Соколовская О. В. Греция и великие державы в 1915 г.: провал Дарданелльской экспедиции и открытие Салоникского фронта

Первая мировая война: взгляд спустя столетие. 1915 год: доклады и выступления участников V Международной научно-практической конференции. — М.: Изд-во МНЭПУ, 2016. С. 658-670.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект 15-01-00145 а.

1915 г. в Греции — это рост панэллинизма и острой политической борьбы по вопросу о сохранении нейтралитета, за которой ратует король Константин и прогерманские военные круги, и вступления в войну на стороне Антанты, о чем мечтают греческие либералы во главе с премьер-министром Э. Венизелосом. Дарданелльская (Галлипольская) операция, в которой британцы хотели использовать греческий флот, давала шанс грекам на осуществление панэллинских задач. Постепенно нейтралитет Греции обратился в фикцию, а открытие Салоникского фронта к концу этого года привело страну на грань катастрофы.

Ключевые слова:
Греческий нейтралитет, Дарданелльская, Галлипольская операция, Салоникский фронт, Венизелос, король Константин I, великие державы

O. V. Sokolovskaya
GREECE AND THE GREAT POWERS IN 1915: THE FAILURE OF THE DARDANELLES EXPEDITION AND THE OPPENING OF THE THESSALONIKI FRONT

1915 in Greece — panèllinizm grows, goes sharp political struggle on the issue of maintaining neutrality, behind which stands the King Constantine and progermanskie military circles and entry into the war on the side of the Entente, as dream of Liberals, headed by Prime Minister E. Venizelos. Gallipoli campaign, in which the British had wanted to use the Greek fleet, could give a chance to the Greeks on the implementation of the Pan-Hellenic tasks. Gradually the neutrality of Greece turned to fiction, and the opening of the Thessaloniki front towards the end of the year, led the country to the brink of disaster.

Keywords:
Greek neutrality, Dardanelles, Gallipoli operation, the Thessaloniki front, Venizelos, King Constantine I, the great powers

[658]

Начало 1915 г. в Греции ознаменовалось резким подъемом националистических настроений, связанных с началом англо-французской Дарданелльской экспедиции{1}, разработанной Первым лордом Адмиралтейства У. Черчиллем еще в 1914 г. Она была вызвана опасением Англии и Франции, что Россия, которая перенесла военные действия на территорию Турции после успешной Сарыкамышской операции, захочет сама приступить к военно-морским действиям по захвату Стамбула и Проливов. «Смелая попытка англо-французских сил прорваться в Константинополь… задела самую чувствительную струну эллинского народа», — писал российский посланник в Афинах Е. П. Демидов{2}. Возможность принять участие в завоевании Проливов и окончательном уничтожении дряхлой Турецкой империи совместно с англо-французскими силами будоражило умы греческих панэллинистов{3}. «Пылкие греки, — отмечал российский военно-морской агент в Афинах А. А. Макалинский, — немедленно начали мечтать о торжественном въезде войск в древний Константинополь во главе с их верховным командующим “стратигосом” — Константином XII (как они называли короля), о грандиозных манифестациях, открытии Святой Софии и т. д.»{4}. Прав был выдающийся политический деятель Греции, глава либеральной партии и премьер-министр Элефтериос Венизелос, сказавший еще в начале Первой мировой войны, что «греческое общественное мнение никогда не примет войны с Австрией, то есть войны в поддержку Сербии, но война против Турции будет очень популярна»{5}. В резолюции заседавшего весной 1915 г. в Париже панэллинского конгресса прямо говорилось, что «вооруженное выступление на стороне Тройственного согласия отвечает интересам Греции»{6}. Поэтому премьер Венизелос, «эллинист из самых крайних», как его величали, постарался избавиться ото всех наиболее рьяных сторонников сохранения нейтралитета в Греции: выслал из Греции германского посланника Квадта, сместил начальника греческого генерального штаба генерала В. Дусманиса и ближайшего советника короля Константина I Г. Стрейта, (который остался тайным советником).

После этого 1 марта 1915 г. Венизелос посчитал, что «пробил час для вступления Греции в войну». Посланнику Великобритании в Афинах Френсису Эллиоту он сообщил о намерении в недалеком будущем послать на Галлипольский полуостров три

[659]

греческие дивизии. Одновременно, желая сгладить неприятное впечатление от отказа прийти на помощь Сербии, он подчеркивал, что в случае необходимости отдельные армейские подразделения будут активно действовать в тылу болгарских войск. Об этом заявлении Э. Венизелос просил не сообщать ни России, ни Франции. Естественно, что политические тяжеловесы в Лондоне — Г. Асквит, Э. Грей и У. Черчилль — были удовлетворены греческим политическим демаршем, но просили премьера Греции, чтобы не только армия, но и флот участвовали в военных действиях Антанты. «Греческие линейные корабли, крейсеры и отличные греческие флотилии могут быть очень полезны, — передавали они Венизелосу. — Сопротивление Турции… слабее, чем ожидалось, и если Греция захочет разделить победу, нельзя терять времени, а немедленно присоединяться»{7}. Получив это предложение, премьер-министр представил греческому королю памятную записку, убеждая его в необходимости примкнуть к державам Тройственного согласия, и дал указание новому начальнику генерального штаба полковнику И. Метаксасу подготовить один армейский корпус для действий на Галлипольском полуострове{8}. Метаксас, выражая мнение большинства членов генштаба, отказался, угрожая отставкой, и король Константин полностью одобрял его поступок{9}.

