Бурдужук В. И. «Властное многоголовье» и как его ликвидировали: Что препятствовало масштабным преобразованиям высшего и центрального управления русской армии в ходе военной реформы 1905—1912 гг.
Военно-исторический журнал. 1995. № 5. С. 4-10.
Укрепление русской армии всегда было связано с историей нашего государства. Одновременно с преобразованиями в политической и экономической областях происходила перестройка военной системы.
Примечательным в этом отношении представляется опыт реформирования военного ведомства России в 1905-1912 гг., в результате которого за достаточно короткий срок была восстановлена боеспособность армии, потерпевшей поражение в русско-японской войне 1904-1905 гг., существенно усовершенствована организационно-штатная структура войск, повышены боеспособность частей и обученность личного состава, значительно расширены мобилизационные возможности.
[4]
Начало реформам 1905-1912 гг. было положено преобразованиями в системе высшего и центрального военного управления. Об их необходимости с особой настойчивостью заговорили после крупных неудач в войне с Японией. Так, в марте 1904 года генерал от инфантерии граф Н. И. Бобриков{1} представил царю записку, в которой были подвергнуты резкой критике сложившиеся в военном ведомстве порядки. Выход из создавшегося положения генерал видел в учреждении особого надведомственного органа — Совета государственной обороны (СГО) во главе с императором или «лицом государевой заслуги»{2}.
28 февраля 1905 года в Царском Селе состоялось секретное совещание о положении дел на театре военных действий. Присутствовавшие на нем Николай II и высшие должностные лица армии и флота единодушно признали, что без перестройки системы управления и организации армии не обойтись. «Армия находится в гораздо худшем положении, чем мы думаем… Так дальше дело вести нельзя», — охарактеризовал сложившуюся ситуацию великий князь Александр Александрович{3}. Все участники совещания пришли к единому мнению о необходимости безотлагательного создания Совета государственной обороны. С идеей образования этого органа (на основе предложений графа Н. И. Бобрикова) ознакомил собравшихся великий князь Николай Николаевич.
5 мая 1905 года царь вручил Николаю Николаевичу рескрипт, предписывающий немедленно созвать «Особое совещание» по выработке «Предложений о Совете государственной обороны»{4}. 8 мая совещание приступило к работе, и через шесть дней проект «Положения о Совете государственной обороны» был подготовлен{5}.
Высшее военное руководство приняло его неоднозначно, так как предполагалось, что СГО станет не только совещательным, но и руководящим, контролирующим органом. Намечалось новое промежуточное звено между верховной государственной властью, военным и морским ведомствами, права и относительная самостоятельность которых в результате этого значительно ограничивались, так как они попадали в подчинение должностным лицам, не несущим непосредственной ответственности за положение дел в армии и на флоте.
Резко против проекта «Положения» выступил военный министр генерал-лейтенант В. В. Сахаров{6}. В записке на имя Николая II от 4 июня 1905 года он отмечал, что идея создания СГО полезна, ибо верховной власти необходимо иметь компетентное суждение о наиболее существенных вопросах использования вооруженных сил в деле защиты интересов государства. Однако, по его мнению, СГО не должен брать на себя функции руководящего и контролирующего органа, иначе он «будет функционировать в ущерб самостоятельной и ответственной роли тех органов управления, которые к этому призваны общей системой государственного строя»{7}.
И все же 8 июня 1905 года «Положение о Совете государственной обороны» получило силу закона. Военный же министр В. В. Сахаров по настоянию председателя СГО великого князя Николая Николаевича был отправлен в отставку. Его место занял А. Ф. Редигер.
В обязанности СГО входили: 1) разработка общих мероприятий, направленных на укрепление военного могущества государства соответственно его политическим задачам; 2) рассмотрение главнейших предложений военного и морского ведомств по сосредоточению всех средств государства в случае войны, а также объединению и должному направлению подготовительных к войне работ; 3) внесение изменений в деятельность военного и морского ведомств в связи со сложившимися внезапно условиями.
Председатель СГО наделялся самой большой после царя властью в государстве и непременно входил в состав кабинета, а впоследствии Совета министров. Закон обязывал всех должностных лиц империи предоставлять ему любые справки, касающиеся обороны и безопасности.
