«Окопы эти охранят Варшаву, к которой так неравнодушен немец…»: Дневник начальника саперной команды 24-го Сибирского стрелкового полка прапорщика А. И. Тодорского. Июнь — сентябрь 1915 года

Публ. подг. А. А. Чернобаев // Военно-исторический журнал. 2004. № 8. С. 26-31.

Незадолго до начала Первой мировой войны Александр Иванович Тодорский (1894-1965), в то время слушатель Высших коммерческих курсов в Петербурге, приехал на каникулы в дом отца, сельского священника в Весьегонском уезде Тверской губернии. 7 августа 1914 года он добровольцем («охотником» по терминологии того времени) поступил на службу в 295-й пехотный Свирский полк. 11 октября был зачислен в Ораниенбаумскую школу прапорщиков. Через три месяца, 10 января 1915 года приказом по войскам Петроградского военного округа произведен в прапорщики. Вскоре его направляют в действующую армию, на Северо-Западный фронт, в распоряжение штаба 6-й Сибирской стрелковой дивизии, входившей в состав 5-го Сибирского армейского корпуса. С 10 марта Тодорский — младший офицер 2-й роты 24-го Сибирского стрелкового полка. В начале июня становится начальником полковой саперной команды.

6-я Сибирская стрелковая дивизия, в которой служил Тодорский, до июня 1915 года упорно обороняла позиции на реке Бзуре к северу и югу от города Сохачева. В период организованного отступления русских армий дивизия участвовала в арьергардных боях на Блонской позиции, отбивала яростные атаки немцев на Варшавские форты, совершила трудные марш-маневры за реки Вислу, Западный Буг, Нарев и Неман. С первых дней пребывания в действующей армии Тодорский проявлял исключительное бесстрашие, высокое воинское мастерство. «За отличия в делах против неприятеля» он был награжден 16 июня 1915 года орденом Св. Анны 4-й степени с надписью: «За храбрость», а через три месяца, 17-го сентября, — орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом{1}. В марте 1916 года Тодорский был произведен в подпоручики, в апреле – в поручики, в сентябре того же года — в штабс-капитаны, летом 1917 года – в капитаны.

Солдаты с любовью и уважением относились к своему командиру. В 1917 году, когда командование 6-й Сибирской дивизии возбудило против демократически настроенного капитана Тодорского уголовное дело (он обвинялся в том, что будто в 1915-1916 гг. «удерживал из корыстных видов» денежные переводы, полученные для солдат), возмущенные саперы обратились в корпусной суд со следующим заявлением: «Мы крайне удивлены и огорчены тем, что против нашего бывшего начальника{2} возникло подозрение

[26]

в том, что он якобы хотел присвоить себе деньги, принадлежащие нам. Всю неосновательность этого подозрения резко опровергает всегдашнее отношение к нам и к нашим нуждам со стороны капитана Тодорского… Мы не преувеличим, если скажем, что большую часть своего жалованья он отдавал солдатам, и не только нашей команды, но и других частей полка. Мы должники капитана Тодорского — за его братское человечное отношение к нам и всегдашнюю заботливость к нашим нуждам»{3}.

Публикуемый документ является уникальным историческим источником периода Первой мировой войны. В нем подробно освещен путь небольшого воинского подразделения – полковой саперной команды с момента ее формирования 7 июня по 13 сентября 1915 года. На долю стрелков и офицеров команды выпала нелегкая задача прикрывать более чем двухмесячное отступление полка с блонских позиций (Варшавская губерния) до восточного берега реки Неман (Минская губерния). Все это время, днем и ночью, часто под огнем противника команда устраивала завалы на дорогах, взрывала мосты и т. д. По воспоминаниям Тодорского, «работа шла интенсивная. Стрелки не выпускали из рук лопаты. Все делалось серьезно, без понуканий и наказаний». Нередко саперы принимали непосредственное участие в боевых действиях. Многие стрелки по представлению начальника команды были награждены Георгиевскими крестами и повышены в звании.

