Крылов П. В. «Битва на подмостках»: «Мистерия об осаде Орлеана» и образ войны в средневековом театре

Мир и война: культурные контексты социальной агрессии. Выборгские чтения (1), 1-3 сентября 2003 г. / ИВИ РАН, РОИИ; Ред. Ермаченко И. О., Репина Л. П. — М., 2005. С. 212-215.

Одним из основных занятий человечества во все времена была война. «Целым миром» назвал средневековую войну выдающийся французский историк-медиевист Филипп Контамин, миром, «в котором сочетались как каноническое право, так и заступнические надписи на мечах, как техника конного боя, так и искусство лечить раны, как использование отравленных стрел, так и питание, рекомендуемое бойцам»{1}. Впрочем, этот мир не был замкнут в самом себе. Напротив, он активно воздействовал на те стороны жизни, которые принято считать сугубо мирными. Область искусства испытала это воздействие в полной мере. Война с ее яркими игровым и зрелищным аспектами вызывала особенный интерес как создателей художественных образов, так и их потребителей. В сфере массовой культуры художественные образы войны приобрели исключительную популярность. Свидетельством тому служит сегодняшний успех жанра боевика. Наше внимание к изображению войны в средневековом театре обуславливается в первую очередь тем, что именно этот вид искусства охватывал в ту эпоху максимальное число людей, бывших в числе как исполнителей, так и зрителей, а также тем, что именно в нем было возможно наиболее непосредственное отражение реальности, в том числе военной.

Английский ученый Г. Викхэм выделил в явлении средневекового театра три стороны: религиозную, развлекательную и коммерческую. Религиозный аспект ассоциируется им с жанром мистерии, развлечению служили фаблио и фарсы, они же были источником доходов для актерских трупп{2}. В особый разряд выделяются боевые зрелища, турниры и pas d’armes разного рода{3}. Порой их сценарий был очень жестким, победители и побежденные определялись заранее, но, несмотря на это, их можно отнести скорее к спортивным состязаниям, чем к собственно театру.

«Мистерия об осаде Орлеана»{4} наряду с «Действом об осаде Трои» является одним из редких произведений средневекового театра, сюжет которого целиком и полностью посвящен войне. Впрочем, по сравнению с «Действом» или с некоторыми мираклями из цикла «Чудеса Девы-Марии в лицах», действия которых разворачивались в давние времена или в отдаленных странах, «Мистерия» оказалась поистине уникальна. Хотя точная датировка произведения проблема-

[212]

тична, первое упоминание о некоей «мистерии», исполненной в память о победах французов над англичанами под Орлеаном относится к 1435 г., когда из городского бюджета были возмещены расходы Гийома ле Шаррона и Мишле Фийеля, построивших подмостки для демонстрации оного действа во время городской процессии{5}. Но даже если признать, что в своем окончательном виде текст сформировался уже после 14 июля 1439 г. (когда Жан, Орлеанский бастард, получил титул графа Дюнуа, а именно так он именуется в первой трети произведения) и был представлен не ранее 8 мая 1440 г., все равно следует отдать должное оперативности, с какой недавние события получили свое театральное воплощение. Действие «Мистерии» разворачивалось в естественных декорациях и на глазах у очевидцев и участников реальных событий, однако она вполне соответствовала законам жанра, для которого были свойственны частые вторжения сверхъестественных сил в земное действие и продолжительные диалоги действующих лиц.

Объем «Мистерии» — 20 538 стихов, распределенных между, по меньшей мере, 130 персонажами (количество некоторых из них, таких как вестники, буржуа, герольды, воины и т. п., не представляется точному определению). Впрочем, едва ли было возможно, чтобы один и тот же человек мог одновременно играть пусть даже эпизодические роли персонажей, принадлежавших к противоположным лагерям. В религиозных мистериях ад и рай, Рим и Иерусалим, море и пустыня распределялись по разным помостам, а актеры разбивались соответственно на команды ангелов, чертей, крестоносцев, придворных христианского и языческого властелинов и т. п.{6} В «Мистерии об осаде Орлеана», где привычная для религиозных мистерий оппозиция «рай» — «ад» была заменена оппозицией «французы» — «англичане», можно насчитать, как минимум, три «команды»: французскую, насчитывавшую 58 поименованных и 4 безымянных персонажа (например, брат Жанны д’Арк или дворецкий капитана Ла Ира), английскую (24 поименованных и 2 безымянных персонажа, соответственно), команду сил небесных (5 персонажей: Господь Бог, Дева-Мария, святые Эверт и Эньян, архангел Михаил). Впрочем, небо здесь открыто стоит на стороне французов, притом что ад никоим образом не изображен. Кроме того, еще четверых персонажей сложно однозначно записать в тот или иной лагерь: это Жанна, напрямую общающаяся с небесным посланцем Михаилом, герцоги Карл Орлеанский и Филипп Бургундский, первый из которых был в момент осады в английском плену, а