[5]
В состав Совета входили: шесть постоянных членов независимо от их служебного положения, которые назначались царем сроком на один год, и непременные члены по занимаемым должностям. К последним относились военный и морской министры, начальники штабов обоих ведомств, генерал-инспекторы родов оружия и ряд командующих войсками военных округов. На правах непременных членов Совета на заседания с согласия царя могли приглашаться председатель кабинета министров и другие министры. Председатель и постоянные члены СГО наделялись контрольными функциями. Их заключения о результатах проведенных инспекций предварительно рассматривались на заседаниях Совета, после чего с резолюцией председателя направлялись царю.
С помощью Совета государственной обороны Николай II продолжил реорганизацию управления армией, в результате которой рассчитывал перенести центр практического руководства вооруженными силами в СГО.
Следующим шагом в этом направлении явилось решение о создании Генерального штаба, организационно не входящего в состав Военного министерства и самостоятельно разрабатывающего оперативно-стратегические планы. Это вызывалось насущными потребностями и было явлением положительным. Отсутствие в системе высшего военного управления специального органа, руководящего всесторонней подготовкой к войне, особенно сказалось в ходе русско-японской войны. Поэтому в сентябре 1904 года этот вопрос был поднят в двух записках на имя военного министра В. В. Сахарова. В первой, автором которой был начальник штаба генерал-инспектора кавалерии генерал-лейтенант Ф. Ф. Палицын, предлагалось по примеру Германии создать Генеральный штаб как самостоятельный орган управления с подчинением его начальника непосредственно царю. Во второй записке, написанной полковником П. Н. Енгалычевым, прослужившим более семи лет военным агентом (атташе) в Берлине, речь шла лишь о выделении Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) в самостоятельный орган, но в составе Военного министерства{8}. За это еще в 1898 году ратовал генерал от инфантерии Н. Н. Обручев.
Возобладала идея, предложенная Ф.Ф. Палицыным, так как она более соответствовала целям и задачам, которые преследовало создание СГО.
20 июня 1905 года по высочайшему повелению была учреждена должность начальника Генерального штаба, который уже не зависел от военного министра, и введено в действие «Положение о начальнике Генерального штаба».
Согласно этому документу назначенный начальником Генерального штаба генерал-лейтенант Ф. Ф. Палицын совершенно независимо сносился со всеми ведомствами на правах министра, состоял членом СГО и имел право личного доклада царю{9}. Уже 25 июня было объявлено о сформировании ГУГШ путем выделения из Главного штаба ряда управлений.
«Эти два учреждения (СГО и ГУГШ), — писал, оценивая сложившуюся ситуацию, председатель думского комитета по обороне А. И. Гучков, — разделили власть военного министра, обессилили и обезличили его»{10}.
Еще более ограничило права военного министра изменение порядка аттестаций и назначений на должности высшего командного состава армии. Осенью 1905 года при Совете государственной обороны было создано высшее аттестационное совещание, преобразованное весной 1906 года в постоянную высшую аттестационную комиссию во главе с председателем СГО великим князем Николаем Николаевичем. В положении о последней говорилось, что на нее «возлагается всестороннее рассмотрение аттестаций на генеральских чинов армии, выяснение их пригодности к службе и представление достойных к зачислению в кандидаты на должности командующих войсками в округах, их помощников, командиров корпусов, комендантов крепостей, начальников дивизий и отдельных бригад»{11}. На практике это означало, что из компетенции военного министра изымаются и передаются в ведение этой комиссии, т. е. в СГО, все дела по назначениям на высшие командные и военно-административные должности в армии.
Ближайшее окружение Николая II, кроме того, использовало поражение в русско-японской войне для обвинения официальных руководителей армии в сокрытии от царя «всей голой правды о вооруженных силах» и тем самым добилось организации независимой от военного министра инспекции родов войск. Правда, в русской армии в соответствии с действующим законодательством уже существовали генерал-инспекторы кавалерии и инженерных войск, а также инспектор всей артиллерии, но их штабы «принадлежали» к Военному министерству, а сами они пользовались правами командующих войсками военных округов{12}. В их обязанности входило совершенствование уставов, наставлений и инструкций по боевой подготовке, наблюдение за правильным и единообразным их применением, оценка командного состава своего рода войск и внесение в списки кандидатов на замещение должностей, руководство деятельностью офицерских школ рода войск. Генерал-инспекторы лично инспектировали войска и проводили смотры. Отчеты о результатах своих проверок они представляли военному министру.
