Шумкин Г. Н. Военная промышленность Урала и Великое отступление 1915 г.

Россия в годы Первой мировой войны, 1914–1918: материалы Междунар. науч. конф. (Москва, 30 сентября — 3 октября 2014 г.) / отв. ред.: А. Н. Артизов, А. К. Левыкин, Ю. А. Петров; Ин-т рос. истории Рос. акад. наук; Гос. ист. музей; Федеральное арх. агентство; Рос. ист. о-во. — М.: [ИРИ РАН], 2014. С. 421-427.

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 13-11-66005; «Государственная горнозаводская промышленность Урала в период раннеиндустриальной модернизации (середина XIX — начало XX вв.): векторы развития и стратегии адаптации»).

В мае—сентябре 1915 г. под ударами немецких и австро-венгерских войск, попытавшихся организовать новые «Канны», русская армия оставила Польшу, Литву, западные районы Белоруссии и Украины. Последствия Великого отступления еще пока не получили должной оценки в исторической науке (если сравнивать их с аналогичными событиями Великой Отечественной войны). Очевидно, что отступление стало тяжелым моральным потрясением для армии, оно вызвало массовое беженство (по разным оценкам от 4—5{1} до 7 млн человек{2}) и потерю до 1/6 промышленного потенциала страны{3}.

Главной причиной отступления являлась слабая обеспеченность русской армии вооружением. В 1915 г. русская армия в полной мере испытала снарядный, винтовочный, патронный «голод», но особенно тяжелой была ситуация с гаубичной и тяжелой артиллерией. На начало Горлицкого прорыва против 141 легких и 4 тяжелых орудий 3-й русской армии генерала Н. И. Иванова командующий 11-й германской армией

[421]

генерал А. фон Макензен сконцентрировал 457 легких и 159 тяжелых орудия, создав тем самым по всей артиллерии пятикратный перевес, а тяжелой — 40-кратный.

Виновных в поражении начали искать уже в 1915 г. В июле была создана Верховная следственная комиссия, проработавшая до 1917 г. Ее выводы легли в основу представлений о предпосылках катастрофы. Как правило, нехватка вооружения объясняется тем, что в предвоенные годы были неправильно определены цели в развитии армии и флота. В ГУГШ (Главном управлении Генерального штаба) считалось, что предстоящая большая война «продлится 2—6 месяцев и не более года <…>, так как <…> наступит полное истощение воюющих сторон, и они будут вынуждены придти к мирному соглашению»{4}. Исследования последнего десятилетия дополнили этот вывод. В частности, К. Ф. Шацилло, В. В. Поликарпов указали на поддержку армией и флотом малоэффективного казенного хозяйства{5}.

Значительную роль в оборонной промышленности России играли уральские предприятия. К началу войны военная промышленность на Урале была представлена Ижевскими оружейным и сталеделательным заводами Военного министерства и казенными горными заводами, находившимися в ведении Министерства торговли и промышленности. Частные предприятия Урала не были вовлечены в выполнение военных заказов{6}.

Ижевский оружейный завод изготовлял винтовку Мосина во всех четырех модификациях — пехотную, драгунскую, казачью и карабин (Тульский и Сестрорецкий заводы производили только пехотные винтовки). На его долю приходилось около 1/3 всего производства винтовок. Ижевский сталеделательный завод был единственным металлургическим предприятием Военного министерства. Только здесь производились стволы для стрелкового оружия, из которых в Ижевске, Туле и Сестрорецке собирали винтовки, карабины, пулеметы и револьверы. Помимо стволов и других деталей для стрелкового оружия, сталеделательный завод изготовлял всю инструментальную сталь для предприятий Военного министерства, винтовочные обоймы, мелкокалиберные снаряды, запальные стаканы для фугасных бомб, кинжалы-бебуты, противопульные щиты для артиллерийских орудий, пружины, оси и многое другое.

У такой многопрофильности было две причины. Во-первых, в 1890-х гг. прошло перевооружение армии винтовкой Мосина. Выпуск стволов, достигнув максимума в 600 тыс. в середине 1890-х гг., в начале XX в. сократился до 50 тыс. — в 12 раз; перед администрацией заводов возникла проблема сохранения кадра квалифицированных рабочих и загрузки производственных мощностей. Во-вторых, была широко распространена практика, которую впоследствии специалисты назовут «ложно понятой экономией», — вместо того, чтобы новое производство организовывать на новых, специально созданных предприятиях, в Военном министерстве старались его разместить на действующих заводах.

