1850 г.) из 50 567 произведенных в офицеры только 14 415 человек окончили военно-учебные заведения{2}. Крымская война 1853-1856 гг. в полной мере выявила серьезные недостатки в системе подготовки командных кадров, в среде которых процветали невежество, грубость, а главное – незнание военного дела. Поэтому во время военных реформ 1860-1870 гг. создаются новые военно-учебные заведения. Уже в начале 70-х годов XIX века они могли ежегодно готовить до 2000 офицеров, то есть в 3,5 раза больше, чем во время Крымской войны{3}. Основная масса офицеров для заполнения вакансий командиров взводов и полурот поступала из военных училищ, число которых с 1863 года непрерывно возрастало. К моменту введения в России закона о всеобщей воинской повинности {1874 г.) в стране действовало 21 юнкерское училище (16 пехотных, 2 кавалерийских и 3 казачьих). Курс обучения в них составлял 3 года и делился на три класса: общий (младший) и два специальных; летом юнкера выводились в полевые лагеря для тактических занятий и учений на местности. Учебные программы предусматривали изучение общеобразовательных (закон божий, русский язык, математика, физика, химия и другие) и специальных дисциплин (тактика, военная история, топография, фортификация, артиллерия, военная администрация, военное законоведение и военная география). Особый курс составляли служебно-подготовительные предметы, являвшиеся основой общевоенной подготовки будущих офицеров. Они включали: изучение воинских уставов, освоение стрелкового дела, строевую подготовку, гимнастику, фехтование, методику обучения молодых солдат{4}. Один раз в неделю для не умевших танцевать вместо строевой подготовки организовывались занятия по танцам. Изучение иностранных языков осуществлялось факультативно в часы самостоятельной подготовки. Программа была рассчитана на 56 учебных часов в неделю.

Ежегодно после окончания второго специального курса училища юнкера сдавали экзамены, результаты которых оценивались

[86]

по 12-балльной системе, а в конце учебы выводился итоговый балл. ставивший выпускника в определенный разряд и определявший его последующее распределение для прохождения офицерской службы. Лица, получившие средний балл не менее 10, относились к первому разряду, награждались премией в размере 100 рублей и направлялись для прохождения службы в наиболее привилегированные части, в том числе в гвардию. Остальные распределялись по учебным результатам в зависимости от имевшихся в войсках вакансий.

Несомненным стимулом для поступления молодежи в военные училища и последующей учебы служило награждение выпускников специальными нагрудными знаками, являвшимися в определенной степени произведениями искусства. В начале XX века каждое военное училище имело свой нагрудный знак, отражавший его профессиональную направленность, возраст, а также место в сложной иерархии военно-учебных заведений. И у каждого выпускника был особый круг обязанностей по поддержанию на должной высоте престижа того заведения, которое он окончил.

Большое значение для повышения качества учебы и стимулирования последующей службы офицера имела существовавшая в России система награждения орденами. Она предоставляла офицеру право не только на первоочередное получение следующего чина, но способствовала и упрочению его положения в обществе.

В интересах повышения престижности офицерской службы видная роль отводилась улучшению материального благосостояния офицеров и членов их семей. Производились увеличение денежных окладов, выплата различных единоразовых пособий, материальное компенсирование бытового неудобства офицеров в период лагерных сборов, практических полевых занятий, учений и т.д.

Годовые денежные оклады офицер получал в зависимости от звания и занимаемой должности. При этом размеры их в конце XIX-начале XX века постоянно возрастали, о чем свидетельствует приводимая таблица.

Так, особенно заметен рост окладов командиров подразделений: за неполные 40 лет у младших офицеров он увеличился на 230 проц., у командиров рот — на 260, у командиров батальонов – на 210 проц. Размеры должностных окладов служили действенным стимулом в стремлении офицеров продвигаться по служебной лестнице: оклад командира роты был примерно в два раза выше, чем у младшего офицера, а у командира батальона — в 1,4-1,7 раза выше, чем у командира роты. Кроме этого, офицер мог получать единовременные пособия на приобретение обмундирования при выпуске из военного училища и академии, на приобретение предметов домашнего обихода, при зачислении слушателем академии и переходе в старший класс.