С образованием СГО генерал-инспекторы были включены в его состав, стали подчиняться председателю Совета и фактически вышли из подчинения военного министра, а с учреждением 15 июня 1905 года должности генерал-инспектора пехоты все рода войск оказались выведены из прямого подчинения главы военного ведомства.
[6]
В сентябре 1907 года при СГО начала работу Комиссия по выработке нового положения о генерал-инспекторах{13}. В основу этого документа была положена идея переподчинения генерал-инспекторов непосредственно императору. Учитывая же тот факт, что генерал-инспекторы артиллерии и инженерных войск великие князья Сергей Михайлович и Петр Николаевич в силу своего положения в обществе могли действовать в обход военного министра и местных командующих войсками, можно представить «картину… той дезорганизации, граничащей с анархией, которая водворилась во главе военного ведомства»{14}.
Такое разделение в системе органов военного управления не только не способствовало скорейшему проведению реформ в армии, но нередко даже являлось тормозом в этом полезном деле.
Осенью 1907 года в Киевском военном округе были подготовлены занятия с командным составом частей и соединений, но так как нового положения о проведении подобных мероприятий не было, командующий войсками обратился к военному министру с просьбой дать необходимые указания и уточнить порядок оплаты суточных, а к начальнику Генерального штаба за разрешением начать сборы военной игрой с максимальным приближением к реальным условиям мобилизации и начала военных действий. В ответ командующий из двух ведомств получил взаимоисключающие ответы. Министр не возражал, а начальник Генерального штаба был категорически против. В результате на согласование позиций этих инстанций ушло более двух месяцев. Только 31 декабря 1907 года было получено окончательное, решение о порядке проведения занятий{15}.
Еще один казус произошел 21 января 1908 года на совещании у председателя Совета министров по вопросу осложнений на Кавказе, когда неожиданно обнаружилось, что начальник Генерального штаба Ф. Ф. Палицын не только без ведома правительства, но даже не поставив в известность военного министра, утвердил у царя указание, при каком количестве войск, собранных турками в приграничной полосе, следует объявлять мобилизацию на Кавказе или некоторых корпусов европейской России и наконец войну{16}.
Однако несправедливо было бы умолчать, что наряду с отрицательными моментами имели место и преобразования положительного характера.
Так, в 1906 году значительные изменения произошли в высшем коллегиальном органе военного ведомства — Военном совете. Из его состава были уволены все члены, которые по каким-либо причинам не посещали заседаний. В том же году приказами по военному ведомству № 31 и № 733 был установлен новый штат членов Военного совета и порядок их назначения{17}.
В Совет стали стараться привлекать людей, хорошо знавших нужды армии. Был точно определен срок членства — 4 года, что положительно сказалось на решении насущных проблем армии, так как раньше, при пожизненном членстве, утрачивалась связь с войсками и, по образному выражению генерала А. А. Игнатьева, Военный совет превращался в «складочное место для престарелых и негодных для действительной службы генералов»{18}. Функции Совета также получили развитие, определяемые статьями 14 и 96 Свода законов Российской Империи.
В том же 1906 году при Военном совете учредили Комитет по образованию войск. Его появление было не ново, подобный орган существовал в русской армии до 1884 года. Затем его функции передали Главному штабу. Русско-японская война выдвинула ряд серьезных требований к подготовке войск, возникла необходимость в самостоятельном учреждении с большой компетенцией. На комитет были возложены следующие задачи: а) обсуждение вопросов, касающихся строевой и тактической подготовки войск; б) изыскание мер к усилению физического развития в строевых частях; в) рассмотрение тех вопросов по устройству и снабжению войск, которые могут оказать влияние на войсковое образование; г) составление уставов, наставлений, положений и инструкций, касающихся образования войск{19}.
Оценивая ситуацию, сложившуюся к началу 1908 года, военный министр А. Ф. Редигер писал: «В настоящее время единое высшее военное управление распалось на шесть частей, а считая канцелярию Совета государственной обороны, даже на семь»{20}, и «все они были готовы толковать свою автономию в широком смысле»{21}.