Накануне Первой мировой войны производительность сталеделательного завода оценивалась в 100—150 тыс. стволов; но при этом он выпускал до 0,5 млн мелкокалиберных снарядов, став основным производителем боеприпасов для 3-дюймовой (76-мм) пушки. Летом 1913 г. была принята «Малая программа по усилению армии», согласно которой за четыре года Ижевские заводы должны были восстановить производительность середины 1890-х гг. по стрелковому вооружению, сохранив производства. возникшие позднее. Ежегодный выпуск Ижевских заводов должен был составить 200 тыс. винтовок, 600 тыс. черновых стволов и коробок, всю поделочную сталь для винтовок, 60 млн обойм, 60 тыс. пудов инструментальной стали для предприятий военного ведомства и 100—250 тыс. снарядов малого калибра{7}.

[422]

Когда война началась, работы по переоборудованию Ижевских заводов находились в подготовительной стадии. Чиновникам ГАУ пришлось решать непростую задачу — или изготовить 260 тыс. снарядов и 280 тыс. стволов, или 340 тыс. снарядов и 220 тыс. стволов, иначе говоря — либо пехоте отказать в винтовках, либо артиллерии — в боеприпасах{8}. Выбор был сделан в пользу стволов. В 1914 г. Ижевский завод изготовил 247 тыс. стволов и 558 тыс. снарядов; в 1915 г. — 813 тыс. стволов и 26 тыс. снарядов{9}. Производство снарядов передали частным заводам и заводам горного ведомства.

Тем не менее, производительность сталеделательного завода лимитировала производственные возможности оружейных заводов России. По расчетам Е. З. Барсукова, во время войны армии потребовалось 17 млн винтовок. К августу 1914 г. имелось в наличии 4,5 млн, за время военных действий изготовили еще 3,5 млн, а всего — 8 млн винтовок. Этот результат был предопределен производительностью Ижевского завода. С сентября 1914 г. русское правительство пыталось покрыть нехватку винтовок за счет импорта. Всего, по данным Е. З. Барсукова, из-за границы поступило 3,7 млн винтовок{10}.

Недостаточная мощность единственного металлургического предприятия Военного министерства стала причиной того, что в мае 1915 г. Совет министров утвердил проект строительства второго сталеделательного завода Военного министерства производительностью в 1 млн стволов, 1 млн снарядов, 4 млн пудов стали стоимостью реализации в 96 млн руб.{11}

Вклад казенных горных заводов в военное производство России накануне Первой мировой войны был весьма значительным. Пермский пушечный завод являлся третьим в России по производительности (после Обуховского и Путиловского) предприятием по выпуску артиллерийских орудий и крупнейшим — по выпуску снарядов. Кроме того, он снабжал «болванками» орудий (комплектами деталей в черновой обработке) Петербургский орудийный завод. Златоустовский завод производил снаряды малых и средних калибров, большую часть холодного оружия и весь шанцевый инструмент. На Верхнетуринском заводе в предвоенные годы было организовано производство стальных снарядов средних калибров. Саткинский, Кусинский, и Баранчинский заводы изготавливали устаревшие снаряды из чугуна. Их так же, как и Верхнюю Туру, планировалось перепрофилировать на производство боеприпасов из стали, но перед войной пошли крупные заказы на чугунные снаряды для «практической» (учебной) стрельбы, поэтому данная мера была осуществлена только во время войны. На долю казенных горных заводов приходилось более 40% производства снарядов в России. Прочие заводы (Кушвинский, Нижнетуринский, Серебрянский, Каменский, Артинский и Воткинский) не имели специализированных военных производств. Помимо предметов вооружения, казенные горные заводы поставляли Ижевскому заводу, артиллерийским арсеналам, Обуховскому и Ижорскому заводам Морского министерства чугун и железо, которые считались (наравне со шведским металлом) лучшим в мире сырьем для производства артиллерийских орудий и брони