Срок службы офицеров до выхода на пенсию определялся в 25 лет, за исключением выхода в запас (отставку) по болезни или ранению. В отставку офицер мог выйти по собственному желанию, а также быть уволенным с действительной военной службы в административном или дисциплинарном порядке. По собственному желанию мог уволиться любой из

[87]

офицеров, кроме не прослуживших установленных минимальных сроков службы (4 лет), состоявших на службе в военное время, а также находившихся в служебной командировке до выполнения возложенных поручений, В административном или дисциплинарном порядке увольнение офицеров производилось военным начальством или по приговору суда общества офицеров в силу несоответствия нравственных, служебных или физических качеств требованиям военной службы.

Увольнение могло производиться на основании требований закона или по усмотрению начальства. По закону в отставку увольнялись офицеры, страдавшие душевной болезнью в течение года,выслужившие сроки обязательной службы, осужденные за долги в порядке гражданских взысканий, отказавшиеся от поединка, принявшие извинение оскорбителя вопреки постановлению суда общества офицеров, и т. д. Также в отставку увольнялись офицеры, осужденные за преступления, не относящиеся к военной службе, за участие в политических союзах и сходках, за недочет служебного имущества по вине офицера, а также виновные за высказывание в печати взглядов, не совместимых с понятием чести и долга. Уволенные в административном порядке могли награждаться чином и мундиром, за исключением уволенных в дисциплинарном порядке или по приговору суда общества офицеров{5}.

Пенсионное обеспечение офицеров было введено в период с 1720 по 1773 год, но обрело силу закона только в 1827 году. Закон определял порядок начисления и размеры пенсий. Правом на пенсию пользовались все офицерские чины, а также медицинские, ветеринарные работники и священнослужители, имевшие ранения и участвовавшие в военных походах, а также члены семей лиц этих категорий. Кроме того, пенсии назначались всем офицерам, уволенным в запас (отставку), имевшим выслугу не менее 25 лет. Полная пенсия назначалась за выслугу в 35 лет.

Выслуга лет исчислялась со дня вступления на действительную военную службу и до дня увольнения. Из общего срока исключалось время содержания офицера под арестом и болезни продолжительностью более 4 месяцев, а также время отпусков. Служба в военное время засчитывалась из расчета 1 день за 2, а иногда и больше. Так, например, для офицеров во время обороны Севастополя и Порт-Артура каждый месяц считался за год, а каждый день — за 12. Время пребывания военнослужащего в плену также засчитывалось год за год.

Размер пенсии для выслуживших 25 лет — 50 проц. оклада. За каждый последующий год службы вплоть до 35 лет еще прибавлялось по 3 проц. Вдова военнослужащего получала пожизненную пенсию в размере 50 проц. от суммы, начисленной мужу, да на каждого ребенка еще 1/2 часть этой суммы. Сыновья умершего (погибшего) военнослужащего пользовались правом на получение отцовской пенсии до 17-летнего возраста, а дочери — до 21 года. Поступление детей на учебу за государственный счет, а также выход дочери замуж лишал детей права на пенсию раньше установленного срока. Разведенная жена правом на пенсию не пользовалась, но ее дети, родившиеся в браке с офицером, получали пенсии на общих основаниях{6}.

Большую роль в деле повышения престижности военной службы играло патриотическое и религиозное воспитание, активно проводившееся на всех уровнях русского общества. Неустанно славя Родину и веру, наши предки их расцвет и укрепление неразрывно связывали с армией-защитницей, авторитет которой в XVIII-XIX вв. был практически непререкаемым. Это воспитывало в народе любовное отношение ко всякому военнослужащему как к своему защитнику, побуждало молодежь к службе в армии.