Разделение власти в вопросе государственной обороны обеспокоило широкую общественность, потребовавшую восстановить старый порядок. «Жажда твердой власти, — отмечал А. Ф. Редигер, — так сильна была в армии, что все же все командующие войсками в начале 1908 года заявили о необходимости единства в военном управлении…»{22}. Когда начала работать III Государственная дума, с ее трибуны организация высшего военного управления также неоднократно подвергалась критике.
Началом ликвидации «властного многоголовья» стало отстранение от должности 26 июля 1908 года председателя СГО великого князя Николая Николаевича, после чего Совет государственной обороны фактически прекратил работу.
В этом же году высшую аттестационную комиссию при Совете передали в ведение военного министра, и он стал ее председателем.
11 ноября 1908 года Генеральный штаб включили в состав Военного министерства, а двумя днями позже его начальника генерала Ф. Ф. Палицына освободили от должности. На смену ему в декабре 1908 года пришел генерал В. А. Сухомлинов, командовавший до этого войсками Киевского военного округа.
Затем с целью сосредоточения управленческих
[7]
звеньев в руках военного министра была осуществлена реорганизация генерал-инспекторской части. В декабре 1908 года в соответствии с приказом по ведомству № 587 произошло преобразование высшего управления артиллерией. Прежняя должность генерал-фельдцейхмейстера трансформировалась в высшее почетное артиллерийское звание. Соответственно упразднялась должность товарища генерал-фельдцейхмейстера. Полномочия генерал-фельдцейхмейстера и его товарища (заместителя) передавались генерал-инспектору артиллерии и начальнику Главного артиллерийского управления. Последний получил все административные права по управлению артиллерийским ведомством, а генерал-инспектору великому князю Сергею Михайловичу вверили лишь общее наблюдение за боевой подготовкой и благоустройством артиллерийских частей. Все распоряжения по замечаниям и указаниям генерал-инспектора впредь могли исходить либо от главы военного ведомства, либо от него, но через начальника Главного артиллерийского управления, который стал подчиняться непосредственно министру{23}.
В 1909 году претерпело реорганизацию управление военно-инженерным ведомством, непосредственное руководство которым передавалось начальнику Главного военно-инженерного управления, а генерал-инспектор стал отвечать лишь за боевую подготовку войск.
Подобной реорганизации подверглось в начале 1910 года Главное управление военно-учебных заведений. Ранее руководивший управлением великий князь Константин Константинович ограничивался правами генерал-инспектора, сдав основные полномочия новому ответственному лицу.
В пехоте, являвшейся основной силой русской армии, должность генерал-инспектора и его управление были упразднены вовсе, а существовавшая ранее должность инспектора стрелковой части в войсках — восстановлена.
Принятие перечисленных мер позволило: во-первых, ликвидировать обособленность указанных ведомств в системе высшего военного управления; во-вторых, достигнуть необходимой централизации и единоначалия в управлении всеми родами войск как составными частями единого организма сухопутной армии; в-третьих, выполнить настоятельное требование общественности об ограничении влияния и вмешательства великих князей в дела управления вооруженными силами.
Были также проведены мероприятия, направленные на упорядочение деятельности центрального аппарата военного ведомства. Образованное в министерстве особое совещание под председательством генерал-лейтенанта А. Ф. Забелина, начавшее работу 19 декабря 1909 года, выработало предложения по его реорганизации. 27 июля 1910 года они были рассмотрены Военным советом, а затем легли в основу Положения о реорганизации главных управлений Военного министерства и изменении их штатов, которые были утверждены царем и объявлены приказом по военному ведомству за № 496{24}.
В результате преобразований военный министр объявлялся единственным докладчиком императору по всем вопросам военного ведомства; для обсуждения важнейших вопросов боеготовности армии был образован комитет Генерального штаба в составе: председателя — начальника Генерального штаба и членов — начальника Главного штаба, начальников главных управлений и управлений Генерального штаба; все дела по организации, дислокации, боевой подготовке и мобилизации армии сосредоточивались в Главном управлении Генерального штаба (ГУГШ), в то же время Комитет по образованию войск и Главный крепостной комитет, а также органы, ведающие вышеуказанными вопросами в различных управлениях ведомства, упразднялись; дела по войсковому хозяйству и квартирному довольствию стали решаться Главным интендантским управлением, с этой целью ему передавались соответствующие дела из Главного штаба и главных управлений, кроме того, все сооружения необоронного характера из инженерного ведомства также переходили интендантству; вопросы, связанные с сохранением здоровья личного состава армии, объединялись в ведении Главного военно-санитарного управления, а ветеринарные дела передавались из медицинского в специально учрежденное военно-ветеринарное управление; упразднялось Главное управление казачьих войск с передачей всех войсковых дел казаков в казачий отдел в составе Главного штаба; Главный штаб теперь рассматривал все вопросы, связанные с прохождением службы строевыми чинами армии, и пенсионные дела.
