Рабочие
Россия в Первой мировой войне. 1914—1918: Энциклопедия: В 3 тт. / отв. редактор А. К. Сорокин. Т. 3: Р — Я. — М., 2014. С. 8—15.
Социальная группа индустриального общества, включающая людей, занятых наемным, преимущественно физическим, трудом. В России в период 1-й мировой войны 1914—18 оказались в условиях разных социально-
[8]
политических режимов: самодержавия, демократической республики, становления советской власти.
Празднование 1 мая 1917 г.
К 1914 в России насчитывалось примерно 18238,9 тыс. Р., в т. ч.: 2467,2 тыс. — в обрабатывающей промышленности (текстильная, металлообрабатывающая, пищевая, химическая, деревообрабатывающая отрасли и др.), 647,7 тыс. — в горнодобывающей (добыча каменного угля, нефти, руды, золота) и горнозаводской (черная и цветная металлургия) промышленности, 222 тыс. — в казенных и армейских мастерских, 652,4 тыс. — на железнодорожном транспорте, 171,6 тыс. — на водном транспорте, 3 млн (включая 1005 тыс. занятых на дому) — в мелкой промышленности, 1005 тыс. — в строительстве, 6005 тыс. — в сельском хозяйстве, 3 млн (включая занятых в лесном деле) — чернорабочих.
С началом войны в численности Р. стали происходить изменения, связанные с оккупацией территорий Российской империи, мобилизациями и концентрацией производства, сокращением производства ряда отраслей. Оккупация Польши и части Прибалтики привела к утрате более 4 тыс. крупных (свыше 500 чел. на каждом) и средних предприятий и потере не менее 353,4 тыс. Р. С июля 1914 по октябрь 1916 в армию было призвано, по разным статистическим сведениям, от 60 до 95 тыс. (15—19%) Р. из кадрового состава ведущих отраслей промышленности, из них 12—24 тыс. (30—40%) высококвалифицированных. Концентрация промышленности привела к сосредоточению масс Р. в Петрограде, Москве, крупных городах Владимирской, Костромской, Нижегородской, Киевской, Харьковской, Екатеринославской, Вятской, Пермской, Самарской, Тульской губерний, Бакинской обл. Например, в Петрограде 113 тыс. Р. (30—35% от общей численности) составили костяк промышленности, работающей на удовлетворение потребностей фронта; они были сосредоточены на 10 крупных (с числом рабочих на каждом свыше 5 тыс.) казенных предприятиях: Путиловском заводе, Адмиралтейском заводе, Ижорском (см. Ижорские заводы), Балтийском заводе, Петроградском трубочном, Петроградском патронном заводе, Охтинском заводе взрывчатых веществ, Охтинском пороховом зводе, Сестрорецком заводе. Усиление монополизации производства привело уже в 1914 к закрытию 457 мелких заведений с 18148 Р. Разорение предприятий вело к увеличению роста безработицы. Сокращение численности рабочих кадров в промышленности приостановилось в конце 1914. Начали расширять производство военные и почти 3846 частных и казенных гражданских промышленных предприятий, получающих военные заказы; число Р. в некоторых отраслях приблизилось к довоенным показателям и к началу 1915 увеличилось со времени первых мобилизаций от 0,6% до 14,1% в отрасли. 942 новых, созданных в период войны, предприятия частично компенсировали свои потребности в рабочей силе за счет Р. с 1768 закрывшихся заводов и фабрик. Сотни тысяч Р. вместе с семьями были перевезены частично за счет казны и с выдачей пособий в Петроград, Москву, Нижний Новгород, Екатеринослав.
Снижение числа грамотных и квалифицированных Р. вследствие призыва в действующую армию дезорганизовал промышленность. Так, на металлургических предприятиях в Екатеринославской губ. доля квалифицированных Р. упала с 64,9% в 1913 до 49,2% в 1915 и до 43,8% в 1916. Только на крупных оборонных предприятиях в Московской, Нижегородской, Харьковской и других губерниях доля квалифицированных Р. доходила до 75—80%. Квалифицированные кадры сохранялись преимущественно в военных отраслях, особенно на предприятиях, занятых изготовлением бездымного пороха, резиновых изделий, аппаратов Морзе. В середине 1915 спрос на квалифицированную рабочую силу на биржах труда Петрограда и Москвы превышал предложение. 15.6.1915 Особое совещание по обороне государства озаботилось составлением списков освобожденных от призыва Р., занятых в производстве оборонной продукции. В июле того же года председатель Центрального военно-промышленного комитета (см. в ст. Военно-промышленные комитеты) А. И. Гучков отправил в Военное министерство телеграмму, которая содержала просьбу предпринимателей об оставлении части Р. и служащих в распоряжении промышленных заведений. Начались отсрочки от призыва на военную службу Р. с предприятий, работавших на оборону. Так, к сентябрю 1915 отсрочками воспользовались около 300 тыс. промышленных Р.; в металлообработке их имели 2/3 Р., в текстильной отрасли — 1/4. В 1916 этими льготами пользовались на снарядных и трубочных заводах 61,2% Р., на химических предприятиях — 45,1%, на металлургических — 39,6%, на текстильных — 27,1%. В Петрограде число Р., получивших отсрочку, приблизилось к 2 тыс. чел. На каждом из более чем 300 предприятий Московского промышленного района к 1.10.1916 отсрочка имелась почти у 50% Р. После вступления войны в «окопную фазу» на оборонные предприятия для поддержания уровня производства стали направляться находившиеся в армии квалифицирован-
[9]
ные рабочие. В частности, на военные заводы Петрограда к концу 1916 привлечено не менее 5 тыс. солдат.