Рукопись дневника хранится в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), в фонде 5-го Сибирского армейского корпуса (Ф. 2284). Документ написан рукой Тодорского, без каких-либо помарок, старой орфографией, не датирован. Представляется, что в его основе — несохранившиеся первоначальные записи Тодорского о составе и боевом пути саперной команды, которые он систематизировал летом 1916 года, находясь на излечении в госпитале.

Дневник публикуется по современным правилам правописания, с сохранением стилистических особенностей источника. Сокращения раскрыты в квадратных скобках.

В заключение кратко расскажем о последующей судьбе Тодорского. В ноябре 1917 года он был назначен (а 4 декабря избран) на должность командира 5-го Сибирского армейского корпуса. В тесном контакте с корпусным военно-революционным комитетом (ВРК) и исполкомом провел большую работу по демократизации частей корпуса, сохранению их на боевых позициях, проведению организованной демобилизации личного состава. После ликвидации всех дел корпуса Тодорский выехал на родину, в Весьегонск, где активно включился в советское строительство, стал членом РКП(б), редактором двух уездных газет. Его книга «Год — с винтовкой и плугом», изданная к первой годовщине Октябрьской революции, получила высокую оценку В. И. Ленина.

С августа 1919 года Тодорский — помощник начальника штаба 39-й стрелковой дивизии 10-й армии Южного фронта, затем комбриг, начальник дивизии, командующий группой войск. За умелое руководство боевыми действиями в годы Гражданской войны был награжден двумя орденами Красного Знамени РСФСР, орденом Красного Знамени Азербайджанской ССР и орденом Красного Знамени Армянской ССР. С 1924 по 1927 год учился в Военной академии РККА, после чего командовал корпусом, возглавлял Управление военно-учебных заведений Наркомвоенмора СССР, был начальником и комиссаром Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского, начальником Управления высшими учебными заведениями при Наркомате обороны СССР. В ноябре 1935 года ему присвоили воинское звание комкор. В 1938 году Тодорский, как и тысячи других советских военачальников, был репрессирован. Виновным себя не признал. Освобожден в 1955 году. Генерал-лей­тенант (1955 г.){4}.

Событиям Первой мировой войны, которая оставила неизгладимый след в памяти Тодорского, посвящена его статья «На грани двух миров. К 50-летию войны 1914-1918 годов»{5}.

Саперные команды при полках 5-го Сибирского армейского корпуса образовались на основании телеграммы штаба 2-й армии от 28 мая 1915 г. за № 11377, 10-го июня 1915 г. по приказанию командира корпуса генерал-лейтенанта [Н. М.] Воронова (приказ по корпусу от 2 июня за № 324).

Приказом по 24-му Сибирскому стрелковому полку от 7 июня 1915 года за № 192, подписанным командиром полка полковником Радзиминским, приказано было сформировать команду и быть ее начальником младшему офицеру 2-й роты прапорщику Тодорскому.

Команда должна была состоять из начальника команды — офицера, 1 подпрапорщика, 4 унтер-офицеров и 64 стрелков.

На должность помощника начальника к[оман]ды был назначен подпрапорщик Болотин, но по служебным причинам он тогда же был заменен фельдфебелем Сидоренко и в команду не являлся.

Состав саперной команды в день ее сформирования

Начальник команды прапорщик Тодорский.
Фельдфебель Сидоренко Андрей.
Младшие унт[ер]-оф[ицер]ы: Бонцек Иосиф, Воспитальник Федор. Гурин Михаил, Самсонов Петр.
Стрелки:
1-й роты: Цибезов Роман, Глазов Михаил, Синаедов Савватий, Шумейка Иван.
2-й роты: Ващилин Феоктист, Костин Герасим, Никулин Василий, Таланов Иван.
3-й роты: Двоеглазов Алексей, Егоров Иван, Калентьев Амвросий, Меншиков Степан.
4-й роты: Безделин Егор, Добрынин Павел, Никифоров Максим, Щеголе в Иван.
5-й роты: Анохов Андрей, Бредун Григорий, Калинин Михаил, Савельев Алексей.
6-й роты: Ананьев Владимир, Ваганов Марк, Ильин Николай, Тренин Николай.
7-й роты: Алексеев Иван, Матусяк Франц, Ситиков Микула, Темниченко Василий.
8-й роты: Егоров Фока, Коровин Федор. Москвин Алексей, Павлов Павел.
9-й роты: Задаль Павел, Тимофеев Тихон, Чаюк Юрий, еф[рейтор] Якубяк Петр.
10-й роты: Закаталов Кузьма, Кочетков Платон, Мешлинский Владислав, Резников Афанасий.
11-й роты: Абрамов Иван, Бондаренко Сергей, Срагович Мовша, Столбов Иосиф.
12-й роты: Волосик Адам, Мордин Степан, ефр[ейтор] Чугунов Федор, Шагин Иван.
13-й роты: Городничев Арсений, Карягин Антон, Кондрацкий Адольф, Миронов Трофим.
14-й роты: Мамонтов Исаак, ефр[ейтор] Полещук Гордей, Степанов Андрей, Тарарушкин Дементий.
15-й роты: ефр[ейтор] Герасименко Василий, Земляков Степан, Перескоков Петр, Чугаев Алексей.
16-й роты: Власов Илья, Лагодюк Василий, Синяков Григорий, Чугаев Михаил.