[213]

в пьесе участвовал в диалогах с англичанами, второй же был показан скорее не союзником англичан, как было на деле, но миротворцем. Очевидно, здесь сказались последствия Аррасского мира (21 сентября 1435 г.), отметившего собой поворот внешней политики Бургундии в сторону союза с Карлом VII. Последний из четырех персонажей, чья принадлежность к одной из актерских «компаний» выглядит неопределенной, — астролог мэтр Жан, предсказавший беду английскому командующему графу Солсбери. Кроме того, один и тот же лагерь мог быть разбит на два и более помостов, как в религиозной мистерии — Иерусалим небесный и Иерусалим земной. Этому образцу могли последовать постановщики «Мистерии об осаде Орлеана», предоставив отдельные помосты для двора Карла VII и французского воинства в осажденном городе. Таким образом, постановка выглядела очень масштабной как по числу занятых исполнителей (с учетом вышесказанного, не менее двух сотен), по количеству декораций, так и по продолжительности. Все действо должно было растянуться не менее чем на три дня. Для сравнения, в довольно объемном по тогдашним меркам «Миракле о дочери короля» середины XIV в. 3324 стиха и 36 персонажей{7}.

На страницах «Мистерии» обнаруживается 28 эпизодов, связанных с войной. Среди них 19 представляют собой собственно сражения и бои, а еще 9 — зарисовки явлений, сопутствующих войне: грабежа, выноса мертвых тел с поля боя{8}, уничтожения осажденными городских предместий и т. п. «В данный момент те, что из города, разрушат предместья и церкви св. Эньяна, св. Эверта, кордельеров, якобинцев, а также все сожгут изнутри. После того, как это сделано, говорит Тальбот»{9}. Очень живописно выглядит разграбление Жаржо после его захвата французами: «Итак, он его уводит (Гийом Реньо, пленивший английского коменданта графа Сеффолька), и город Жаржо будет разграблен: серебряная и оловянная посуда, постели, домашняя утварь, полотна, покрывала и прочие домашние принадлежности — то, что должно происходить, и то, что по обыкновению делается, после успешного штурма, а также были взяты пленные. И каждый держал своего пленного при себе, связанного веревками, и жестоким образом гнал перед собой. И после этого следует пауза. — И слово берет Дева (Жанна)»{10}.

Описание действий временами очень подробное: «Затем они все (французы — П. К.) отправятся в порядке, установленном Девой, все господа и их люди. Они подойдут в Божанси, где не встретят большого сопротивления, и войдут в него. Затем в замке примутся кричать: “К оружию? На стены!” И в боевом строю выйдут на французов. Затем сидящие в засаде объявятся и ударят на францу-

[214]

зов с одной и другой стороны. И будет много мертвых из одного и другого лагеря, и будет большая свалка, и в конце все англичане отступят в замок. Они отступят, и затем трубы сыграют отступление. И вот говорит коннетабль Ришмон»{11}. В других случаях указания намного более скупые: «В это время Ла Ир идет против англичан, и каждый следует за ним. Те, что находятся в городе, трубят тревогу и выходят в полном вооружении. И следует великая битва, и многие были ранены и убиты с обеих сторон. И проходят в город, несмотря на противодействие англичан. И после говорит Дюнуа»{12}.