Война вызвала также серьезные сдвиги в социальном, половом и возрастном составе Р. С введением отсрочек в промышленность попало немало уклоняющихся от призыва в армию из средних городских слоев и зажиточных слоев деревни, сохранявших связь с землей, что делало состав Р. более неоднородным. До 1914 из 983,8 тыс. установленных статистикой промышленных Р. 20,9% имели землю в деревне, обрабатывали ее сами или с помощью семьи (в частности, в промышленных отраслях в С.-Петербурге таких Р. было 8 %, в Московской губ. — 23,7%, Владимирской — 22,6%); война усилила отток из города в деревню, уход Р. на полевые работы. Мобилизации привели к сокращению мужского состава Р. призывного возраста и относительно, и абсолютно. 9.3.1915 постановлением Совета министров женщины и подростки стали допускаться к ночным и подземным работам; усилился приток на предприятия пожилых людей, детей. Так, в Петроградской губ. к концу 1915 число Р. в промышленности увеличилось на 13% исключительно за счет пожилых Р.; применение женского труда, например, среди металлистов возросло в 3—4 раза. Усилилась текучесть кадров: Р. переходили с одного предприятия на другое в поисках лучших условий труда, более высокого заработка. Так, некоторые крупнейшие предприятия на Урале за 1,5 года войны обновили свой состав в 1,5 раза от общего количества рабочих на предприятии. На шахтах и рудниках Донбасса имело место насильственное «закрепление» Р. Оборонные предприятия привлекали и удерживали квалифицированные кадры отсрочками от мобилизаций, повышенной заработной платой, вознаграждениями за сверхурочные работы. В целом преобладание неквалифицированных кадров, их нестабильность вели к снижению производительности труда. Принятие закона о милитаризации промышленности не состоялось вследствие разногласий в правительстве.
По официальным данным, продолжительность рабочего дня возросла в среднем с 9,54 ч в 1913 до 10,1 ч в годы войны; фактически примерно у половины промышленных Р. в 1915—16 рабочий день составлял около 12 ч. По данным Министерства торговли и промышленности, из 2231552 Р. в фабрично-заводской и горной промышленности 66 % были заняты официально свыше 9 ч, в их числе — 32707 детей (включая 7-летних в текстильной промышленности), 20% более 10,5 ч, 44% — до 10,5 ч. На текстильных и кожевенных предприятиях рабочий день составлял 12—13 ч, на металлообрабатывающих — 11—12 ч, часто удлиняясь до 15—16 ч, в безотрывных производствах — до 18 ч. Сверхурочное рабочее время могло вводиться в ночные часы и в праздники. Металлурги за счет сверхурочных вырабатывали ежемесячно от 26 до 50 рабочих дней, шахтеры при 12-часовом рабочем дне делали до 25 выходов в мес. В связи с тяжелым материальным положением Р. соглашались на значительное удлинение рабочего дня и даже выражали недовольство сокращением рабочего дня в связи с простоями предприятий.
Из-за кризиса сельского хозяйства к 1915 промышленные Р. примерно в 3/4 городов России начали испытывать дефицит продуктов. Так, Петроград по нормам 1914 должен был получать в день 405 вагонов продовольственных грузов; с 1.10.1915 по 1.4.1916 получал только 358 вагонов; к 1.1.1916 запасы основных продовольственных продуктов в столице уменьшились наполовину. Министерство земледелия из своих запасов сразу уступило Петрограду 13,5 млн пудов продуктов. В Москву должно было поступать в день 480 вагонов продовольственных грузов; недогруз повторялся ежемесячно; на 1.2.1916 городу передано 31,4 млн пудов продовольствия из запасов. Усиление дефицита продовольствия сопровождалось его подорожанием. Например, в Петрограде с 1.1.1914 по 1.1.1915 цены на рис и гречневую крупу выросли на 56% и 51% соответственно, на соль — на 30%, на овсяную крупу — на 35%, на молоко — на 25%, на пшено — на 21%, на муку — на 14%; в октябре-ноябре 1914 цены на мясо, масло, сахар поднялись в среднем на 117—133 % и на 150—180 % по сравнению с июнем того же года. Питание Р. в городах в годы войны характеризовалось бесполезным излишком углеводов, жировым недоеданием и белковым голоданием. Переход промышленности на обеспечение военных нужд поднял цены на товары первой необходимости, одежда и обувь сразу подорожали в 2-4 раза.
До войны подъем промышленного производства обеспечивал рост номинальных заработков, нивелировавший дороговизну; при этом по уровню реальной заработной платы русские Р. уступали английским в 1,8 раза, немецким — в 1,2 раза. В период войны этот разрыв увеличился в несколько раз. Реальную заработную плату резко снижало увеличение прямых и косвенных налогов на товары. По данным С. Г. Струмилина, в 1913 средний номинальный заработок рабочего составлял 257 руб. в год, в 1914 — 272 руб., в 1915 — 322 руб., в 1916 — 478 руб.; реальная средняя зарплата, с учетом роста цен, сокращалась: в 1913 — 257 руб. в год, в 1914 — 252 руб., в 1915 — 213 руб., в 1916 — 210 руб. Разница в номинальной и реальной заработной плате становилась особо значительной там, где применялся женский и детский труд: в текстильной и пищевкусовой отраслях. Более высокой была заработная плата на предприятиях, работавших на оборону; номинальный средний заработок Р. там составлял: в 1913 — 393 руб. в год, в 1914 — 442 руб., в 1915 — 594 руб., в 1916 — 912 руб; реальная средняя заработная плата исчислялась: в 1913 — 303 руб., в 1914 — 408 руб., в 1915 — 394 руб., в 1916 — 400 руб.
Падение реальной заработной платы вызывалось прежде всего ростом дороговизны на продукты питания в крупных городах. Особенно увеличились цены с лета-осени 1915 в период отступления русской армии, когда стремление нажиться охватило все отрасли торговли и развило спекуляцию в небывалых размерах.