Военно-учебные заведения России в вопросах патриотического воспитания будущих офицеров по праву считались одними из самых сильных в Европе. Весь процесс обучения и воспитания был пронизан духом глубочайшей любви к Родине и вере, причем эти священные для всякого человека понятия чаще всего сливались в его сознании в одно целое, корнями уходившее в историю. Подробно изучались важнейшие войны и сраже­ния прошлого, военная деятельность выдающихся отечественных полководцев: Александра Невского, Дмитрия Донского,

[88]

Петра I, П. А. Румянцева, А. В. Суворова, М. И. Кутузова и других. Широко практиковалось создание при военных академиях и училищах музеев, где сосредоточивались и бережно хранились различные реликвии боевой славы русской армии, личное оружие и вещи героев-выпускников этих учебных заведений. Нередко исторические экспонаты выставлялись в церквах, где постоянно служились торжественные молебны по поводу важнейших событий военной истории России и их героев, а также панихиды по воинам, павшим в боях, могилы которых находились под опекой кадетов и юнкеров.

В центре внимания правительства и военного ведомства России находились и вопросы нравственного воспитания будущих офицеров. С этой целью при военно-учебных заведениях существовал целый штат офицеров-воспитателей и офицеров-наставников, призванных привить своим питомцам правильное понимание категорий чести и достоинства русского офицера. Известно, что в 1901 году главный начальник военно-учебных заведений великий князь Константин Константинович приказом потребовал от начальников военных училищ и кадетских корпусов постоянно развивать у воспитанников сознание их человеческого достоинства и бережно устранять все то, что может унизить или оскорбить будущего профессионального защитника Родины. «Только при этом условии воспитанники старших классов могут стать тем, чем они должны быть, — цветом и гордостью своих заведений, друзьями своих воспитателей и разумными направителями общественного мнения всей массы воспитанников в добрую сторону»{7}.

Понятие высокой воинской нравственности прочно увязывалось с соблюдением чести мундира. В русской армии еще до петровских времен одежда воина считалась признаком его чести. И едва ли не высшей степенью награды воину была выдача ему боевого наряда. Так, известно, что еще в 1469 году царь Иван III за мужество и отвагу в боях наградил 300 устюжан одеждой и латами, удобными для ратных походов{8}. Появившиеся во второй половине XVI века стрелецкие полки имели однообразную форму одежды, отличавшуюся только по цвету. Но за отличие в службе стрелецким начальникам жаловались дорогие шапки, кафтаны и шубы. Особым видом отличия были латы, шлем и оружие, составлявшие неотъемлемую часть боевого наряда. А военный мундир был введен Петром I. Именно тогда с имевшимися на нем знаками различия (перевязь, шарф, нагрудный знак) он стал символом воинской службы, чести офицера.

С 1801 года непременным атрибутом военной формы одежды стали погоны и эполеты{9}. Введенные знаки различия четко указывали на служебное положение офицера. Мундир все более и более становится символом воинской чести, и выражение «честь мундира» в лучшем значении этих слов было тождественным чести, заслуженной на поле брани.

Лишение права ношения каких-либо принадлежностей обмундирования считалось в войсках одним из самых тяжелых наказаний. К примеру, известен случай о наказании Новгородского мушкетерского полка{10}.

Между тем престижность офицерской службы, считавшейся в XVIII и первой половине XIX веках самой почетной, неуклонно падала. Касаясь этого явления, военный министр А.Н. Куропаткин в 1900 году докладывал царю: «С течением времени комплектование офицерского корпуса все более затрудняется. С открытием большого числа новых путей для деятельности лиц энергичных, образованных и знающих в армию идут наряду с людьми, имеющими призвание к военной службе, также неудачники, которым не повезло на других дорогах»{11}. В период бурного развития капитализма в России многие умные и главным образом предприимчивые люди устремлялись на гражданскую службу, сулившую гораздо большие материальные блага, не требовавшую самоотверженности и не сопряженную с риском потерять здоровье, а то и жизнь при выполнении воинского долга.