Таким образом был преодолен один из серьезнейших недостатков в деятельности центрального аппарата Военного министерства — ведомственная разобщенность и раздробленность. С сокращением численности кадров расходы на их содержание уменьшились на 48 тыс. рублей{25}. За счет экономии появилась возможность улучшить материальное положение отдельных категорий низко оплачиваемых служащих главных управлений.
После всех преобразований в Военное министерство входили: высшие коллегиальные учреждения (Военный совет, Александровский комитет о раненых и Главный военный суд — органы, действующие постоянно, Высшая аттестационная комиссия и Верховный военно-уголовный суд, функционировавшие периодически); главные управления (Канцелярия министерства, Главный штаб, ГУГШ, артиллерийское, инженерное, интендантское, военно-санитарное управления, а также управление военно-учебных заведений и военно-судебное); генерал-инспекторы (кавалерии, артиллерии, инженерных войск и военно-
[8]
учебных заведений). Во главе этого громадного учреждения стоял министр, единолично отвечавший перед верховной властью за состояние дел вверенного ему ведомства. К Военному министерству принадлежало и особое установление — Управление церквами. Хотя оно и состояло в непосредственном ведении Святейшего Синода, но по вопросам, касающимся военной сферы деятельности, руководствовалось указаниями военного министра.
Преобразования в системе высшего и центрального военного управления России в ходе реформ 1905-1912 гг. условно можно разделить на два периода. Первый (1905-1908 гг.) характеризуется: переносом центра практического руководства армией в Совет государственной обороны, который по замыслу его создателей должен был взять на себя ответственность за безопасность государства и боеспособность вооруженных сил; разделением военного ведомства на несколько независимых и самостоятельных частей, что вызвало в нем развитие дезинтеграционных процессов; потерей единства в системе военного управления, развитием внутренней бюрократии, волокиты и торможением хода реформ.
Второй (1908-1912 гг.) отличался развитием процессов интеграции всех систем и органов военного управления под руководством военного министра. Возврат к централизованному порядку руководства министерством не был механическим. Все вновь созданные органы управления (за исключением СГО) были сохранены, изменялся лишь их правовой статус и четко регламентировались функциональные обязанности, что позволяло военному министру более эффективно управлять подчиненным ведомством, непосредственно руководить реорганизацией армии.
На деятельность системы военного управления существенное влияние оказывал личностный фактор. В первую очередь это относится к лицам, стоявшим во главе военного ведомства. Наибольший интерес здесь представляют А. Ф. Редигер (военный министр с 1905 по март 1909 г.) и В. А. Сухомлинов (с марта 1909 по 1915 г.).
А. Ф. Редигер возглавил Военное министерство в период, когда Россия переживала позор военного поражения на Дальнем Востоке, а вековые устои самодержавия пошатнулись под натиском революционных бурь. Сложившаяся в стране, а соответственно и в армии ситуация потребовала призвать к руководству войсками человека, глубоко знающего военное дело и способного правильно оценить состояние, в котором находились вооруженные силы.
В пользу назначения генерала Редигера говорят многие факты. Так, оценивая поражение России в русско-японской войне, он в докладе императору писал: «Минувшая война красноречиво доказала, что именно высшие начальники не отвечали своему назначению»{26}. Подобная оценка генералитета не обещала в будущем вновь назначенному министру благосклонности со стороны высших военных сановников да и сам Николай II, как показали дальнейшие события, терпел подобные высказывания до поры до времени.
Другой пример. В 1908 году, несмотря на решение Совета государственной обороны о невозможности коренного преобразования армии, утвержденное царем, А. Ф. Редигер вновь поднимает вопрос о реформе и приказывает мобилизационному комитету под руководством начальника Главного штаба генерал-лейтенанта А. З. Мышлаевского разработать новую организационную структуру армии{27}. В последующем именно разработки мобилизационного комитета и были приняты в качестве основы организационного реформирования войск.