Особое совещание по обороне государства 29.8.1915 в ход обсуждения мобилизационных мероприятий подняло вопрос о «правильном удовлетворении нужд» рабочих оборонных предприятий. К общественным организациям, вовлеченным в снабжение населения продовольствием (земствам, городским управам), 17 августа того же года прибавилось Особое совещание по продовольственному делу с Комиссией по борьбе с дороговизной. Совещание получило право регулирования цен на продовольствие с установленными в скором будущем «твердыми ценами» на продукты первой необходимости, но в жизнь это проведено не было.
Ухудшившееся экономическое положение Р. осложнялось тяжелыми условиями труда. Действие фабричного законода-тельства в войну было приостановлено. В 1916 Главное по фабричным и горнозаводским делам присутствие отсрочило введение разработанных тогда же «Правил о мерах безопасности», мотивируя свой шаг отсутствием средств. Рост эпидемических заболеваний в городах в первую очередь коснулся Р. На некоторых военных заводах многие Р. стали болеть по 2—3 раза в год. В течение 1916 в текстильном производстве количество заболеваний у Р. возросло в 2 раза по сравнению с довоенным временем. Отсутствие необходимых санитарных условий вызвало среди Р. Донбасса в 1915 распространение холеры. В начале 1916 в Екатеринославской губ. и других южных районах среди Р. началась эпидемия тифа.
Ментальные стереотипы российских Р. включали нескрываемую неудовлетворенность своим экономическим и
[10]
правовым положением, пренебрежением законами со стороны властей, неуважение к чужой собственности (при отсутствии своей), убеждение в несправедливости распределения доходов и т. д. Эти традиционные представления укреплялись по мере ухудшения материального положения и проявлялись в росте протестного движения Р. (см. Рабочее движение). На фоне недостаточной военно-экономической мобилизации тыла, слабой продовольственной политики правительства главным раздражителем для подавляющего большинства Р. на протяжении всей войны оставался рост стоимости жизни. Часть Р. пыталась решить продовольственные проблемы через потребительские кооперативы, больничные кассы. Однако деятельность потребительской кооперации оказывалась недостаточной для повышения жизненного уровня основной массы. Высокооплачиваемые рабочие столицы, работавшие по военным заказам, легче переносили дороговизну. Так, в Петрограде у некоторых «прикормленных» групп Р., занятых в высокотехнологичных производствах, работавших над выполнением военных заказов, номинальная заработная плата стала к 1917 по сравнению с довоенными показателями выше на 50—100%, а уровень реальной был выше общероссийского примерно в 1,5 раза и составлял в среднем 75% довоенной оплаты труда, в Московском промышленном районе — в среднем 86%. Но удельный вес этих групп был ничтожен по сравнению с общей численностью Р.
К 1917 темпы увеличения номинальной заработной платы в 2—3 раза отставали от роста цен. В московской промышленности реальная заработная плата составила 60—65% от довоенного уровня. Реальная заработная плата Р. горной и горнозаводской промышленности Юга России была выше, чем по стране, но и она в Донбассе составила 50—70 % от показателя региона на 1914. Среди Р. Юга возникали настроения секвестирования предприятий для поддержания производственного процесса и снабжения продовольствием; в октябре 1916 для предотвращения конфликтов на продовольственной почве на предприятия региона по требованию горнопромышленников из запаса для армии было направлено 1077 вагонов зерна и муки для Р. На Урале заработная плата упала ниже названных показателей. Сильнее всех дороговизну ощущали Р. трех «ткацких» губерний — Московской, Владимирской, Костромской, где зарплата росла крайне медленно. Оплата труда у железнодорожных Р. стала в среднем в 3 раза ниже необходимой нормы.
Нарушение регулярности снабжения и усиление спекуляции вели к дальнейшему росту цен на продукты. Так, в начале 1917 в Петрограде по сравнению с 1913 средние цены на продукты выросли на 248%, мясо подорожало на 230%, мука ржаная и пшеничная — соответственно на 243 и 269%, гречневая крупа — на 320%, сахар — на 457%, соль — на 500%, масло растительное — на 845%. Цена суточного питания возросла в 6 раз, обувь и одежда подорожали на 400—500% (например, обед в чайной подорожал в 6,5 раза — с 15—20 коп. до 1—1,3 руб., сапоги — с 5—6 до 20—30 руб.). Массе Р. все труднее становилось содержать себя и семью. Съемный «угол» в городе подорожал в 4 раза и более: до войны он стоил 2—3 руб. (по взаимной договоренности); в период войны — 8—12 руб.