Из вышепоименованных 69 нижних чинов команды — 39 были действительной службы (преимущественно «пограничники»), 15 запасные, 15 из ополченцев.

Из того же числа — 15 человек прибыли на войну из гор. Хабаровска в составе нашего полка, 13 человек участвовали в Брезинском бою и 7 из них были ранены, 25 человек провели Боржимовские бои и 8 из них были ранены, а 2 тяжело контужены, 4 человека были ранены в других боях, 3 человека были Георгиевскими кавалерами.

По своим занятиям до войны нижние чины команды распределялись так: 48 из них занимались хлебопашеством, 10 были плотниками, 3 были сапожниками, 2 — портными, 1 — кузнецом, 1 — слесарем, 1 — печником, 1 — булочником, 1 — типографом и 1 — маляром.

По приказанию командира полка (полевая записка за № 1791) 9 июня все назначенные в команду от рот нижние чины были собраны начальником к[оман]ды в господском дворе Кожушки (у гор[ода] Сохачева) к штабу полка, осмотрены командиром полка и направлены для обучения саперному делу в деревню Витольдов (в 5 верстах от Сохачевских позиций) во 2-ю Сибирскую отдельную саперную роту, к которой, между прочим, была прикомандирована и саперная команда 21-го Сибирского ее величества полка.

Вечером того дня команда прибыла в указанное ей место, была представлена командиру саперной роты штабс-капитану Дьяченко и разместилась в приготовленных землянках между деревнями Миколаев-Новый и Витольдов.

Для лучшего управления людьми (дисциплины) команда была разбита на 4 отделения по 16 чел[овек] в каждом. На место отделенных командиров были поставлены унтер-офицеры. На довольствие все люди были зачислены в саперную роту.

10-го июня утром команда начала занятия под общим руководством подпрапорщика саперной роты Соколова.

Люди были разделены на 3 группы по числу обучающих, назначенных командиром саперной роты. Руководителем 1-й группы был стрелок саперной роты Урюпин Михаил. Руководителем 2-й группы был ефрейтор той же роты Шутский Иван. Руководителем 3-й группы был младший унт[ер]-оф[ицер] Конюхов Димитрий.

Занятия велись ежедневно с 8 ч утра до 12 ч дня и с 2 ч дня до 6 ч вечера на большом ровном лугу у дер. Витольдов. Вслед за объяснением руководители всегда старались убедиться сейчас же – понял ли стрелок объяснение. Стрелки выходили на занятия с шанцевым инст­рументом и тут же на земле старались

[27]

возможно лучше сделать то, о чем говорил руководитель.

С первых же часов занятий команда начала строить стрелковый окоп сначала для стрельбы лежа и затем в порядке постепенности от окопов неполных профилей дошла до окопа профили полной.

Стрелки, большинство которых лично провели славные для полка Брезинские и Боржимовские бои, понимали отлично значение в настоящей войне саперного дела, убедились лично в том, что без работы лопатой немыслимо при современном губительном огне ни наступать, ни обороняться. И потому так честно и разумно они относились к занятиям. Что не понимали сразу — просили повторить. Бережно чертили планы окопов в тетрадях, выданных каждому стрелку саперной ротой.