В 1909 году обстановка в стране начинает стабилизироваться, и принципиальная позиция военного министра, выступавшего за перестройку военного управления в соответствии с изменившейся структурой государственной власти,уже вызывает неодобрение императора. И вот результат. 11 марта 1909 года А. Ф. Редигер был смещен с занимаемого поста. Официальным поводом к этому послужило его выступление на заседании Государственной думы 23 февраля 1909 года, когда в ответ на резкую критику высшего командного состава армии он позволил себе согласиться с выводом о том, что среди генералов «много бездарностей». Николай II, пригласив к себе министра, заявил: «После того, что произошло в Думе, вы потеряли авторитет в армии и мое доверие»{28}. Действительной же причиной отставки являлось лояльное отношение генерала к Думе. Как позднее писал сам опальный министр, «я был уволен по личному неудовольствию государя, притом за недостаточную защиту его прерогатив, остатков самодержавия»{29}.
Преемником Редигера на посту министра был генерал В. А. Сухомлинов, лишь три месяца назад возглавивший Генеральный штаб. Однако «благодаря мягкой внешней манере и сговорчивости он вошел в большое доверие к государю»{30}. Так объяснял этот выбор генерал Ю. Н. Данилов, являвшийся в тот период генерал-квартирмейстером Генерального штаба, а следовательно, хорошо знавший деловые и моральные качества нового министра.
Будучи неплохо подготовленным в военном отношении и имея достаточный опыт работы в войсках, В. А. Сухомлинов хорошо понимал свою, роль и задачи в административно-хозяйственной области, но не вникал или в угоду монарху не хотел вникать в политические аспекты деятельности военного министра и учитывать их возросшее значение в изменившейся структуре государственной власти. Работу во вверенном ему министерстве он строил по принципу подчинения высочайшей власти и черпал силу исключительно в доверии царя. Это подтверждают такие факты: 22 апреля 1909
[9]
года Николай II в беседе с В. А. Сухомлиновым, касаясь отношения к Государственной думе, заметил: «Я создал Думу не для того, чтобы она мне указывала, а для того, чтобы советовала». Этого оказалось достаточно, чтобы Сухомлинов затем прямо заявил: «В Государственной думе я выступать не буду, государь этого не желает»{31}.
Более того, уже приняв министерство и узнав о сотрудничестве некоторых офицеров и генералов с думской комиссией по государственной обороне, он доложил об этом царю и с его ведома «всех их выпроводил из столицы»{32}.
Позиция, занятая новым министром по отношению к Думе, не способствовала ускорению реорганизации армии и повышению авторитета военного ведомства в государственных органах, а наметившийся процесс централизации в системе военного управления принял более жесткий характер, чем того требовала изменившаяся политическая структура государственной власти. В результате возник и стал развиваться конфликт между руководством Военного министерства и Государственной думой (в первую очередь ее комиссией по обороне, которую возглавлял А. И. Гучков).
«Гучков ополчился против меня еще в 1910 г., — писал Сухомлинов, — после того, как убедился в несходстве наших с ним взглядов на назначение военной силы в стране». В то же время военный министр признавал, «что к нуждам обороны Государственная дума в общем относилась более отзывчиво, чем сам Коковцов…» (председатель Совета министров после смерти П. А. Столыпина){33}. Следовательно, причина конфликта заключалась не в отношении Думы к нуждам и проблемам армии, а в ее несогласии с позицией, которую занимал В. А. Сухомлинов по вопросу координации усилий всех структур государственной власти в военном строительстве.
Такой подход не находил полного понимания и в самой армии. Генерал А. И. Деникин, отмечая беспощадную централизацию, которая насаждалась Николаем II и безоговорочно поддерживалась военным министром В. А. Сухомлиновым в строительстве вооруженных сил, оценивал ее как огромную историческую ошибку. Она совершенно не соответствовала духу времени, ограничивала возможности политически зрелого общества влиять на процессы, происходящие в армии, контролировать их, а органы представительной власти — принимать участие в решении вопросов обороны, что, естественно, вызвало напряженность вокруг армейских проблем.