Предусмотренная Особым совещанием по продовольственному делу хлебная продразверстка по 30 губерниям и областям Европейской России для 60 крупных городов, начатая в 1916 отказом от системы закупок и реквизиций, оказалась непосильной для многих районов, которые сами нуждались в хлебе. В условиях инфляции и повышенного спроса частные оптовые фирмы проводили сознательную политику ограничения поставок продовольствия, объясняя срыв снабжения намеченных центров перебоями с транспортом. К 1917 в прессе появились сообщения о «хлебном голоде» в некоторых районах. В 54 городах местные власти вводили карточки на главные продукты. Командующий войсками Московского военного округа главноначальствующий в Москве генерал И. И. Мрозовский телеграфировал 6.2.1917 министру внутренних дел А. Д. Протопопову в Петроград: «Недоедание в Московской губернии началось»; он сообщал об угрозе разгромов продуктовых магазинов и лавок. Москва в декабре 1916 недополучила 67,4% продовольственных грузов. В Петрограде также отмечалась неудовлетворительность снабжения, в ноябре 1916 получено хлебных продуктов вместо нормы в 3050 тыс. пудов 465 тыс. пудов, в декабре 1916 — 524 тыс. пудов. Снабжение продовольствием Петрограда и Москвы в целом сократилось до 25% от положенной нормы. В течение января 1917 подвоз в Петроград суточной нормы продовольствия снизился до 330 вагонов и до 281,5 тыс. пудов. К 1 февраля в городе хлебных запасов (интендантские, общественные и частные «неприкосновенные») осталось до 10 дней. Возник слух о новом сокращении подвоза муки в столицу; в рабочих районах приостановили работу пекарни, снабжавшие хлебом более 93 тыс. семей, выросли очереди Р. у хлебных лавок. С 15 февраля в Петрограде Союзу потребительских обществ было запрещено отпускать муку и хлеб рабочим кооперативам и в столовые. Это особенно сильно ударило по Р. Выборгского района, где «на довольствии» 11 кооперативов находилось не менее 30 тыс. Р. и 90—100 тыс. членов их семей. Полиция ждала «крупных уличных беспорядков, так как в рабочих районах люди не ели хлеба по 2-3 дня».
Слухи об угрозе голода дестабилизировали обстановку в городе. Она ухудшилась закрытием 22.2.1917 Путиловского завода, где Р. требовали в т. ч. повысить расценки на изготовляемую ими продукцию, возвратить на рабочие места уволенных Р.-активистов из рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета. Начавшиеся революционные события в столице возникли как очередная волна рабочего протестного движения. С 19.7.1914 по 22.2.1917 в стране прошли 5233 забастовки, в которых участвовало 3055,4 тыс. чел., в 380—400 политических стачек было вовлечено около 340 тыс. чел. Подогретое пропагандой и агитацией радикальных партий под лозунгами «Хлеба!», «Долой дороговизну!», «Долой войну!» протестное рабочее движение в Петрограде вбирало в себя переходивших на его сторону солдат воинских частей, посланных на подавление уличных демонстраций, усиливалось выступлениями городской демократии: служащих, студентов, интеллигенции, уставших от войны, невзгод и грозящего голода.
Вооруженное восстание против самодержавия переросло в Февральскую революцию 1917. В январе—феврале 1917, включая забастовки в Петрограде 23—27 февраля, в ней участвовало более 676,3 тыс. Р. В первые дни победы восстания в Петрограде явочным порядком Р. столицы стали вводить 8-часовой рабочий день. 27 февраля собрание 40—50 представителей фабрик и заводов Петрограда избрало Совет рабочих (с 1.3.1917 и солдатских) депутатов (см. Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов), который, беря власть в городе, постановил использовать для снабжения населения неприкосновенные запасы продуктов столицы, приступил к организации рабочей милиции и проведению других демократических мероприятий вместе с тогда же сформированным Временным комитетом Государственной думы (вскоре Временным правительством). В марте 1917 в 400 населенных пунктах России власть перешла к местным общественным комитетам Временного правительства и к более чем 500 советам рабочих и солдатских депутатов (советам рабочих, солдатских и крестьянских и т. д. депутатов). Революция и наступивший период двоевластия пробудил к политической жизни миллионы Р. В советах они проявляли себя как новая
[11]
государственная власть на местах, при неустоявшейся демократии доказывали обществу свои права, выражали стремление к миру и демократическим свободам.
В начале 1917 общая численность Р. в стране составила 15069,0 тыс., сократившись с 1914 на 3178,9 тыс. главным образом за счет уменьшения числа сельскохозяйственных (на 2 млн), строительных Р. (на 1250 тыс.), чернорабочих и Р., занятых в лесном деле (на 1200 тыс.). В цензовой промышленности из-за отсрочек от армии и по другим обстоятельствам произошел некоторый рост численности Р. (до 700—800 тыс.), компенсировавший потери от оккупации и мобилизации. На 366,2 тыс. возросло число Р. на казенных заводах и не менее чем на 355,2 тыс. — в армейских мастерских. К 1917 численность рабочих возросла: в металлообработке — на 66,5%, на электрических станциях — на 55,5%; в обработке животных продуктов (за счет сырья для армейской обуви) — на 55,6%, в химическом производстве — на 14%; уменьшилась (на 373,4 тыс.): в обработке минеральных веществ — на 47%; в деревообработке — на 24%, в бумажной и полиграфической отраслях — на 14,6%, в текстильной — на 02,2%. За годы войны число промышленных Р. в Центрально-промышленном районе увеличилось на 148,2 тыс. чел., в частности, в Москве и губернии — на 84,5 тыс.; на Украине — на 238 тыс.; на Урале — на 100 тыс. чел. На 162,4 тыс. увеличилось число Р. в горнозаводской и горнодобывающей промышленности, на 14,9 тыс. — на железнодорожном транспорте. В Петрограде, крупнейшем промышленном центре страны, общее число Р. в цензовой промышленности за счет расширения военного производства увеличилось за годы войны на 150,2 тыс. чел. (62%) и к 1.1.1917 составило 392,8 тыс.; в частности, на металлообрабатывающих предприятиях возросло на 136 % (занято свыше 21% всех металлистов страны), в химическом производстве — на 85,6%; численность Р. уменьшилась в пищевкусовом и бумажном производстве на 30,4% и 3,6% соответственно. Промышленность страны впитала в себя в целом за годы войны не менее 1 млн новых Р., значительно изменив их состав. Сохранилась и усилилась проявившаяся в первые годы войны тенденция к изменению возрастного и полового состава Р. На 1.1.1917 в связи с приходом пожилых людей на 29 % по сравнению с 1913 изменился возрастной состав Р. Удельный вес женского труда в фабрично-заводской промышленности составил 40,1 % (на 1.1.1914 — 31,2%), почти каждое третье место в промышленности было занято женщиной (на 1.1.1914 — каждое четвертое). На некоторых крупных предприятиях к началу 1917 на каждых 100 мужчин приходилось 63 женщины-работницы, к концу года — 81,2 (исключая пленных и китайских рабочих — 100 женщин). Замена мужского труда женским в текстильной промышленности вообще в 1917 составила 183 %; то же происходило в пищевом, химическом производствах, в механической обработке дерева. Доля женского и подросткового труда возросла и в обработке металла и в металлургической промышленности. Так, применение женского труда в металлопромышленности возросло с 3,2 % в 1914 до 20 % к 1917. В текстильной и швейной промышленности до 2/3 наемных кадров составляли работницы, в химической и обувной — почти 1/2. В начале 1917 в промышленности насчитывалось детей: малолетних — 2,4%, подростков — 11,8% (в начале 1914 — соответственно 1,4% и 9,7%). К началу 1917 в промышленность России влилось более 400 тыс. беженцев и эвакуированных, десятки тысяч китайцев работали в Донбассе, военнопленные — на Юге России, в Сибири, 50 тыс. только на Урале. В 1917 общая численность Р.-военнопленных в стране приблизилась к 1 млн чел.; из них полмиллиона заменили сельскохозяйственных Р.; 168,6 тыс. военнопленных использовались на железных порогах.