В 7 дней мы обстоятельно прошли саперный Устав («Полевые фортификационные постройки и применение их к местности»), кроме закрытий для артиллерии. На лугу, где мы занимались, был постепенно устроен окоп полной профили и все искусственные препятствия. Все было сделано гладко, чисто, как того требует Устав.

18-го июня, т. е. на 8-й день обучения команды, 2-я отдельная саперная рота выбыла из состава 6-й Сибирской стрелковой дивизии и команда в тот же день по распоряжению [командира] дивизии была направлена в г[осподский] д[вор] Бялицы (в 2 верст[ах] от Витольдо-ва) для продолжения обучения во 2-ю Сибирскую саперную роту, входящую в состав 3-го Сибирского саперного батальона.

Там уже с 10 июня обучались саперные команды 22-го и 23-го Сибирских стрелковых полков. Команда разместилась в винокуренном заводе у шоссе на Сохачев по соседству с баней, работавшей день и ночь, устроенной, кажется, Всероссийским земским союзом. Стрелки очень довольны были таким соседом.

С 19 июня начали довольство­ваться самостоятельно, для чего из обоза 1-го разряда полка были высланы 2 котла, 1 повар и 1 рабочий для кухни — Филиппов Иван, Шершов Кузьма. Артельщиком назначен был стрелок Карягин Антон.

В тот же день (т.е. 19 июня) коман­диром 2-й саперной роты штабс-капитаном Поздеевым приказано было команде ходить на саперные работы на позиции в свой полк, что и исполнялось до момента нашего отступления с р. Бзуры. Командой под руководством подпрапорщика саперной роты были сделаны окопы на левом фланге полка у реки Писп под углом назад – фронтом к 23-му Сибирскому стрелковому полку, ввиду того что неприятель имел большое желание прорваться через позиции нашего соседа, для чего, как, напр[имер], 30 мая под ф[ольварком] Козловискупи, при­бег даже к удушливым газам.

19 же июня вечером было приказано начальнику команды приступить к работам по подготовке завала шоссе Сохачев-Блоне и лично руководить этими работами.

20 июня вечером работы эти начались. Великолепные многолетние деревья (особенно от Сохачева до дер. Кожушки) в 1-1¹/₂ арш[ина] толщины требовали упорной работы. Рубка деревьев производилась пилами и топорами. В первые два дня были подрублены деревья до деревни Папротня. Затем работы по приказанию были прекращены и возобновились лишь с 26 июня, причем к вечеру 27 до гор. Блоне (25 верст от Сохачева) было подрублено около 50 дерев. В работах по подрубке участвовали 16 человек: младш[ий] унт[ер]-оф[ицер] Воспитальник Федор, Самсонов Петр, ефрейтор Полещук Гордей; стрелки: Бондаренко Сергей, Глазов Михаил, Двоеглазов Алексей, Кондрацкий Адольф, Костин Герасим, Мешлинский Владислав, Мордин Степан, Москвин Алексей, Никулин Василий, Павлов Павел, Перескоков Петр, Чугаев Алексей, Чугаев Михаил.

23 июня по приказанию командира саперной роты (полевая записка поручика Магдебурга от 23 июня № 4) от команды были выделены 12 человек стрелков и унтер-офицеров для производства подготовительных для взрыва мостов работ, причем было предупреждение, что люди эти в случае отступления наших частей с реки Бзуры будут участвовать во взрыве мостов. Для этой цели были выделены следующие нижние чины: младш[ий] ун[тер]-оф[ицер] Бонцек Иосиф; стр[елки]: Алексеев Иван, Абрамов Иван, Ваганов Марк, Калинин Михаил, Мамонтов Исаак, Миронов Трофим, Савельев Алексей, Синяков Григорий, Тарарушкин Дементий, Тимофеев Тихон, Тренин Николай, Чаюк Юрий.

Люди с этого числа занимались под руководством подпрапорщика подготовкой к взрыву мостов.