Примечания:
{1} Бобриков Николай Иванович (1839-1904) — дворянин, государственный деятель, генерал от инфантерии (1897), генерал-адъютант (1898), член Государственного совета (1900). Окончил Академию Генерального штаба (1865). Службу начал в 1858 г. подпоручиком лейб-гвардии 1-го стрелкового батальона. С 1865 г. — на штабных должностях, с 1876 г. — при великом князе Николае Николаевиче (старшем), с 1877 г. — помощник начальника, а в 1884-1898 гг. — начальник штаба войск гвардии и Петербургского военного округа. С 17 августа 1898 г. — финляндский генерал-губернатор и командующий войсками Финляндского военного округа. Убит сыном бывшего финляндского сенатора Е. Шауманом.
{2} ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 20. Л. 40-41.
{3} Там же. Ф. 601. Оп. 4. Д. 513. Л. 5.
{4} РГВИА. Ф. 830. Оп. 1. Д. 10. Л. 2.
{5} Там же. Д. 3. Л. 32-36.
{6} Сахаров Виктор Викторович (1848-1905) — генерал-лейтенант, генерал-адъютант. Окончил Александровское военное училище и Академию Генерального штаба. В 1898 г. назначен начальником Главного штаба. С марта 1904 г. — военный министр и председатель Военного совета. В конце 1905 г. бывший военный министр В. В. Сахаров был командирован «для водворения общественного порядка и спокойствия» в Саратовскую и Пензенскую губернии (здесь проходили крестьянские выступления). Убит в ноябре 1905 г.
{7} ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 49. Л. 13.
{8} Кавтарадзе А. Г. Из истории русского Генерального штаба // Военно-исторический журнал. 1972. № 7. С. 87.
{9} См.: Свод военных постановлений 1869 г.; В 23 кн. 3-е изд. СПб., 1907. Кн. 1. Ч. 1. Ст. 572. 577. С. 126.
{10} Гучков А. И. К вопросу о государственной обороне. Речи в Государственной думе третьего созыва 1908-1912 гг. Пг., 1915. С. 29.
{11} РГВИА. Ф. 830. Оп. 1. Д. 59. Л. 3.
{12} См.: Свод военных постановлений 1869 г. Кн. 1. Ч. 1. Ст. 5. С. 10.
{13} РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 197. Л. 2-190.
{14} Гучков А. И. Указ. соч. С. 30.
{15} РГВИА. Ф. 400. Оп. 3. Д. 4557. Л. 11.
{16} См.: Поливанов А. А. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника 1907-1916 г. М.: Высший военный редакционный совет. 1924. Т. 1. С. 39.
{17} См.: Всеподданнейший отчет военного министра за 1906 г. Отчет Главного штаба. СПб., 1908. Л. 8.
{18} Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. М., 1948. С. 438.
{19} См.: Всеподданнейший отчет военного министра за 1906 г. СПб., 1908. Л. 158.
{20} РГВИА. Ф. 830. Оп. 1. Д. 131. Л. 3.
{21} Редигер А. Ф. История моей жизни // Военно-исторический журнал. 1990. № 6. С. 86.
{22} Там же. С. 86.
{23} РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 169. Л. 12.
{24} Там же. Ф. 499. Оп. 1. Д. 2087. Л. 317.
{25} Там же.
{26} Там же. Ф. 1. Оп. 2. Д. 165. Л. 3.
{27} Там же. Д. 102. Л. 8.
{28} Поливанов А. А. Указ. соч. Т. 1. С. 63.
{29} Редигер А. Ф. Указ. соч. С. 85.
{30} Данилов Ю. Н. На пути к крушению. М.: Воениздат, 1992. С. 13.
{31} Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного правительства. М.; Л.: Госиздат, 1927. Т. VII. С. 56.
{32} Сухомлинов В. А. Воспоминания Сухомлинова. М.; Л.: Госиздат, 1926. С. 190.
{33} Там же. С. 181-182.
[10]
Данная статья цитируется и/или упоминается в следующих публикациях, размещенных на сайте:
Анфертьев И. А. История Первой мировой войны на страницах «Военно-исторического журнала» (1994-2004) // Последняя война Российской империи: Россия, мир накануне, в ходе и после Первой мировой войны по документам российских и зарубежных архивов. Материалы Международной научной конференции. Москва, 7-8 сентября 2004 года / [отв. ред. В. П. Козлов]. — М.: Наука, 2006. С. 74-81.