Горные заводы занимали особое положение в системе военной промышленности России. В XIX — начале XX в. в мировой практике знали два способа заготовки вооружения: его либо производили на предприятиях, находившихся в ведении армии и флота, либо заказывали частным заводам. Казенная горнозаводская промышленность представляла собой третий вариант. Будучи государственными, горные заводы вступали в рыночные (вернее, псевдорыночные) отношения с такими же государственными институтами — армией, флотом, МПС и т. д. При том. что государство в результате выполнения государственного заказа на госпредприятии могло нести только затра-

[423]

ты, от казенных горных заводов контролирующие инстанции требовали показывать в отчетности прибыли. Как следствие, государственные институты, являвшиеся заказчиками и исполнителями в военном производстве, преследовали различные цели: армию и флот интересовали качество, сроки исполнения заказов и, по возможности, низкая цена; горные заводы — максимальная «прибыль». Это несовпадение интересов стало базой, на которой копились межведомственные противоречия. Как государственные предприятия горные заводы требовали гарантированного заказа для обеспечения заработком местного населения, но, будучи государственными, они были избавлены от штрафных санкций в случае срыва сроков исполнения заказа, чем регулярно пользовались{12}. А поскольку горные заводы изготовляли лучшее сырье для производства артиллерийского вооружения, ГАУ{13} и ГУК{14} приходилось с ними считаться.

К началу XX в. горное ведомство, ГАУ и ГУКиС выработали приемлемую форму взаимоотношений, позволявшую избежать высокой степени зависимости друг от друга. Около половины производственных мощностей казенных горных заводов загружалось военными заказами, а остальные мощности отводились на выполнение продукции для «гражданских» ведомств или на товары для рынка. Со своей стороны ГАУ и ГУКиС передавали казенным горным заводам около половины заказов на снаряды, почти все заказы на клинковое оружие и шанцевый инструмент (с 1907 г.), значительные заказы на артиллерийские орудия. При необходимости горные заводы использовались в качестве «регулятора цен», когда необходимо было «подкорректировать» запросы частных заводов, производивших предметы вооружения.
Война с Японией выявила низкую производительность и неспособность горных заводов быстро освоить выпуск новой продукции. Пермский пушечный завод, на долю которого приходилось более половины военного производства казенных горных заводов, получил заказов на 1905 г. от ГАУ и ГУКиС на 13,3 млн руб. (в этом году планировалось изготовить на 7,2 млн, произвели на 3,4 млн, а приняли только на 2,8 млн руб.){15}. В 1904—1905 гг. горные заводы приняли только 14% предложенных заказов ГАУ (на 6,6 млн руб.), остальные — разместили в частных российских и иностранных фирмах{16}.

В 1906—1909 гг. были сделаны выводы относительно перспектив развития горных заводов. Во-первых, определили, что их главной задачей является «исполнение нарядов казенных ведомств»; предприятия, не выполнявшие военных заказов и заказов МПС, подлежали передаче в частные руки. Во-вторых, их следовало обеспечить двойным комплектом станочного оборудования (для этого предлагалось развернуть станкостроение в Ижевске или на одном из горных заводов). В-третьих, развитие военных производств требовало планомерной работы.
В конце 1910 г. Совет министров поддержал позицию горного ведомства. Военному и Морскому министерствам поручили представить Министерству торговли и промышленности сведения о заказах на ближайшее десятилетие, на основании которых оно должно было «выработать подробные предположения» о переоборудовании заводов.

Предполагаемая реконструкция противоречила политике Военного и Морского министерств, стремившихся распределять заказы между конкурирующими друг с другом производителями. Представители армии и флота пытались провалить идею комплексной перестройки горных заводов. Однако, несмотря на их упорное противодействие. горное ведомство смогло в августе 1911 г. получить сведения о планировавшихся армией и флотом заказах на ближайшее десятилетие; осенью 1911 — зимой 1912 гг. разработать проект реконструкции заводов, а летом 1913 г. — провести его через законодательные учреждения и получить на реализацию 10 млн руб.

[424]

Если бы этот проект состоялся (на него потребовалось бы три года), то заводы ежегодно могли бы выпускать на 2,3 млн руб. крупнокалиберных пушек для флота, на 1 млн — орудий средних и малых калибров, на 12 млн — снарядов, на 1 млн — холодного оружия и шанцевого инструмента, на 2,6 млн руб. — чугуна и стали, всего на сумму в 18,9 млн руб., т. е. одну десятую часть тех заказов, сведения о которых были получены в августе 1911 г.