Отрицательное отношение Константина I и его ближайших соратников побудило Э. Венизелоса направить королю меморандум, основополагающей мыслью которого была необходимость и возможность извлечь выгоду из сотрудничества на Востоке с Англией, которая, по его глубокому убеждению, «несмотря на исход войны для России и Франции, будет диктовать условия мира». Основываясь на конфиденциальных высказываниях англичан, греческий премьер-министр сообщал королю, что Англия не будет возражать против создания «Великой Греции, которая, утвердившись… в Малой Азии, сможет служить щитом против русского наступления»{10}. Англичане обещали также предоставить Греции займы. Венизелос предупреждал Константина, что присоединение Болгарии к Дарданелльской операции союзников раньше Греции принесет неисчислимые бедствия. Константин, находясь под большим впечатлением от услышанного, по свидетельству Венизелоса, воскликнул: «Тогда Бог в помощь!». Премьер Греции расценил это как фактическое согласие ко-

[660]

роля Греции вступить в войну. Сам король никогда не признавал факта своего согласия с премьером{11}.

После ухода в отставку Метаксаса, по требованию Венизелоса и англичан был созван большой коронный совет, на котором предполагалось определить дальнейший курс внешней политики Греции. На совете Венизелос подчеркивал, что в случае нейтралитета Восточный вопрос будет разрешен без участия греков. Его поддерживали Д. Раллис, И. Драгумис и многие другие политики либерального толка. Премьер пошел даже на хитрость: он посоветовал королю, если тот желает сохранения нейтралитета, обратиться к Германии за следующими гарантиями: аннексия Грецией Южной Албании, передача ей Эгейских островов, недопущение болгарского нападения, предоставление займов и другой финансовой помощи. Кроме того, он напомнил, что в случае нападения Болгарии на Сербию Греция обязана будет исполнить союзнический долг перед Сербией{12}. Венизелос, естественно, рассчитывал, что Германия, находившаяся в союзе с Турцией и боровшаяся за привлечение Болгарии на свою сторону, откажется дать такие гарантии, и не ошибся. Новый германский посланник в Афинах В. Мирбах передал Константину I ответ германского императора Вильгельма II, в котором говорилось, что «Константинополь в руках турок может быть выгоден Греции, так как за спиной Турции стоит Германия». Кайзер Вильгельм предостерегал короля «от шага, который… может лишить Грецию завоеваний, сделанных в последних войнах, а короля — трона». Никаких гарантий от болгарского нападения, а также обещаний передачи Южной Албании Вильгельм не дал. Устно Константину было сообщено, что Болгария не нападет на Грецию до тех пор, пока последняя не нарушит нейтралитета{13}. Греческий король доволен был и этим, но Венизелос развернул широкую националистическую пропаганду. Были организованы манифестации студентов под лозунгами: «Да здравствует император Константин!», «Да здравствует Святая София!» и шовинистическим призывом: «На Константинополь!». Венизелистские газеты, как одна, звали на штурм турецкой столицы. Российский военно-морской агент Макалинский сообщал, что Грецией сделаны заказы на снабжение флота

[661]

Типичное изображение короля Константина как наследника Византийских императоров 1913 г.
углем и, будто бы, вызваны пароходы для перевозки войск{14}. 5 марта, не дожидаясь решения короля, Венизелос передал посланникам стран Антанты согласие Греции на предоставление в их распоряжение одной дивизии (15 тыс. человек) и всех греческих военно-морских сил. Премьер Греции убеждал российского посланника, что «никаких политических видов на Константинополь Греция не имеет, и что греческие войска, вступив в османскую столицу, тотчас же ее покинут, ограничившись посещением храма Святой Софии»{15}. Какое лицемерие! Венизелос высказал убеждение, что вступление Греции в войну может повлечь за собой присоединение Болгарии к державам Антанты{16}. Однако усилия Э. Венизелоса и министров иностранных дел Англии и Франции — Э. Грея и Т. Делькассе — оказались напрасными, так как на следующий же день возмущенный греческий король, заручившись моральной поддержкой своего родственника кайзера Вильгельма II, отказался одобрить политику своего премьера и Венизелосу пришлось подать в отставку{17}. Возмущенный У. Черчилль ошибочно обвинил Россию в отводе греческой помощи, игнорируя влияние в Греции прогерманских кругов, и требовал покарать Россию отказом от подписания соглашения о Стамбуле и Проливах{18}. В отличие от Черчилля, премьер Г. Асквит и министр Э. Грей, высоко оценивая важность людских ресурсов России, предпочитали более тонкую тактику. 12 марта английское правительство дало свое согласие на передачу Проливов и Стамбула России «в случае, если вой-

[662]

на будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в… Оттоманской империи, так и в других местах, как это указано в… русском сообщении»{19}. 15 марта в памятной записке английского правительства С. Д. Сазонову У. Черчилль вновь выражал надежду, что российское правительство «после столь удовлетворительного разрешения политических вопросов, связанных с Константинополем и проливами, даст согласие на участие Греции в Дарданелльской операции»{20}.