Более или менее четкие руководства к постановке батальных сцен можно обнаружить, пожалуй, только в трех эпизодах. Описание выстрела из тяжелого орудия, прозванного «Пастушкой», можно даже считать образцовым: «Следует пауза, после чего надо совершить выстрел из большой бомбарды «Пастушки”, и от выстрела должна рухнуть стена Турели и добрая четверть ее башни. И должны будут упасть шестеро англичан, вверх ногами, убитых выстрелом “Пастушки” с укрепления Бель-Круа. И французы устроят большой шум труб и рожков. После говорит Джон Фальстаф»{13}. Легко себе представить, что трюк такого рода мог быть продемонстрирован перед зрителями. Кроме этого описаны еще два поединка. Первый простые французские бойцы Какэ и Вердиль ведут против двоих англичан на копьях, алебардах и мечах. Ход поединка, разумеется, дан в самом схематичном виде, как последовательность смены бойцами оружия{14}. Напротив, поединок Гийома Реньо и графа Сеффолька представляет собой обмен краткими и отрывистыми репликами, которые исполнители, судя по всему, выкрикивали во время сцены боя: «Сеффольк, сдавайся! — Кому? — Мне. — Ты кто? — Гийом Реньо. — Ты дворянин? — Да. — Я верю». И далее диалог повторяется с легкой вариацией: «Сеффольк, сдавайся? — Кому? — Мне. — Ты рыцарь? — Нет, а что? — Я посвящу тебя, так надо. — Сеффольк, сдавайся! — Кому? — Мне. — Ты кто? — Гийом Реньо»{15}.

Четкого представления о том, как могла выглядеть вся постановка, каким был баланс между долгими речами актеров и батальными эпизодами, сколько времени занимала «Мистерия», на данный момент невозможно составить. Совершенно особый вопрос — мотивация современников, пожелавших облечь в декорации религиозной мистерии те события, которые они пережили в своем личном опыте, а также то влияние, которое сам факт постановки «Мистерии об осаде Орлеане» оказал на историческую память о самой осаде как таковой и ее обстоятельствах. Это нам представляется перспективным направлением дальнейших исследований.

[215]

Примечания:

{1} Контамин Ф. Война в средние века. СПб., 2001. С. 7.

{2} Wickham G. The medieval theatre. Зе ed. Cambridge, 1987. P. 1.

{3} Ibid. P. 101.

{4} Mystère du siege d’Orleans / Introduction, edition bilingue, notes et index de G. Gros. Paris, 2002.

{5} Ibid. Р. 12.

{6} Cohen G. Le theatre en France au Moyen Age. T. 1: Theatre religieux. Paris, 1928. P. 73. См. также: Реутин M. Ю. Народная культура Германии: Позднее средневековье и возрождение. М., 1996. С. 128. Одним из лучших иконографических свидетельств о том, как могла выглядеть постановка мистерии, считается миниатюра Жана Фуке «Мученичество Св. Аполлонии» из «Часослова Этьена Шевалье». См.: Золотова Е. Ю. Жан Фуке. М., 1984. С. 47, а также Приложение 38. Пространство мистерии представляет собой огороженный овал, с трех сторон окруженный шестью помостами, половина которых занята зрителями, половина — действующими лицами, музыкантами и хором. Основное действие разворачивается внутри овала, где находятся главные герои — святая Аполлония и ее мучители, языческий правитель, дирижер с жезлом и шут.

{7} О гигантизме позднесредневековых театральных постановок см.: Le theatre en France. 1. Du Moyen Age a 1789. Paris, s. a. P. 70—71. В конце XV столетия «Мистерия о деяниях апостолов» Симона Гребана достигла 62000 стихов. Ее постановки растягивались на 25-40 дней.

{8} Mystère du siege d’Orleans… P. 420. «И тут со стороны Орлеана раздается выстрел из пушки, которым сносит голову Ланселоту де Лилю, и начинается большой шум. И его тело проносят мимо Тальбота и (английских) сеньоров. И говорит Тальбот…».

{9} Ibid. Р. 324.

{10} Ibid. Р. 896.

{11} Ibid. Р. 966.

{12} Ibid. Р. 318. Ср.: «После этого возобновился приступ в виде великой и долгой битвы; и было много убито и ранено французов; и затем говорит Сентраль» (Ibid. Р. 196).

{13} Ibid. Р. 354.

{14} Ibid. Р. 506-508.

{15} Ibid. Р. 888-890.