30-го июня с 9 часов дня до 1 часа знания саперной команды проверял начальник 6-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-майор Чагин. На его глазах командой был самостоятельно разбит, протрассирован и сделан стрелковый окоп полной профили с бойницами и козырьками, а перед ним проволочное заграждение. Начальник дивизии три раза благодарил стрелков за быструю и аккуратную работу. Начальнику команды была дана задача выбрать у г[осподского] д[вора] Бялицы место для устройства укрепления (редута) и при помощи 6 стрелков наметить тонкой трассировкой окопы. Все это было сделано. 22 июня командой были получены из полка 25 пар сапог, 27 шаровар, 25 гимнастерок. 23 июня получены 20 респираторов. 28 июня выданы очки-противогазы.

3 июля, как и обычно, команда пошла на ночные работы, но уже у самых позиций через конного ординарца

[28]

было приказано вернуться обратно в Бялицы.

Там слово «отступление» уже носилось в воздухе. Сразу забрали свои вещи и инструменты, котлы сдали в обоз саперной роты и отправились в г[осподский] дв[ор] Кожушки с поручиком Магдебургом. Туда пришли в 12 ч ночи.

Наши главные силы в десятом часу вечера «снялись» с «насиженных», ставших родными, сохачевских позиций и отошли по шоссе на гор. Блоне Варшавской губ[ернии]. В арьергарде полка остался один 4-й батальон под командой капитана Канторова, а начальником арьергардов дивизии — командир 2-й бригады генерал-майор Сулевич, штаб которого был в г[осподском] дв[оре] Кожушки.

Часа в 3 дня 4 июля (быть может, немного ранее) команда вышла на шоссе и повалила все подрубленные деревья от Сохачева до Кожушек.

Когда арьергард подошел к дер. Кожушки, держа с противником огневую связь, команда шла вместе с ним и быстро устраивала завалы дороги. Работами руководил поручик Магдебург.

Слишком толстые деревья, не желавшие скоро падать, приходилось «брать» бомбами штабс-капитана Новицкого. Две бомбы, привязанные к дереву, буквально бросали его на дорогу.

В первый день отступления мы прошли 17 верст, и арьергард встал на позиции на линии дороги, пересекающей шоссе, между деревнями Сороки — Павловице. До этих позиций мы свалили не только подрубленные ранее деревья, но при помощи бомб несколько деревьев и не подрубленных.

Ночь с 4 на 5 июля команда провела в саду господского двора за деревней Сороки, на месте расположения штаба начальника арьергардов дивизии.

5 июля утром команда с арьергардом прошла оставшиеся 13 верст до гор. Блоне и по пути отступления свалила все подрубленные деревья.

Из 13 нижних чинов команды, производивших в г[осподском] д[воре] Бялицы подготовительные для взрыва мостов работы, 7 были выделены при отступлении и приданы саперам-подрывникам для разрушения мостов на р. Бзуре и по пути отступления.

Два стрелка команды: Калинин Михаил и Савельев Алексей охотниками вызвались сжечь мост на Бзуре, соединяющий наши главные позиции с выдвинутыми пози­циями полка в фольварке Кузноцине на левом берегу реки.

На мосту уже ранее были заложены заряды и приготовлена солома. При отходе наших частей с позиции стрелки эти зажгли мост, но огонь почему-то через несколько времени угас. Тогда они вернулись снова к мосту и под действительным ружейным и пулеметным огнем противника другой раз зажгли мост и ушли от него только тогда, когда заряды взорвались и мост был уничтожен.

За этот подвиг означенные стрелки начальником команды рапортом от 19 июля 1915 г. № 47 были представлены к награждению Георгиевскими крестами 4-й степени (пункт 16, ст. 67 Статута).

Приказом 5-му Сибирскому армейскому корпусу 1915 г. за № 431 (приложение к приказу по полку № 293-§7) стрелок Калинин Михаил был награжден Георгиевским крестом 4-й ст[епени] за № 343683, а стрелок Савельев Алексей таким же крестом № 343684. Другие 5 стрелков команды помогали работе саперов-подрывников на других мостах.

Наши главные силы, когда мы подошли к гор. Блоне, уже занимали великолепные, заранее устроенные Блонские позиции от фольварка Пас до линии железной дороги.