К 1917 54% от общего числа промышленных Р. были заняты на предприятиях с численностью Р. свыше 500 чел.; в 33 губерниях с развитыми отраслями производства и общим числом Р. 1044 тыс. чел. 65,25% Р. трудилось на крупнейших предприятиях (свыше 1 тыс. чел. на каждом), треть из которых были предприятиями-гигантами с числом Р. свыше 5 тыс. чел.; 27,89% — на средних и крупных предприятиях (до 1 тыс. чел.); 6,88% — на мелких.
Деформирование кадрового состава Р. выразилось в снижении общего уровня квалификации (только на оборонных предприятиях кадровые Р. составляли половину общей численности, среди них преобладали квалифицированные) и падении производительности. К 1917 численность Р. в промышленности составила 116,3% от данного показателя на 1913, валовая же продукция — 77,3% от довоенной, выработка на одного Р. — 66,4 %. В целях компенсации снижения квалификации Р. на военные предприятия начиная с 1915 и до начала 1917 было командировано до 33 тыс. чел. солдат из бывших кадровых Р.
Революция вселила в Р. надежду на скорый мир, улучшение условий жизни, что на короткое время подняло производительность труда. Однако Временное правительство, продолжив военную политику самодержавия и действуя в интересах предпринимателей, требовало от Р. интенсификации производства. Работа на казенных военных заводах велась в две-три смены, часто по 13 ч, без выходных и праздничных дней. Попытки Р. обеспечить себе отдых, сократить рабочий день вызывали высокие штрафы. Тяжелый, непрерывный труд увеличивал количество случаев бегства с предприятий. Созданный 9.3.1917 при Министерстве торговли и промышленности (вскоре — Министерство труда) для разработки рабочего законодательства Отдел труда обещал 8-часовой рабочий день, но не торопился утвердить его законом. Права Р. нарушались и в отношении сверхурочных работ с продолжительностью свыше 9-10 ч. Решение задач, связанных с требованиями Р., осложнялось наличием двоевластия. 10.3.1917 Петроградский совет рабочих депутатов в переговорах с Обществом заводчиков и фабрикантов согласился на сохранение сверхурочных работ в обмен на выплату Р. заработка за революционные дни с 23 февраля до 7 марта и за день похорон жертв революции. С 11 марта устанавливался 8-часовой рабочий день. Примеру Р. Петрограда в отношении введения 8-часового рабочего дня последовали Р. Москвы и других городов. 14 марта Общество заводчиков и фабрикантов призвало предпринимателей «осознать необходимость» его введения без понижения заработной платы, но большинство предпринимателей саботировали этот призыв, ссылаясь на «незаконность» соглашения. В целях сохранения сдельного заработка Р. требовали с сокращением рабочего дня увеличения расценок от 20 до 30%; уступки предпринимателей сводились лишь к ее «замораживанию». Продолжительность рабочего дня свыше 9-10 ч сохранялась почти во всех промышленных центрах. Борьбу за 8-часовой рабочий день продолжили узаконенные 23.4.1917 фабрично-заводские комитеты (в конце весны — начале лета 1917 в них представлено 337 тыс. Р.; число членов комитетов на каждом из предприятий колебалось от 4—5 до 30—40 чел.), возросшие численно профсоюзы (в июне 1917 из 967 профсоюзов, объединявших около 1,5 млн чел., значительную долю составляли отраслевые рабочие профсоюзы; 22 профсоюза промышленных Р. Петрограда и его окрестностей на 1 июля насчитывали около 300 тыс. членов), кооперативы, страховые кассы и другие организации Р. В марте—апреле 1917 многие фабрично-заводские комитеты добились, чтобы наем и увольнение Р. проходили исключительно через них и советы рабочих и солдатских депутатов. В марте 480 делегатов Всероссийского
[12]
совещания советов поддержали демократизацию страховых учреждений. Рабочие группы Страхового совета (представлял 250 тыс. Р.) передали больничным кассам право на оказание медицинской помощи членам кассы с оплатой расходов владельцами предприятий. После перевыборов страховых учреждений в них стали преобладать Р.