Неудачная попытка англо-французского флота прорваться в Дарданеллы, разрушив внутренние форты турок, предпринятая 18 марта 1915 г., заставила искать новые подходы: было решено предварительно овладеть европейским берегом проливов, т. е. Галлипольским полуостровом, разрушив форты с тыла. Только после этого союзный флот должен был пройти в Мраморное море{21}. С этого времени начинается фактически второй этап Дарданелльской операции — Галлипольская операция. Новый план предусматривал использование значительных сухопутных сил. Наряду с английскими и французскими дивизиями в Галлипольской операции должны были участвовать один русский корпус, крейсер «Аскольд», а также греческий добровольческий отряд из малоазийских греков. В начале апреля 1915 г. представители комитета греков-беженцев острова Лесбос обратились к посланникам держав Антанты с заявлением, в котором выражалась готовность нескольких тысяч добровольцев «помочь общему делу борьбы с Турцией». Это предложение было с радостью принято{22}. Теперь правительство Великобритании сосредоточилось на вопросе о привлечении на сторону Антанты Италии, что в свою очередь должно было вызвать присоединение Румынии, Греции и Болгарии, надеясь на скорое возвращение Венизелоса к власти.

Не дремали и прогерманские круги: желая упрочить свое положение, новое правительство Д. Гунариса решило возобновить переговоры с Тройственным согласием на лучших для Греции условиях, чем те, которых добивался Венизелос. В начале апреля в Париж на переговоры с союзниками был послан греческий принц Георг (Джорджи), известный своими проантантовскими симпатиями и дружбой с русским императором Николаем II, приходившемся ему кузеном{23}. Основным условием, выдвигавшимся греческим правительством, была гарантия территориальной неприкосновенности Греции, что фактически исключало земельные уступки Болгарии. Еще 21 февраля в беседе с английским военным агентом в Афинах начальник греческого генштаба Дусманис заявил, что наиболее эффективным способом оказания союзникам помощи могут быть действия Греции против Турции через Фракию (точнее через Дедеагач), и попросил прислать с этой целью 200 тыс. человек{24}.

[663]

Условие, которое ограничивало действия греческой армии Европейской Турцией при сохранении Болгарией выжидательного положения, по мнению российского и английского посланников, прямо «указывало на антиболгарские намерения» греков{25}. И правда: в Ниш был послан представитель греческого генштаба для выработки совместных с Сербией действий против Болгарии. Греческая армия и флот были приведены в боевую готовность. Было ясно, что Греция собирается свести счеты с Болгарией, воспользовавшись союзом с Антантой, хотя сама Англия рассчитывала привлечь Болгарию к Дарданелльской операции. «Военные действия между балканскими государствами, — заявил грекам посланник Ф. Эллиот, — не только причинят им самим большой вред, но и отторгнут от них симпатии и доброе отношение Англии»{26}. Российское правительство также предупредило Грецию о последствиях такого шага.
Что же по этому поводу думали греческие политики? Помимо присоединения Южной Албании они намеревались получить значительные территориальные приращения в Малой Азии. (Это могло вызвать возражения Италии, объявившей о своем желании выступить на стороне Антанты). Греция хотела получить Кипр, а также требовала сохранения всех привилегий Константинопольской патриархии, которая в годы Первой мировой войны продолжала оставаться государством в государстве и должна была, по замыслам греков, служить основой для установления в будущем их господства в Малой Азии. Более того, греки настаивали на интернационализации Стамбула. Россия и Великобритания сочли пожелания греков «крайне преувеличенными» и немедленно их отклонили, предупредив об изменении отношения держав Антанты к правительству Греции в случае греко-болгарского конфликта. «Этот шаг, — писал Е. П. Демидов, — охладил пыл греческого правительства и особенно генштаба»{27}. Поэтому начавшаяся в конце апреля 1915 г. высадка союзнических войск в Галлиполи была встречена в Греции с подчеркнутым безразличием. Греческие газеты отмечали слабость союзных войск, а правительственная «Эмброс» («Вперед») указывала, что «теперь помощь Греции бесцельна и запоздала»{28}.

Весь май 1915 г. десантные войска союзников вели ожесточенные бои с турецкими силами. Стамбульский корреспондент «Франкфуртер цайтунг» писал еще 14 мая 1915 г., что «дарданелльские бои, продолжавшиеся в течение трех недель день и ночь, по своему ожесточению представляют собой нечто беспримерное в истории сухопутно-морских операций; тем не менее результаты, достигнутые в Дарданеллах Англией, равны нулю»{29}. Союзники несли большие потери, а после появления германских подводных лодок, положивших конец превосходству английского флота у Дарданелл, военные суда союзников за редким исключением перестали выходить в море; осложнился подвоз подкреплений, ухудшилось снабжение. После потопления трех английских линкоров немецкими подводными лодками новейший линкор «Куин Элизабет» был срочно отправлен на Мальту, а действия флота были сокращены и сосредоточены на борьбе с подводными целями. Десантные войска, оставленные без поддержки флота, не могли вести активные бои, и военные действия приняли характер «затяжной борьбы в траншеях».