Сопротивление ГАУ и ГУК на два года затормозило утверждение плана реконструкции. Этого оказалось достаточно, чтобы распределить большую часть планировавшихся заказов между различными производителями (в т. ч. и горными заводами) и заключить соглашение с «Русским акционерным обществом артиллерийских заводов» (РОАЗ) о создании под Царицыным второго (после Путиловского завода) негосударственного предприятия по производству артиллерийских систем. Когда проект реконструкции принимался Думой и Госсоветом, он уже утратил свою актуальность. Например, запланированное к постройке на Пермском заводе отделение дальнобойных орудий было рассчитано на выпуск 14-дюймовых пушек (356-мм), однако заказы на эти орудия к лету 1913 г. были уже распределены. Морское министерство предложило строить отделение под выпуск орудий 16-дюймового калибра (406-мм), которых тогда не имел ни один флот мира. Фактически, к началу войны реконструкция заводов находилась в подготовительной стадии и свелась к череде мелких реконструкций.

Тем не менее, в 1910—1913 гг. выпуск военной продукции вырос с 8 млн руб. до 17—18 млн руб. Этот результат стал следствием роста выпуска артиллерийских снарядов (в 1909 г. было изготовлено 346 тыс. снарядов на 4 млн руб., в 1913 г. — 477 тыс. на 9 млн руб.{17}) и металла.

Производство артиллерийских орудий на Пермском заводе находилось в сложном положении. В 1910 г. завод получил заказов на орудия и лафеты на 923 тыс. руб., в 1911 и 1912 гг. — по 1,5 млн руб., в 1913 г. — почти 7 млн руб.{18}

По расчетам заводской администрации, в 1914 г. производительность Пермского завода составляла: 12 6-дюймовых (152-мм) полевых гаубиц Шнейдера с люльками, 12 152-мм крепостных гаубиц. 30 76-мм полевых пушек с лафетами, пять поковок 48-линейных (122-мм) гаубиц{19}. При пересчете на коэффициент Е. З. Барсукова ((Х/3)³, где X — калибр орудия в дюймах{20}), производительность Пермского завода равнялась 222 условным 76-мм пушкам (в отделанном виде) и 20 поковкам, а портфель заказов к началу 1914 г. составлял 3 553 условных пушки и 606 болванок. При таком уровне производительности завод выполнял бы заказы на орудия 15 лет, а на болванки — 30.

Ситуация усугублялась проблемами с производством орудийной стали. К 1914 г. на заводе скопилось 100 тыс. пудов стали, «а пушек делать не из чего»{21}. За полтора месяца до выстрелов в Сараеве приемщик ГАУ при Пермском заводе Пирожников писал: «В случае открытия военных действий на западном театре, все заводы, изготовляющие предметы Государственной обороны, расположенные у западной границы и даже в самом Петербурге, окажутся в сфере действий воздушных немецких эскадр, расположенных на нашей границе (Кенигсберг, Познань и т. д.), весь центр тяжести переместится на Урал (вне сферы досягаемости немецких летчиков), и в частности, на Пермский пушечный завод как единственный в настоящее время орудийный завод, удаленный от границ, который в такой критический момент окажется не в состоянии выполнить своего назначения, вследствие лишь неимения хороших руководителей мартеновским производством»{22}. Проблема с производством орудийной стали была решена во второй половине 1914 г., когда заведующего сталелитейным цехом Тыжнова сменил представитель Военного министерства полковник Юркевич{23}.

[425]

До начала войны ГАУ достаточно хладнокровно относилось к этой проблеме. Полевая артиллерия, в целом, была перевооружена новейшими скорострельными орудиями, а перевооружение крепостной, обычно, растягивалось на значительное время. Тем не менее, если бы проблема с изготовлением стали была решена в 1910 г., а не в 1914 г., то вместо 170 152-мм гаубиц сухопутная артиллерия имела бы 300, не 540 122-мм гаубиц, а 1 тыс., не 80 102-мм пушек, а 180.