[89]

Кроме того, отрицательную роль сыграла внешняя и внутренняя политика царизма. Поражение России в русско-японской войне 1904-1905 гг., привлечение армии к выполнению не свойственных ей карательных функций (подавление выступлений трудящихся масс в революции 1905-1907 гг.) не могло не отразиться на настроении офицеров. Многие из них добровольно оставили военную службу, часть была уволена за сочувствие революционному движению.

С началом первой мировой войны престижность офицерской службы еще более упала. Это было связано с тем, что войска несли большие потери на фронтах, а в стране возрастала волна недовольства политикой царского правительства, обрекшего народ и армию на бессмысленную бойню. Постепенно на смену хорошо подготовленным офицерам приходили офицеры, имевшие слабую профессиональную выучку, не способные организовать бой и управлять подчиненными. Они не пользовались авторитетом и неохотно несли службу. Так, известно, что к осени 1917 года в пехотных полках русской армии только 4 проц. офицеров имели подготовку в объеме военного училища, а 96 проц. прошли ускоренный курс обучения. Положение усложнялось еще и тем, что более 80 проц. офицеров того времени в звене взвод, рота, батальон были выходцами из крестьянства{12}, являвшегося в то время самым отсталым и самым консервативным классом России. Эти люди не могли способствовать повышению престижности военной службы.

Процесс падения престижности офицерской службы в русской армии следует рассматривать как закономерное явление, возникшее в результате резкого поворота значительной части общества от духовных ценностей к материальным. Бурный рост капитализма, связанный с производством и обменом товарами, поднял на гребень социальной волны огромное количество недостаточно образованных, но очень хватких и жадных людей. Страна попала в тиски культа наживы, быстро затмившего духовные ценности, авторитет которых создавался веками. В сознании людей быстро утвердилось правило: все, не делающее деньги, второстепенно, а потребляющее их без производства сверхприбыли – вредно. Последнее распространилось и на армию, которая во многом по этой причине оказалась почти неподготовленной к русско-японской и первой мировой войнам.

История полностью подтвердила правоту ленинского учения об агрессивной природе империализма и необходимости сильной, боеспособной социалистической армии для защиты Октября, сохранения территориальной целостности и независимости государства. Создать такую армию, не заручившись, с одной стороны, поддержкой всего народа и – с другой, не обеспечив престижности службы в ее рядах для лучших народных представителей, невозможно. Решение этой двуединой задачи требует ряда конкретных мер в социальной, экономической, правовой и культурной областях, выработка и проведение в жизнь которых зависят не только от правительства, но и от всего советского народа, от Советов, от каждого воинского коллектива и каждого военнослужащего в отдельности.

[90]

Примечания:

{1} Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России (1861-1904 гг.). М.: Наука. 1979. С. 86.

{2} Федоров А. В. Русская армия в 50-70 гг. XIX века. Очерки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1959. С. 177.

{3} Там же. С. 135.

{4} Инструкция по учебной части и программы для преподавания учебных предметов в военных училищах. СПб., 1833.

{5} Военная энциклопедия. Т. I. СПб., 1911. С. 148.

{6} Там же. Т. XVIII. Пг., 1915. С. 339-340.

{7} Там же. Т. VI. СПб., 1911. С. 554.

{8} Кривицкий А. Традиции русского офицерства. М.: Воениздат, 1945. С. 38

{9} Погоны и эполеты на левое плечо были введены в 1763 г., а в 1801-1809 гг. – на оба плеча // Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1983. С. 562, 835.

{10} Военно-исторический журнал. 1991. № 3. С. 64.

{11} Зайончковский П. А. Офицерский корпус русской армии перед первой мировой войной // Вопросы истории. 1981. № 4. С. 21.

{12} Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. 1917-1920 гг. М.: Наука, 1988. С. 26-27.