[664]

Серьезные неудачи союзной экспедиции в Дарданеллах способствовали обострению противоречий в правящих кругах Англии и привели к министерскому кризису, который закончился 14 марта 1915 г. реорганизацией либерального кабинета Г. Асквита путем включения в него ряда консерваторов. В Лондоне вновь разгорелась борьба между «восточниками» и «западниками». Последние требовали полного отказа от операций на Востоке. А. Бальфур, заменивший У. Черчилля на посту морского министра Англии и некоторые другие настаивали на продолжении Дарданелльской операции любой ценой во имя сохранения престижа Англии на мусульманском Востоке; Ллойд Джордж требовал отправки сил на помощь Сербии. На состоявшемся вскоре военном совете Черчилль признался, что не начал бы операцию, если бы знал, что для захвата проливов потребуется от 80 до 100 тыс. человек. Вечером, когда Бальфур и военно-морской министр Г. Китченер дали все-таки распоряжение о дальнейшем укреплении морских сил в Дарданеллах и запросили нового главнокомандующего союзными силами в проливах генерала И. Гамильтона, какие военные силы потребуются для успеха Дарданелльской операции, адмирал Д. Фишер подал в отставку{30}. Надежды возлагались теперь на помощь Италии, а также Болгарии, с которой Англия продолжала вести переговоры{31}. Однако Лондону не удалось привлечь на свою сторону нейтральные Балканские государства, нейтрализовав германское влияние. Даже победа Э. Венизелоса на выборах в июне 1915 г., которые щедро спонсировала Англия, не дала возможности Венизелосу свободно

[665]

проводить курс на вступление Греции в войну. Слишком активно действовали монархисты и германские агенты, наводнившие столицу Греции. В Афинах была создана офицерская Лига с официальной целью защиты короля, которой предписывалось организовать покушение на Венизелоса. Король Константин всеми силами стремился оттянуть возвращение Венизелоса к власти и оказать эффективную помощь Германии. Греческий нейтралитет, как указывал Е. П. Демидов, «означал для них не только возможность беспрепятственного снабжения подводных лодок, но также сохранение в этих южных морях последнего их убежища»{32}. Протестуя против постепенной оккупации англо-французскими силами греческих островов, начала частичной блокады греческих берегов прогерманские круги Греции предоставляли центральным державам возможность пользоваться неблокированной частью греческого побережья, включая Ионические острова, для сооружения складов бензина и постов беспроволочного телеграфа. Греция являлась весьма благоприятным местом для совершения различных сделок по доставке в Турцию некоторых необходимых ей грузов{33}. Как сообщал А. А. Макалинский, «в Греции удобно расположились и совершают всевозможные сделки агенты и комиссионеры из Австрии и Германии». Греция и ее порты являлись удобными транзитными пунктами для перевозок различных товаров и материалов, причем совершались эти перевозки на греческих судах. Благодаря географическому и политическому положению Греция служила удобным местом для наблюдения. Не удивительно, что немцы тратили огромные суммы на сохранение правительства Гунариса у власти{34}, поскольку тайная помощь Греции в это время была для них полезней, чем ее открытое выступление на стороне Центральных держав.

Несмотря на то, что бои на Галлипольском полуострове продолжались вплоть до декабря 1915 г., уже летом было понятно, что операция потерпела крах, и, что «вся экспедиция в Дарданеллах — безнадежная авантюра», как писали английские газеты{35}. Высадка английских войск в бухте Сувла, начавшаяся 7 августа 1915 г., явилась одной из самых трагических страниц истории Первой мировой войны: измученные жаждой солдаты бросались в море, не обращая внимания на огонь турок. Потери англичан были очень большими, а получившие сильное подкрепление турецкие войска вскоре остановили наступление англо-французских сил. Дарданелльская операция, окончившаяся для Антанты, и прежде всего для Англии, столь безрезультатно как в военном, так и в политическом отношениях, еще больше осложнила и обострила противоречия на Балканском полуострове, в частности, в Греции.