Перед позицией было несколько рядов скрытого и видимого проволочного заграждения. В окопах были сделаны «мощные» блиндажи, укрытия от газов, колодцы.

При подходе к позициям на шоссе между участком 1-й и 2-й рот по просьбе штабс-капитана Дитиненко командой был связан проволочным заграждением этот промежуток (шагов 15), причем колья и проволоку стрелки разыскали у города.

5 же июля команда направилась к месту расположения 2-й саперной роты и через г[осподский] дв[ор] Рокитно (в 5 вер[стах] от Блоне — знаменитый по геройскому бою наших Сибирских стрелковых частей {1-й корпус) в сентябре м[еся]це 1914 г., когда погиб командир одного полка, бросившись с горстью оставшихся от полка стрелков в последнюю атаку на

[29]

немцев), пришла в дачное местечко Брвинов (в 14 верстах к юго-востоку от Блоне).

В 3 часа дня 7 июля саперная команда была вызвана в штаб своего полка в г[осподский] д[вор] Лазнев (в 15 верст[ах] от Брвинова). В 7 часов команда прибыла туда и была направлена на Блонские позиции полка для самостоятельной работы по усовершенствованию их. Между прочим, в г[осподском] д[воре] Лазневе генерал-майор Сулевич, видевший лично работу команды при отступлении от Сохачева, обратил внимание командира полка на невооруженность команды (мы не имели винтовок со дня сформирования). Командир полка приказал прапорщику Тимофееву, командиру обоза 1-го разряда, вооружить команду японскими винтовками. От последнего была получена 21 винтовка и от прожекторной команды (прапорщика Рыбалова) 43 винтовки. К каждой винтовке было получено по 60 патронов.
С утра 8 июля команда начала самостоятельную работу. Там ею на участке 3-й роты (южнее фольварка Пас) перед последним окопом к югу было сделано проволочное заграждение в 5 рядов кольев. 2-я и 1-я роты, разъединенные шоссе, были связаны между собою. От 1-й роты были протрассированы и начаты делать ходы сообщения в батальонный резерв и в город Блоне. От 14-й роты был также начат ход сообщения в городе. От участка 16-й роты через станцию и до каланчи в городе был протрассирован ход сообщения и также было приступлено к работе. 5-ю роту начали связывать проволочным заграждением с 23-м Сибирским стрелковым полком.

Противник уже начал обстреливать город (особенно днем 9 июля) и тяжелой и легкой артиллерией. У места расположения команды неприятельским летчиком были сброшены с аэроплана несколько бомб, причем осколком был легко ранен стрелок Волосик Адам, оставшийся в строю.

11 июля ночью полк был сменен полком 50-й пехотной дивизии и в 7 ч утра 12 июля через господский] д[вор] Геленов пришел в деревню Нову Весь (в 20 верстах юго-восточнее Блоне). В 12 ч ночи этого же дня полк двинули на позиции к местечку Надаржин, в 25 верстах юго-западнее Варшавы.

Здесь мы сменили… пехотный полк, который ровно ничего не сделал в смысле укрепления Надаржинских позиций. Беспечность этого полка выразилась, между прочим, и в том, что при смене наутро мы нашли в окопах около сотни винтовок, оставленных людьми этого полка. Окопы были сделаны кое-как. Ходов сообщения не было. Противник чувствовал себя довольно свободно, смело расхаживая у своих окопов и беспрерывно работая на виду.

С утра 13 июля полк наш при содействии артиллерии сразу навел порядок на линии расположения неприятеля. В деревне Старой Веси, перед нашим фронтом, немцы забегали с санитарными носилками…

Сразу начались и наши саперные работы, причем особенное внимание было обращено на левый фланг участка, на окопы перед самым Надаржином по ту и другую стороны шоссе на Варшаву.

Саперная команда поместилась невдалеке от позиции, в лесу при штабе участка, в саду фольварка Дембнек Заборов.

Днем 13 июля уже «закипела» работа. В самом Надаржине начали заготовлять деревянные бойницы. У позиции в лесу делали рогатки и оплетали их проволокой. Вечером начат был ход сообщения от 10-й роты в Надаржине и туда же от леса (штаба участка). Один взвод 9-й роты был отрезан от роты широким шоссе. В ту же ночь шоссе было перекопано. Для ра­бот команде давались из полково­го резерва люди от трех рот, стоявших в фольварке.