На военные нужды уходило ежемесячно 86% бюджетных расходов; 4/5 всей промышленной продукции составляли вооружение, боеприпасы, военное снаряжение; в легкой промышленности 3/4 готовой продукции удовлетворяли потребности армии в одежде и обуви. Такая ситуация, естественно, вела к дальнейшему усилению дефицита, повышению цен на гражданскую продукцию. В марте—апреле тыл получил лишь 3/4 назначенной нормы продовольствия. По сравнению с июлем 1914 рыночные цены на продукты и товары весной 1917 возросли в среднем на 630%, на хлеб белый, капусту — на 700%, на молоко — на 600%, на хлеб черный, яйца — на 400%, на мясо, масло, крупу, пшено и прочие крупы — на 500%, на картофель — на 300%, на чай — на 100%, на сахар — на 50%, на органические продукты — на 900%, на обувь, мыло, спички — на 600 %, на ситец — на 500%, на прочие ткани бумажные — на 800%, на сукно — на 1000%, на галантерейные товары — на 1200%, на домашнюю утварь — на 1100%. Мало доступным по ценам для Р. становилось жилье. Регулирование цен Временным правительством «не работало». Дефицит бюджета сильно сказывался на уровне жизни Р. в больших городах: выживали за счет сокращения потребления калорийных продуктов. В среде Р. появилось недовольство увеличением прямых и косвенных налогов на предметы массового потребления, составлявших около 48 % государственного бюджета. Так, еще в 1916 готовилось повышение налогов в 1917: на сахар — в 6,6 раза, на чай — в 6,4 раза, на спички — в 6,3 раза, на нефтяные продукты (керосин) — в 3,6 раза, на табак и виноградное вино — в 2,7 раза, на кофе — в 8,8 раза. В 1917 налоги вводились постепенно; косвенные в среднем возросли в 5 раз.
К концу марта 1917 на некоторых военных заводах заработная плата квалифицированным кадрам была повышена на 35—50%. Правительство 25 марта объявило хлебную монополию. В Петрограде и Москве с 24 марта официально были введены карточки на хлеб, сахар, крупы, жиры. В Петрограде норма хлеба по карточкам составляла: для лиц, занятых физическим трудом, — 1,5 фунта (600 г), для остальных — 1 фунт (400 г); но из-за перебоев со снабжением и эти нормы могли выдаваться с задержкой.
О повышении роли Р. в экономической жизни страны свидетельствовала активная деятельность фабрично-заводских комитетов. 1-я конференция комитетов Петрограда и его окрестностей (30 мая — 3 июня; представляла более 337 тыс. Р.) приняла решение не допускать остановки предприятий, осуществлять контроль за деятельностью администрации, за снабжением и расходованием сырья и топлива, за выдачей заработной платы. Фабрично-заводские комитеты участвовали в так называемом тарифном движении, в борьбе за заключение тарифных или коллективных договоров между Р. и администрацией предприятий. Основным в тарифном движении была фиксация ставок заработной платы, приближение при установлении единого тарифа норм заработной платы низкооплачиваемых Р. к заработкам квалифицированных. Тарифные соглашения встретили сопротивление предпринимателей, отказывавшихся повышать заработную плату низкооплачиваемым Р.; соглашения нередко заключались в результате забастовок или под угрозой их объявления. Фабрично-заводские комитеты и профсоюзы, защищая интересы Р., сдерживали их разрозненные выступления.
3—24 июня в Петрограде в обстановке недовольства поли тикой Временного правительства прошел 1-й Всероссийский съезд советов рабочих и солдатских депутатов. Не задаваясь вопросом о месте и роли во власти своей партии, сменившей в будущем Временное правительство, лидер большевиков В. И. Ленин призвал советы взять власть в свои руки. Во время работы съезда, 18 июня, прошла демонстрация Р. и солдат под лозунгами «Долой 10 министров-капиталистов!» и «Вся власть Советам!».
В июне правительство вынуждено было по максимуму увеличить номинальную заработную плату в промышленности; на отдельных предприятиях она удвоилась, у металлистов составила 300% от уровня 1913. Но разница в оплате труда различных категорий Р. была значительной: например, слесарь, токарь высокой квалификации зарабатывали до 15—18 руб. в день, чернорабочий — 2—3 руб., женщина-работница на предприятии той же отрасли — 1 руб. 50 коп. — 1 руб. 75 коп. К лету 1917 в целом по стране средняя реальная заработная плата по сравнению с 1913 по-прежнему достигала 57%, у металлистов в Петрограде доходила до 62%, в Московской губ. — до 66%, Смоленской — до 55,4%, Владимирской — до 47%, Тульской — до 33%. Косвенные налоги, «прожатые» казенными монополиями, возросли в 5 раз и составляли до
48 % всех поступлений государственного бюджета. К августу на Московской бирже цены на продукты возросли в 6,6 раза, на предметы потребления — в 12 раз. Громадный выпуск кредитных билетов также вел к ухудшению экономического положения Р. Оплата труда должна была повыситься в 6—7 раз, чтобы реальные доходы сохранялись на довоенном уровне. Конец двоевластия практически совпал с прекращением роста реальной заработной платы, с увеличением в 5 раз (с марта) числа безработных до 300 тыс. из-за саботажа капиталистов и сокращения производства 568 предприятий, что сделало безработными 104 тыс. Р. Низкая заработная плата у большинства Р., плохие питание и условия труда и быта вели к заболеваниям и травмам. Так, в середине 1917 число заболеваний Р. на Коломенском заводе (более 16 тыс. чел.) по сравнению с 1915 возросло более чем вдвое; смертность увеличилась на 25 %, большое число умерших были подростками.