К лету 1915 г. Первая мировая война все более набирала обороты: обострялась борьба двух воюющих группировок за привлечение союзников. Антанта и Центральные державы все острее вглядывались в Греческое королевство, увеличившееся в результате успешных Балканских войн 1912-1913 гг. вдвое, чье стратегическое положение могло принести каждой из них большие дивиденды. Внутриполитическая борьба в самой Греции за выбор ее позиции в войне также обострилась. Неудачи Антанты на фронтах укрепляли веру греческого двора и генштаба, во главе которого стояли прогермански настроенные деятели, в не-

[666]

избежности победы центральных держав. В беседах с посланниками Антанты король Константин I не стеснялся более открыто высказывать германофильские убеждения и желание сохранять нейтралитет (также особенно выгодный кайзеру). Тем более что из разговоров с германским императором Вильгельмом II он вынес впечатление, что Болгария несомненно выступит заодно с Турцией и Германией{36}. Многие бывшие сторонники главы партии либералов, созданной в 1910 г. талантливым политиком-критянином Э. Венизелосом, теперь перешли в лагерь нейтралистов, а предвыборная кампания прошла в Греции под девизом: «Венизелос должен вернуться к власти, но Греция не вмешается в войну»{37}. В августе Э. Венизелос вновь стал председателем кабинета министров и министром иностранных дел Греции, однако его оппоненты не дремали: в стране продолжалась антивени-зелистская газетная кампания, генеральный штаб требовал отозвания английской военно-морской миссии (срок пребывания которой в стране истекал в сентябре). На сценах местных театров при явном поощрении со стороны полиции ставились оскорбительные для держав Антанты памфлеты, сцены на политические темы, восхвалявшие немцев, превозносившие доблесть германского императора Вильгельма II. На улицах появились портреты кайзера, его фотографии и многочисленная литература о нем. В Греции создавалась атмосфера недоверия к державам Антанты и поборнику курса на союз с ними — Венизелосу. Закончивший свою миссию в России в качестве посланника Греции и недавно вернувшийся из Петрограда в Афины И. Драгумис, симпатизировавший попыткам короля Константина сохранить нейтралитет, записывал в своем дневнике в июне 1915 г.: «Венизелос — бесконечно эгоистичный человек, который ради своих интересов готов утопить целую нацию в крови. Чтобы возвысить себя, он готов наступить на руины Греции и на трупы греков»{38}. А самая популярная в Греции газета «Акрополис» констатировала, что последнее слово в определении политики останется за королем.

Разногласия между премьер-министром и монархом шли в этот период по двум линиям: территориальному вопросу и помощи Сербии. Э. Венизелос считал возможным уступить Болгарии Кавалу, чтобы привлечь ее на свою сторону. Греческий же король решительно противился этому, называя эту жертву «чудовищной несправедливостью»{39}. Взамен передачи Кавалы он рассчитывал на внебалканские компенсации в пользу Греции, в частности на Смирну с прилегающими к ней районами{40}. Сознавая непрочность своего положения, Венизелос был вынужден сделать уступку роялистам, стремившимся к самому узкому истолкованию греко-сербского союза. 3 сентября в официальной прессе появились разъяснения, что греко-сербский договор имеет своей целью сохранение статус-кво только на Балканах, т. е. отказ своей союзнице в помощи в ее борьбе против Австро-Венгрии и Германии, так как оба эти государства не являлись балканскими. Король соглашался выполнить союзные обязательства по отношению к Сербии при наличии румынской помощи Греции, что было мало реалистично

[667]

К началу осени 1915 г. армии центрального блока перешли в наступление на Балканском фронте, где их позиции значительно усилились в результате заключения 3 сентября 1915 г. болгаро-турецкого соглашения и подписания 6 сентября военной конвенции и союзного договора между Болгарией, Германией и Австро-Венгрией. Болгария, заключившая тайные соглашения, приступила к мобилизации армии. Премьер-министр потребовал от короля Константина также провести мобилизацию, угрожая в противном случае уйти в отставку. Король отвечал ему: «Вы знаете, что я не хочу помогать сербам, так как убежден в победе Германии и не намерен подвергать свою страну разорению»{41}. Однако вскоре он подписал декрет о мобилизации греческой армии, взяв курс на вооруженный нейтралитет.

29 сентября правительства Англии и Франции выступили с заявлением о готовности прислать в помощь Греции 150 тыс. войск, которые будут высажены в Салониках. 23 сентября 1915 г. Дарданелльская комиссия одобрила в принципе решение об открытии фронта. Однако экспедиция на Балканы рассматривалась скорее с политической, а не с военной точки зрения. Во-первых, обещанную Францией и Англией 150-тысячную армию было невозможно послать немедленно, во-вторых, Англия не хотела ослаблять свои силы в Дарданеллах.

Догадываясь о закулисных переговорах короля с центральными державами и Болгарией и не чувствуя твердой почвы под ногами, Венизелос просил Англию и Францию подождать с высадкой войск. Он также просил их сделать заявление, что их войска направляются в Грецию на защиту Сербии, а не для оккупации Македонии с целью ее передачи Болгарии. После этого Лондон официально заявил, что английские войска отправляются в Грецию для защиты Бухарестского мира 1913 г.

По совету англичан Венизелос 4 октября уведомил парламент о том, что предложения Антанты относительно территориальных уступок Греции в пользу Болгарии после того, как последняя провела мобилизацию, утратили силу. Он заявил о незыблемости союза с Сербией и согласился с требованием оппозиции опубликовать текст греко-сербского союзного договора. На следующий день английские, сербские и французские войска высадились в Салониках, а за два часа до этого король Константин уволил Венизелоса в отставку, телеграфируя Вильгельму: «Я избавился от Венизелоса!»{42}.