Через неделю позиции были «неузнаваемы». В окопах были построены тяжелые блиндажи на всех людей и убежища для укрытия на случай газовой атаки. Были устроены деревянные бойницы и козырьки на всех стрелков. Сделана маскировка как окопов, так и ходов сообщения. Сделаны приспособ­ления для выхода из окопов в случае наступления.

[30]

Постройка проволочной сети пе­ред окопами была закончена [например] перед 9-й ротой поруч[ика] Абеля). Ход сообщения от левого фланга уже подходил к костелу в Надаржине. От леса (штаба участка) ход сообщения доходил до католического кладбища у местечка и через несколько дней был бы доведен до костела и соединился с левым флангом полка. Работа шла интенсивная. Стрелки не выпускали из рук лопат. Все делалось серьезно, без понуканий и наказаний. Все чувствовали, что спокойное время кончилось… Ждали чего-то и знали, что окопы эти охраняют Варшаву, к которой так неравнодушен немец…

Для наблюдения за боевой подготовкой и работой саперной команды приказом по полку № 246 от 17 июля § 3 был назначен капитан Доброславский.

На позициях в Надаржине саперная команда потеряла в своем составе два человека. 14 июля в 11 часов ночи во время работ у окраины Надаржина был ранен пулею в ногу фельдфебель команды Сидоренко Андрей и 15-го июля эвакуирован. 17 июля утром во время работ на участке 1-й роты у фольварка Капоны осколком снаряда был тяжело ранен в ногу стрелок Синаедов Савватий и в тот же день эвакуирован. Исполнять обязанности фельдфебеля команды было приказано младш[ему] унт[ер]-оф[ицеру] Гурину Михаилу, старшему из 4 ун­тер-офицеров.

15 июля командой в ф[ольварке] Дембнек Заборов получено было: сапог — 15 пар, гимнастерок — 71 штука, шаровар — 36, нательных рубах — 71, кальсон — 71, портянок — 71, полотенец — 71.

20 июля вечером получено было приказание об отходе и команда в 91/2 ч вечера вместе с прожекторной командой прапорщика Рыбалова направилась к Варшаве через гор. Прушков, дер. Регулы Малые, Саломея.

21 июля утром пришли к Варшаве и расположились у форта № 7, на участке 1-го батальона.
По приказанию командира полка команда, дабы занять центральное положение, перешла на участок 2-го батальона (форт Служев), а по вторичному приказанию в 5 ч дня (полевая записка № 87) отправилась в распоряжение штабс-капитана Точигина на участок 12-й роты, левым флангом своим примыкавший к форту № 9 (где был 21-й полк нашей дивизии), а правым — к шоссе от Вилянова на Варшаву.

Ночью начали усовершенство­вать позицию 12-й роты (строить главным образом козырьки) и работали до утра 22 июля, когда участок роты уже обстреливался сильным артиллерийским огнем, а около Вилянова стали показываться перед участком цепи противника.

В 11 часов утра 22 июля командир полка приказал команде сняться с позиций и отойти на правый берег Вислы, где расположиться за Николаевским мостом и ознакомиться с предмостной позицией.

В 12 ч дня команда через ф[ольварк] Круликарня вошла в Варшаву, перешла за Вислу и расположилась в саду у Николаевского моста. На берегу были сделаны окопы полной профили, но без козырьков.

В ночь на 23 июля было приказано отступать с фортов, и с 2 часов утра на правый берег Вислы стали приходить роты нашего полка. В 4 ч утра команда с 4-м батальоном отправилась занимать позицию юго-восточнее Праги и расположилась на берегу Вислы между 3-м и 4-м батальонами в деревне Ляс. На этих позициях команда помогала стрелкам рот «вкапываться» в высокую насыпь, проходящую по берегу.

24 июля деревню Ляс противник обстреливал тяжелой артиллерией, причем разорвавшимся поблизости расположения команды снарядом был контужен младший унтер-офицер Самсонов Петр и в тот же день эвакуирован (после выздоровления означенный унтер-офицер попал на службу в 442-й Кашинский полк).