Ответом на ухудшение положения стало очередное усиление протестного движения Р., в котором стихийно росла роль фабрично-заводских комитетов. 16—23 июня произошло объединение представителей 164 комитетов Центральнопромышленного района. 29 июня возник Центральный совет фабрично-заводских комитетов Петрограда. Решительные действия фабрично-заводских комитетов по установлению рабочего контроля в промышленности усилили роль советов рабочих и солдатских депутатов, представлявших летом 1917 более 5 млн Р. 28 июля Временное правительство во главе с А. Ф. Керенским противопоставило рабочему контролю в промышленности примирительные камеры, возникшие на основе состоявшегося 10 марта соглашения общего собрания Общества заводчиков и фабрикантов и Петроградского совета; эту же цель преследовали различные «расценочные комиссии» на предприятиях, третейские суды, а в случае производственных травм и болезней — «страховые присутствия». 30 марта, на первом заседании Центральной примирительной камеры из 16 представителей от Р. и предпринимателей, был принят ее устав, на основе которого должно было осуществляться руководство работой примирительных камер на местах. Однако принципиальных шагов в данной сфере так и не было предпринято: «Положение о страховании рабочих на случай болезни и от несчастных случаев» от 16.7.1917, как и разработанное в Министерстве труда представление о «воспрещении ночных работ женщин и подростков в фабрично-заводских, горных и горно-заводских предприятиях», подан-
[13]
ное 27 июля Временному правительству, не были проведены в жизнь.
Со второй половины 1917 стала заметно падать постоянно снижающаяся (по сравнению с 1913) производительность труда: объем валовой продукции с 44,25% выработки на одного Р. снизился до 41,5%. В результате организованной борьбы металлистов Петрограда 7 августа ими было подписано тарифное соглашение, гарантировавшее твердые ставки рабочим всех групп и категорий — от высококвалифицированных до чернорабочих — на условиях почасовой оплаты. История мирового профессионального движения еще не знала подобных тарифных договоров. По образцу этого тарифного соглашения составлялись тарифные договоры между предпринимателями и металлистами в Москве, Ярославле, Твери и других городах. Это был шаг к введению рабочего контроля над производством.
Однако рост номинальной заработной платы не преодолевал растущую дороговизну. Цены на одежду и обувь увеличились на 400%. 5 августа квартирная плата Р. была повышена официально на 25—30%, удваивалась оплата всех коммунальных услуг. 29 августа правительство заявило об увеличении вдвое твердых цен на хлеб. Осенью недостаток в продовольствии испытывали все дотационные губернии. В первые недели октября хлебная норма на одного Р. Петрограда и Москвы составляла менее 150—200 г в день. Собранный хлеб прятался в амбарах кулаков и помещиков, ждавших отмены хлебной монополии и саботировавших заготовительные кампании. Реальная заработная плата Р. в среднем составляла 57,4% от уровня 1913.
Трудовые конфликты в России, объявленной 1 сентября республикой под управлением Директории, становились повседневностью во всех отраслях промышленности. С конца лета — начала осени в городах усилились «голодные мятежи» Р.: в августе их было отмечено 100 (в июле — 43), в сентябре — 154, в первые недели октября — 125. На месячную заплату на предприятиях, где не было военных заказов, можно было прожить не более недели. Продолжалось закрытие предприятий («экономическая корниловщина»). По сведениям Министерства торговли и промышленности, за август-октябрь по сравнению с мартом-июлем численность безработных утроилась. Значительные по числу участников всеобщие экономические стачки Р., сливавшиеся с политическими протестами (12 августа — 400 тыс. Р. Москвы и ее окрестностей; 16 августа — 23 октября — всеобщая стачка свыше 110 тыс. кожевников; 1 сентября — стачка свыше 110 тыс. Р. Урала; 23—26 сентября — всеобщая стачка железнодорожников), обращали свои требования к правительству (см. также Рабочее движение).
По инициативе большевиков Центральный исполнительный комитет советов (на тот период в стране 1429 советов, из них — 706 советов рабочих и солдатских депутатов) выдвинул лозунг «Вся власть Советам!». 10 октября ЦК РСДРП(б) призвал Р. на вооруженное восстание против Временного прави-тельства; оно было низложено 25 октября с помощью 40 тыс. красногвардейцев (большинство их было Р.), 26 октября об этом объявил 2-й съезд советов рабочих и солдатских депутатов. 250 советов крупных промышленных центров страны, где преобладали Р., высказались за большевистский лозунг «Вся власть Советам!». В тот же день 2-й съезд советов принял первые законы новой власти — декреты о мире и о земле. Советскую власть поддержали около 100 объединенных фабрично-заводских комитетов в 65 промышленных районах страны. Во второй половине октября по их инициативе был установлен рабочий контроль над распределением продуктов и товаров первой необходимости в 149 городах на 567 предприятиях, насчитывавших 1426 тыс. Р. 3.11.1917 советская
власть полностью установилась и в Москве, к 18.1.1918 — во всех крупных городах России.
Новая власть сразу же столкнулась с большими трудностями. Из Петрограда, ставшего прифронтовым городом, началась эвакуация предприятий, 40 заводов было закрыто; в столице и уезде насчитывалось до 87 тыс. безработных; безработица росла и в других городах: например, в Москве насчитывалось около 100 тыс. безработных. Упала покупательная способность рубля до 6—7 коп. (в феврале 1917 — 27 коп.). В октябре огромному числу Р. в городах оказалось нечем платить за квартиру и одежду. Оставалась тяжелой ситуация со снабжением продовольствием; в частности, к началу ноября 1917 в Петрограде оставалось лишь 30 тыс. пудов хлеба, сократился в два раза подвоз хлеба в Москву.