Расчеты Сербии и держав Антанты на привлечение Греции на свою сторону рухнули, и Греция на время перестала играть прежнюю роль. И хотя король уже 6 октября объявил, что союзники могут продолжать высаживать войска в Салониках, Греция заняла позицию неприсоединения ни к одной из воюющих коалиций и рассматривала присутствие войск Антанты на своей территории всего лишь как гарантию от нападения Болгарии.

7 октября 1915 г., когда развернулось наступление австро-венгерских и германских войск под командованием фельдмаршала А. Макензена против Сербии, новый греческий премьер-министр А. Заимис официально отказал в помощи Сербии, ссылаясь на то, что при заключении греко-сербского договора 1913 г. Э. Венизелосом было оговорено, что этот союз не направлен против Австро-Венгрии{43}. Греческое

[668]

правительство осталось равнодушным и к начавшимся в ночь с 13 на 14 октября военным действиям Болгарии против Сербии.

Обстановка на Балканах складывалась в пользу центрального блока, которому удалось, нейтрализовав Грецию и Румынию, привлечь на свою сторону Болгарию. Сербские войска вынуждены были вести неравную борьбу с противником. Первоначальная цель высадки англо-французского десанта в Греции достигнута не была, и перед союзниками встала задача решить дальнейшую судьбу Салоникского экспедиционного корпуса.

Наиболее последовательной защитницей интересов Сербии была Россия. Сазонов предлагал «не смущаться отставкой Э. Венизелоса и не только не отказываться от начатой высадки, но по возможности ускорить таковую», указывая, что только таким образом можно спасти Сербию. Французское правительство заявляло, что Франция готова предотвратить разгром сербов и преградить австро-венгерским и германским войскам путь на Балканы созданием Салоникского фронта, однако так и не отправила в Салоники достаточных сил. К 21 октября 1915 г. Франция высадила в Салониках всего 35 тыс., а Англия только 10 тыс. человек{44}.

На Даунинг-стрит, по выражению генерала Г. Вильямса, «царили полный хаос и нерешительность в отношении к проблеме десанта». Большинство в английском правительстве было против выделения дополнительных войск на Салоникский фронт. Это означало, как писал Ллойд Джордж, что «Сербия была оставлена союзниками на произвол судьбы». После этого заседания Ллойд Джордж написал меморандум, в котором призывал действовать более активно, привлекая на свою сторону Грецию и Румынию{45}. 16 октября Э. Грей с согласия и одобрения других членов правительства и короля Георга V оповестил Афины о том, что в случае вступления Греции в войну на стороне Сербии английское правительство готово предложить Греции Кипр. По настоянию Грея и посланника в Афинах Ф. Эллиота ей была предложена также болгарская Фракия{46}. Но все было тщетно.

Правительство А. Заимиса, осведомленное об отказе Румынии прийти на помощь Сербии, сообщило английскому посланнику, что Греция сохранит нейтралитет и никакие обещания относительно Кипра и Фракии не заставят ее изменить свое решение. Единственным выходом для Антанты было возвращение Э. Венизелоса на пост премьер-министра, но усилия держав Согласия потерпели крах и премьером стал ярый германофил С. Скулудис, который, по словам российского посланника Е. П. Демидова, был «лишь пешкой в руках германофильских кругов», а Греция «все более направляется к личному режиму» короля{47}.

Огорченное резким отказом Греции, и в связи с разгромом сербской армии английское правительство 29 ноября высказало пожелание отозвать из Салоник свои войска, намереваясь использовать эти силы для защиты Египта, Суэцкого канала и подступов к Средиземноморью и Стамбулу. Этому решению предшествовала поездка в Грецию военного министра Англии лорда Китченера, который получил заверения греческого короля, что Греция не начнет военных действий против Англии и Франции, а также против Сербии. Король потребовал, чтобы державы Антанты не предпринимали «стеснительных мер» против Греции (экономическую блокаду и прочее). «Хитрый и красноречивый греческий король Константин» и представи-

[669]

тели штаба армии советовали, как вспоминал Ллойд Джордж, чтобы англичане покинули Салоники и Дарданеллы и сосредоточили свои усилия на защите Египта. Греческий король по совету Вильгельма предлагал Г. Китченеру, как это стало известно позднее из перехваченной англичанами радиограммы кайзера Константину, прикрыть своими войсками эвакуацию из Греции англо-французских войск{48}. Однако именно это предложение заставило многих английских генералов призадуматься. Оно вызвало резкий отпор также со стороны военных и государственных руководителей Франции и России, считавших необходимым не только оставить войска в Салониках, но и увеличить их численность, чтобы поддержать пошатнувшийся престиж Антанты на Балканах.

На Парижской конференции союзников 10 декабря 1915 г. было принято решение об укреплении обороны на Салоникском фронте{49}.

В связи с этим решением перед союзниками встала задача удалить «опасную занозу», которой, по выражению Ллойда Джорджа, была непокорная Греция в тылу союзнических сил. По-прежнему конечной целью дипломатии стран Антанты в Греции было привлечение этого государства на свою сторону.