Ночью саперная команда пошла в штаб полка в ф[ольварк] Вавер, где ей приказано было отправиться по шоссе к Новоминску и приготовить завалы.

25 июля в 1 ч ночи команда вышла из Вавера и до деревни Милосны (Мисловице) — 9 верст — свалила все телеграфные столбы. У дер. Милосны на шоссе, обсаженном высокими и толстыми деревьями, подготовила большой завал и остановилась там до подхода арьергарда, который представлял 2-й батальон нашего полка под начальством подполковника Згуры.

Главные силы полка прошли днем в п. Окунев. 26 июля в 6 ч утра подошел арьергард, и команда свалила на шоссе все подрубленные заранее деревья. Образовалось внушительное заграждение для противника.

Следуя за арьергардом до гор. Новоминска (25 верст от д. Милосны), команда уничтожала по пути встречавшиеся небольшие мостики и валила на шоссе деревья и телеграфные столбы.
В 1 ч дня арьергард занял позицию перед линией железной дороги у деревни Флоренция, не доходя 1 версты до города, команда же с подполковником Згурой отправилась в деревню Каролина (севернее Новоминска).

27 июля в 3 ч утра арьергард снялся с позиции и пошел по шоссе к г. Седлецу. Команда, идя за арьергардом, исполняла свое прямое дело, всячески стремясь испортить противнику покидаемый ею путь.

В местечке Калушин (20 верст от Новоминска) арьергард и команда часа два отдыхали.

Пройдя 14 верст от Калушина у западной окраины деревни Боиме в 1 ч дня арьергард перешел позиции, занимаемые 3-м и 4-м батальонами полка, и отправился в резерв. Команда осталась в деревне в распоряжении капитана Доброславского.

Отдохнув, сразу же было приступлено к работе. В 3 верстах западнее Боиме оставалось наше сторожевое охранение на линии деревень Синоленка — Грышки, которое снялось с позиции ночью с 28 на 29 июля. Впереди осталась одна только кавалерия, казаки и команда разведчиков с поручиком Антоновым.

Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2284. Oп. 1. Д. 669. Л. 242-260.

Примечания:

{1} Всего в годы Первой мировой войны А. И. Тодорский был отмечен шестью боевыми орденами. Кроме уже названных, он был награжден орденами: Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом (10 февраля 1916 г.), Св. Станислава 2-й степени с мечами (27 февраля 1916 г.), Св. Анны 2-й степени с мечами (16 июля 1916 г.) и Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом (4 января 1917 г.).

{2} 2 июня 1916 г. в ходе ожесточенного боя, развернувшегося при форсировании болота у деревни Богушевка (Юго-Западный фронт), Тодорский был ранен ружейной пулей в правое бедро и эвакуирован в госпиталь. 2 августа, по истечении двухмесячного срока после эвакуации он был отчислен от должности начальника саперной команды. 3 сентября 1916 г., прибыв «по выздоров­лении от ран» в 24-й Сибирский стрелковый полк, Тодорский был назначен командиром 8-й роты.

{3} РГВИА. Ф. 2285. Оп. 1. Д. 16. Л. 16, 16 об. Несмотря на явную несостоятельность сфабрикованного против Тодорского обвинения, командование добилось привлечения его к военному суду. Осенью 1917 г. «дело» было прекращено.

{4} Подробнее о А. И. Тодорском см.: Соколовский В. Д. Боец и военный писатель (к 70-летию со дня рождения А. И. Тодорского) // Воен.-истор. журнал. 1964. № 9. С. 53-60; Чернобаев А. А. С винтовкой и пером. М.: Московский рабочий, 1984; Александр Тодорский. Воспоминания друзей и современников. М.: Воениздат, 1986; Чернобаев А. А. «Мы сделали все, что было в наших силах». Доклад командира 5-го Сибирского армейского корпуса А. И. Тодорского. Ноябрь 1917 — март 1918 г. // Исторический архив. 2004. № 3. С. 68-107.

{5} Международная жизнь. 1964. № 8. С. 81-88.

Публикация А. А. Чернобаева, доктора исторических наук, профессора (Москва).

[31]