Органы власти Временного рабоче-крестьянского правительства — Совет народных комиссаров (СНК), Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВНИК), народные комиссариаты — начали социалистическую перестройку общества; их декреты, постановления и распоряжения были направлены не только на решение проблем, связанных с ситуацией военного времени, но и на осуществление коренных преобразований В области социального обеспечения трудящихся, прежде всего Р., на улучшение условий их труда и быта. Так, постановлением «О жилищном моратории» от 28.10.1917 Народного комиссариата внутренних дел все низкооплачиваемые категории Р. освобождались на время войны и на 3 мес после ее завершения от внесения квартирной платы; специальным декретом запрещалось повышать квартирную плату в частных домовладениях; на местные управления возлагалась обязанность следить за санитарно-гигиеническими условиями быта и труда Р., заботиться об их здоровье. 29 октября СНК подтвердил декрет о 8-часовом рабочем дне, который вводился на всех предприятиях; сверхурочные работы запрещались; для подростков, не достигших 18 лет, устанавливался 6-часовой рабочий день. Созданием специальных комиссий обеспечивалась охрана труда на предприятиях. 8 ноября подписан декрет СНК об увеличении на 100% пенсий Р. и служащим, пострадавшим от несчастных случаев. 14 ноября ВЦИК и СНК приняли «Положение о рабочем контроле» «в интересах планомерного регулирования народного хозяйства», оно касалось и организации и усиления контроля в снабжении населения продовольствием. В тот же день, 14 ноября, принят «Декрет о бесплатной передаче больничным кассам всех лечебных учреждений предприятий». 29 ноября постановлением «О переводе военных заводов на военные нужды» начата демобилизация и приспособление некоторых военных предприятий к выпуску мирной продукции. Последнее повлекло за собой изменения в структуре промышленности, сокращение производства, что вызвало появление новых безработных. 11 декабря издано «Положение ВЦИК и СНК о страховании на случай безработицы»; создавались биржи труда для учета безработных, оказания им медицинской помощи и устройства на работу; СНК стал выделять средства для организации общественных работ в местах наибольшей безработицы. 11 декабря ЦИК и СНК издали декрет о нормах оплаты труда и 8-часовом рабочем дне для Р. и служащих на железных дорогах; установлены 14 категорий заработной платы, уровень зарплаты высококвалифицированных Р. был значительно выше, чем неквалифицированных. 22 декабря ВЦИК принял декрет «О страховании на случай болезни», согласно которому стали учреждаться больничные кассы, ведавшие делами страхования, оказания медицинской и денежной помощи. В соответствии с декретом Р. и служащим выдавались денежные пособия на время болезни в размере
[14]
полного заработка, оказывалась бесплатная медицинская помощь Р. и его семье, выдавались лекарства, медицинские принадлежности и усиленное питание; в случае беременности женщины освобождались от работы в течение 8 недель до и 8 недель после родов с сохранением заработка; кормящей матери был установлен 6-часовой рабочий день. Новая власть подтвердила принятый правительством Керенского закон о запрещении ночного труда женщин (см. выше); теперь он касался и работниц военных предприятий. Источником средств для социального обеспечения Р. становились обязательные отчисления из доходов владельцев предприятий в размере 10% от суммы заработной платы Р.
Новая власть надеялась, что существующие рабочие организации станут ее опорой, будут проводить в жизнь ее декреты и постановления. Практическая деятельность сблизила фабрично-заводские комитеты и профессиональные союзы. Состоявшийся 7—14.1.1918 в Петрограде 1-й Всероссийский съезд профсоюзов (на тот момент в 162 рабочих профсоюзах 2638812 членов) принял постановление об объединении профсоюзов и фабрично-заводских комитетов: последние на основе производственного принципа были превращены в низовые структуры первых.
После Брестского мира Россия, 17.1.1918 провозглашенная 3-м Всероссийским съездом советов Республикой Советов, вышла из 1-й мировой войны. Резервы страны стали перенаправляться на решение внутренних организационнохозяйственных задач. К февралю 1918 в результате национализации, введения рабочего контроля, создания первых экономических органов (Высший совет народного хозяйства и советы народного хозяйства) Р. составили 63,5% управляющих производством; тысячи Р. были выдвинуты на государственные, хозяйственные посты, на крупные военные должности. После национализации на многих предприятиях отсутствовало топливо, была уничтожена документация, иногда — оборудование. Новые управляющие производством развернули борьбу за трудовую дисциплину и повышение производительности труда, включились в активное восстановление разрушенной промышленности.
Источники: Статистический сборник за 1913—1917 гг. Труды ЦСУ. Т. 7. В. 1. М., 1921; Октябрьская революция и фабзавкомы: Материалы по истории фабрично-заводских комитетов. Ч. 3—4. М., 1927—29; Декреты Советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 — 16 марта 1918. М., 1957; Журналы Особого совещания по обороне государства. 1915 год. М., 1975; То же. 1916 год. Ч. 1—4. М., 1977; То же. 1917 год. М., 1979; Стачечное движение рабочих России в годы Первой мировой войны: Материалы официальной статистики за август 1914 — январь 1917. В. 1—4. М., 1986-89.
Лит.: Струмилин С. Г. Избранные произведения: В 5 тт. Т. 3. Проблемы экономики труда. М., 1964; Фрейдлин Б. М. Очерки истории рабочего движения в России в 1917. М., 1967; Гапоненко Л. С. Рабочий класс России в 1917. М., 1970; Кирьянов Ю. И. Рабочие Юга России: 1914 — февраль 1917. М., 1971; История рабочих Ленинграда. Т. 1. 1703-1917; Т. 2. 1917—1965. Л., 1972; Сидоров А. Л. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны. М., 1973; История рабочего класса СССР. Рабочий класс России. 1907 — февраль 1917 г. М., 1982; Китанина Т. М. Война, хлеб и революция: (Продовольственный вопрос в России. 1914 — октябрь 1917 г.). Л., 1985; Чураков Д. О. Фабзавкомы в борьбе за производственную демократию: Рабочее самоуправление в РОССИИ. 1917—1918. М., 2005.
И. М. Пушкарева.
[15]