В декабре 1915 г. главнокомандующий союзными силами на Салоникском фронте генерал М. Саррайль заявил греческому правительству, что союзниками будут предприняты меры по укреплению обороны Салоник, а также предъявил требование об отводе греческих войск из города. В свою очередь союзники на случай нарушения греческой границы Германией обещали не покидать Салоник, но и не воевать на территории Греции без согласия последней. Кроме того, они обещали оказать Греции финансовую помощь. Однако греческое правительство, надеясь дождаться прихода германо-болгарских сил, чинило различные препятствия Саррайлю: разоружило отступавшие на греческую территорию сербские войска, распорядилось якобы для нужд греческой армии угнать в Серры 70 вагонов, которые использовались союзниками для перевозки войск{50}.

В качестве ответных мер на действия греческой стороны державы Антанты, не раздумывая, объявили Греции усиление блокады побережья, строго ограничив греческий импорт зерна, риса, кофе, каменного угля, и сократили экспорт из Греции коринки, фруктов и прочего, задерживали в своих портах большую часть греческих пароходов{51}.

При коммерческом отделении английской миссии в Афинах была учреждена международная продовольственная комиссия с участием коммерческих агентов четырех держав для обсуждения всех вопросов снабжения Греции. 31 декабря французы разрушили все мосты от Килиндира до Демир-Хиссара на железнодорожной линии Салоники-Дедеагач, чем вызвали возмущение в Греции, так как отрезанные от Салоник гарнизоны Серр и Драмы остались без провианта. Не имея своих сил в Салониках, ни Россия, ни Италия не могли изменить ход событий, а дипломатия этих государств вынуждена была оказывать моральную поддержку мерам, принимаемым англо-французскими силами в Греции в военных целях.

[670]

Примечания:

{1} Дарданелльская операция 1915-1916 гг., Галлипольская операция — операция вооруженных сил Англии и Франции в Первой мировой войне, проведенная с 19.2.1915 по 9.1.1916. Целью операции было овладеть проливами Дарданеллы и Босфор, взять столицу Турции Константинополь (Стамбул) и принудить Турцию выйти из войны на стороне Германии. Англия и Франция стремились упредить Россию в овладении стратегически важными проливами

{2} Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф. Политархив. 1915. Д. 338. Л. 45.

{3} См. Соколовская О. В. На путях к Константинополю: подготовка и проведение англо-французской операции в Проливах: Россия и Греция. 1914-1915 гг. // Первая мировая война в «восточном измерении» Сб. ст. М. ИВ РАН. 2014.

{4} Российский государственный архив военно-морского флота (далее — РГА ВМФ). Ф. Генмор. Д. 3772. Л. 19.

{5} Leon G. Greece and the Great Powers. 1914-1917. Thessaloniki, 1974. P. 99.

{6} Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге (далее — РГИА). Ф. Обзоры печати. Д. 357. Л. 20, 21.

{7} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 451.

{8} Галлипольская операция — действия десантных войск англо-французского флота (19 февраля 1915 — 9 января 1916)с целью овладения Дарданеллами, Босфором и Константинополем, вывода Турции из войны и восстановления связи с Россией через Черное море.

{9} A Study of Greek Politics. 1910-1918. L., 1920. P. 20; Prince Nicholas of Greece. Political Memoirs. 1914-1917. Pages from My Diary. L. 1928. P. 35, 36; Μεταξας Ι. To Προσωπικό του ημερολόγια. 1910-1920. Αθήνα. 1952. T. 2. Σ. 407-413.

{10} Leon G. Greece and the Great Powers. P. 99.

{11} Dakin D. The Unification of Greece. L. 1972. P. 114, 115, 122, 205; The Vindication… P. 84; Prince Nicholas of Greece. Political Memoirs. … P. 35; Seligman V. The Victory of Venizelos. L., 1920. P. 40.

{12} АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1915. Д. 100. Т. 1. Л. 51; Leon G. Greece… P. 127.

{13} Melas G. Ex-king Constantine and the War. L. 1920. P. 222, 223; Leon G. G. Greece… P. 130.

{14} РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3025. Л. 41; Theodoulou С. Greece… P. 117.

{15} Международные отношения в эпоху империализма (далее — МО). Сер. III. Т. VII, ч. 1. C. 405; АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1915. Д. 100. Т. I. Л. 53.

{16} A Study of Greek Politics. 1910-1918. L. 1920. P. 20; Prince Nicholas of Greece. Political Memoirs… P. 35, 36; Μεταξας Ι. To Προσωπικό του ημερολόγια. Σ. 407-413. Венизелос знал, что болгарское правительство пыталось начать с Грецией переговоры об участии в Дарданелльской операции, указывая на опасность господства России в Черноморских проливах.

{17} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 46; АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1915. Д. 100. Т. 1. Л. 47; Prince Nicholas of Greece. Political Memoirs.P. 262, 263.

{18} АВПРИ. Ф. Канцелярия. 1915. Д. 100. Т. 1. Л. 51; Leon G. Greece… P. 127. Франция под нажимом английской дипломатии дала свое согласие на решение вопроса о Проливах лишь 10 апреля 1915 г.