Когда началась война, все силы были направлены на изготовление 3-дюймовых пушек и снарядов — в 1914 г. — в период маневренной войны — годовой запас боеприпасов полевых пушек закончился за три месяца. Производство 3-дюймовых снарядов было развернуто почти на всех казенных горных заводах{24}. Был усилен выпуск орудий на Пермском заводе. Если в первой половине 1914 г. не было изготовлено ни одного орудия «в окончательно отделанном виде», то во второй половине было выпущено 90 76-мм пушек и 10 152-мм гаубиц, в 1915 г. — 632 76-мм пушек и 50 152-мм гаубиц{25}.

Наступление противника в мае 1915 г. обозначило новые приоритеты в снабжении артиллерии — производство тяжелой и гаубичной артиллерии, но к этому времени уральские казенные заводы, также как и другие предприятия, специализировавшиеся на производстве вооружения, работали на пределе возможностей. В середине 1915 г. ГАУ стало размещать заказы на вооружение на непрофильных предприятиях.

Таким образом, состояние военной промышленности в первый год войны определялось не только ошибками, допущенными ГУГШ и ГАУ в планировании, но и характером развития производств, спецификой взаимоотношения армии и флота с производителями вооружения накануне войны. К числу ключевых черт можно отнести стремление минимизировать расходы (многопрофильность Ижевского завода), стремление сохранить независимость (провал программы реконструкции горных заводов) и ограниченные возможности воздействия на сам процесс выполнения заказа (производство орудий на Пермском заводе) накануне войны.

Примечания:

{1} Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис. М., 2014. С. 233.

{2} Курцев А. Н. Беженцы первой мировой войны в России // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 98.

{3} Россия в годы Первой мировой войны… С. 268.

{4} Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии (1900—1917 гг.). T. 11. М., 1949. С. 7—8.

{5} Поликарпов В. В. От Цусимы к Февралю. Царизм и военная промышленность в начале XX века. М., 2008; Шацилло К. Ф. Государство и монополии в военной промышленности России конца XIX в. — 1914. М., 1992.

{6} Исключением являлся Лысьвенский завод, изготовлявший герметичные ящики для укупорки пороха по заказу Охтенского порохового завода.

{7} Центральный государственный архив Удмуртской республики. Ф. 4. Оп. 1.Д.4296.Л. 134—137.

{8} Военная промышленность России в начале XX века (1900—1917). М., 2004. С. 472.

{9} Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии… С. 195, 275.

{10} Там же. С. 257, 278-279, 286.

{11} Там же. С. 284: Поликарпов В. В. От Цусимы к Февралю. Царизм и военная промышленность в начале XX века. М., 2008. С. 335.

{12} Выполнение некоторых заказов растягивалось не на один десяток лет (например, к производству бронебойными снарядами крупных калибров для береговой артиллерии, заказанных еше в конце 1890-х гг., Пермский завод приступил только в 1912—1913 гг.).

{13} Главное артиллерийское управление Военного министерства.

{14} Главное управление кораблестроения Морского министерства: до 1911 г. — Главное управление кораблестроения и снабжений (ГУКиС).

{15} Государственный архив Свердловской области (далее — ГА СО). Ф. 24. Оп. 20. Д. 2088. Л. 283об.—289.

{16} Там же. Д. 1988. Л. 19, 27: Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ф. 6. Оп. 1/2. Д. 307. Л. 157—161об.; Верноподданнейший отчет о деятельности главных управлений Военного Министерства, вызванной войной с Японией в 1904—1905 гг. С. 191.

[426]

{17} Отчет горного департамента за 1909 г. СПб., 1911; ГА СО. Ф. 24. Оп. 19. Д. 1675. Л. 21.

{18} Военная промышленность России в начале XX в… С. 708—709.

{19} ГА СО. Ф. 24. Оп. 8. Д. 449. Л. 2.

{20} Барсуков Е. З. Работа промышленности на боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1928. С. 146.

{21} Маниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. T. I. М.; Л., 1930. С. 243.

{22} Государственный архив Пермского края. Ф. 276. Оп. 1. Д. 213. Л. 38об.

{23} Маниковский А. А. Указ. соч. С. 241.

{24} Жук А. В. Военная промышленность Урала в годы Первой мировой войны (1914—1918 гг.). Дисс. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000. С. 67.

{25} ГА СО. Ф. 24. Оп. 16. Д. 1129. Л. 6-9.

[427]