{19} Раздел Азиатской Турции. М., 1924. С. 123, 124.

{20} Раздел Азиатской Турции. С. 126; Константинополь и проливы. М., 1926. Кн. 2. С. 159.

{21} РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3038. Л. 7. Доклад капитана 2 ранга В. И. Медведева «О Дарданелльской экспедиции союзных англо-французских сил» (сентябрь 1915 г.).

{22} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 118.

{23} После неудачного для греческого принца Георга плавания на Дальний Восток с кузеном Николаем, наследником российского престола на крейсере «Память Азова» в 1890-1891 гг., когда греческий принц, хотя и спас жизнь наследнику, но был возвращен в Афины за плохое поведение, император Николай II сделал все, чтобы сгладить неприятные впечатления и добился в 1898 г. назначения греческого принца комиссаром четырех великих держав-покровительниц — Англии, Италии, России и Франции — на Крите, где он пробыл шесть лет. Затем принц уехал в Париж, где женился на Марии Бонапарт и стал дипломатическим представителем Греции во Франции. См. Соколовская О.В. Греческая королева Ольга и ее дети: надежды и разочарования // Императорский дом Романовых и Балканы. К 400-летию династии Романовых. М., 2014.

{24} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 4184. Л. 150; Константинополь и проливы. Кн. 2. С. 217.

{25} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 101, 123.

{26} АВПРИ. Там же. Д. 4184. Л. 150.

{27} АВПРИ. Там же. Д. 338. Л. 102, 103.

{28} РГИА. Ф. Обзоры печати. Д. 360. Л. 107.

{29} РГИА. Там же. Л. 43; АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 190, 191; РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3766. Л. 6.

{30} Fisher G. Memoirs and Records. L. 1919. P. 83.

{31} После поездки Китченера на Галлиполи в начале ноября 1915 г. было решено начать эвакуацию. 10 января 1916 г. английские войска полностью покинули Галлиполи.

{32} РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3772. Л. 20-21; АВПРИ. Политархив 1915. Д. 338. Л. 67, 68, 131, 132-134; РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3766. Л. 12.

{33} Так, например, было обнаружено, что греческий пароход «Хиос» возит контрабанду из Румынии в Константинополь. РГАВМФ. Ф. Генмор. Д. 2969. Л. 38.

{34} РГИА. Ф. Обзоры печати. Д. 360. Л. 43; АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 190, 191; РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3766. Л. 6.

{35} РГИА. Ф. Обзоры печати. Д. 360. Л. 170.

{36} Европейские державы и Греция в эпоху мировой войны. М., 1922. С. 7; Архив внешней политики Российской империи (далее — АВПРИ). Ф. Канцелярия 1915. Д. 100. Т. 1. Л. 180.

{37} РГИА. Ф. Обзоры печати. Д. 357, 193; Βεντήρης Γ. Η Ελλάς, του 1910–1920. Αθήναι, 1931. 2. 24.

{38} Δραγούμης Ι. Φύλλα Ημερολογιον. Τ. Ε (1913-1917). Αθήναι. 1986. S. 101.

{39} Международные отношения в эпоху империализма (далее — МО). Сер. III. Т. VIII, ч. 2. С. 133; АВПРИ. Ф. Канцелярия 1915. Д. 100. Т. 1 . Л. 176.

{40} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 338. Л. 181, 310, 315, 316; МО. Сер. III. Т. VIII, ч. 2, примеч. 1. С. 242; Theodoulou С. Greece and the Entente. Aug. 1, 1914 — Sept. 25, 1916. Thessaloniki, 1971. P. 170.

{41} АВПРИ. Ф. Канцелярия 1915. Д. 100. Т. 2. Л. 195; МО. Сер. III. Т. VIII, ч. 2. С. 338; Theodoulou С. Greece… Р. 176; Leon G. Greece and the Great Powers. 1914-1917. Thessaloniki, 1974. P. 218, 219; Abbot G. Greece and the Allies. L. 1922. P. 57.

{42} МО. Сер. III. Т. VIII, ч. 2. С. 468; Европейские державы… С. 15; Leon G. Greece… P. 244.

{43} МО. Сер. III. Т. VIII, ч. 2. С. 447, 453.

{44} Европейские державы… С. 24.

{45} Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. С. 343-345.

{46} Leon G. Greece… P. 252; Theodoulou С. Greece… P. 200.

{47} РГА ВМФ. Ф. Генмор. Д. 3766. Л. 41. Д. 3775, Л. 1; Европейские державы… С. 26; Leon G. Greece… Р. 201, 202.

{48} Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. С. 356; Берти Ф. За кулисами Антанты. М.; Л., 1927. С. 82; АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 4261. Л. 86; Mackenzie С. First Athenian Memoirs. L., 1931. P. 334-335.

{49} Callwell С. Field-marshall… Р. 304; Higgins Т. Winston Churchill and the Dardanelles. L.; N. Y., 1963. P. 232-234; Hankey M. The Supreme Command. L., 1961. V. 2. P. 454, 455.

{50} АВПРИ. Ф. Политархив 1915. Д. 4261. Л. 52.

{51} Там же.