Куренков Г. А. Красная Армия и проблемы защиты военной тайны. 1918-1922 гг.

100 лет Красной Армии. Сб. ст. — М.: АИРО-XXI, 2018. С. 129-137.

Статья посвящена начальному периоду становления Красной Армии, когда только формировались ее подразделения и структуры, и вставали проблемы которые необходимо было решать. Часть проблем осталась от старой армии, а часть была присуща всем армиям независимо от государственного устройства, к которым относится и защита военной тайны.

Опираясь на теоретическую базу, разработанную В. И. Лениным и другими марксистами еще в дореволюционный период по слому старой государственной машины (но большевики признавали государство), по некоторым направлениям деятельности нового механизма власти было бессмысленно и невозможно практически, начинать работу сразу «с нуля», а было логично использовать уже имеющийся государственный опыт. Если прежние государственные институты можно было ликвидировать, то опыт необходимо было использовать, приспосабливать к новым условиям и направить для решения новых задач и, по крайней мере, в начальный период, изменив при этом политическую и идеологическую направленность. В тоже время существуют и такие виды государственной деятельности и функции, носящие универсальный характер, осуществление которых необходимо при любых социально-политических системах. К ним и относится защита государственной и военной тайны как таковой и защита информации в целом. В царской России, естественно был накоплен определенный опыт в этом направлении, но считать его безупречным и достаточным было бы не совсем правильно. В этом были свои причины, было много проблем, была и, скажем, недооценка и недопонимание важности этой работы. Существовавшее тогда положение дел в старой армии ни в коей мере не обеспечивало необходимого уровня сохранности военной тайны. К

[129]

примеру: к началу Первой мировой войны в России действовали криптографические службы в военном ведомстве, в МИД и МВД. В военном ведомстве России с начала войны были организованы дешифровальные отделения штабов, армия и флотов. Однако неудовлетворительная деятельность криптографической службы по своевременной рассылке шифрключей в подразделения, а также его контролю за правилами пользования шифрами и связью на местах, зачастую приводили к печальным последствиям. Наиболее яркий эпизод, иллюстрирующий эту ситуацию, произошел уже в самом начале войны, в августе 1914 года, когда неразбериха с шифрами привела к разгрому в Восточной Пруссии 2-ой русской армии под командованием генерала Самсонова, а 13 ноября 1914 года австрийцами была перехвачена радиограмма с диспозицией для начинающегося 14 ноября наступления русских войск в глубь Германии. Эти ценнейшие, как по содержанию, так и по своевременности получения, сведения о могучем «кулаке» русских армий{1}, были получены противником. Хотя, естественно, в России была как разведка, так и контрразведка. Конечно были и успехи в борьбе с радиоразведкой противника, обеспечивавшие военные операции на фронтах, случались и у нас, такие как «Брусиловский прорыв», к примеру, с целью сохранения в тайне подготовку к которому все телеграммы шифровались, а радиопереговоры запрещались и «Эрзурумская» операция, которая также держалась в секрете, что даже Ставка получила сообщения о ней лишь незадолго до ее начала. Все связанное с проведением операции приказы передавались в зашифрованном виде, а Юденич (в то время командующий армией на Кавказе. — К.Г.А.) даже съездил в Тифлис, чтобы лично, а не посредством электросвязи, получить согласие на масштабные сражения у Главнокомандующего войсками на Кавказе Великого князя Николая Николаевича. Но, в принципе, можно сказать, что как раз системности-то и не было. Изучение опыта войн, анализ просчетов и недостатков в различных ведомствах России, прежде всего в военном, осуществлялись долго и не всегда последовательно. «Приходится констатировать, что в период Первой мировой войны радиотелеграфное дело в российской сухопутной армии было поставлено совершенно неудовлетворительно как в смысле излишней болтливости радиостанций, так и в незамысловатости применяемых шифров»… Всего с 19 сентября 1914 года по начало 1915 года австрийцами были вскрыты 16 наших шифров{2}. Хотя наиболее здравомыслящие военачальники и государственные деятели понимали необ-

[130]

ходимость изменения ситуации, введения строгого режима секретности и создания специальных органов, контролирующих его соблюдение. Также хочется отметить, что с засекреченной связью даже высших органов власти была проблема. Несмотря на то, что, к примеру, на телеграфе была оборудована отдельная комната для ведения секретных переговоров по аппаратам Юза и Бодо. Переговоры велись со штабами фронтов: Северного (Псков), Западного (Минск), Юго-Западного (Бердичев), а также по аппарату Бодо с почтово-телеграфной конторой Севастополя, где размещался штаб Черноморского флота. Для прямых переговоров командующего телеграфный аппарат Бодо был установлен на борту корабля «Георгий Победоносец». Однако единого органа, обслуживающего связью высшие эшелоны государственного управления, а главное ответственного за ее безопасность, в царской России не было{3}. А император Николай II считал самым надежным видом связи не технические средства, а службу шифрованной документальной информации в бумажном виде, когда доставку секретных пакетов с корреспонденцией осуществлялся курьерами Фельдъегерского корпуса.

В большевистской теории создание армии, которая будет заменена «всеобщим вооружением народа» и милицией, так и работа по защите информации, изначально не рассматривались, но жизнь заставила вплотную заняться этим вопросом. Сразу после Октября 1917 г. советская власть столкнулась с объективной необходимостью как создания армии, так и сохранения военной тайны. Политическую доктрину большевиков в то время начала определять борьба за выживание (наличие прямого вооруженного давления как внутреннего, так и внешнего врага), а затем и положение «страны-изгоя» и, в конце концов, что «мир теперь разделен на два лагеря, лагерь капитализма и лагерь социализма», «окруженный капитализмом». Именно это окружение оправдывало проводимую внешнюю и внутреннюю политику. Данное обстоятельство диктовало необходимость не только создания армии, но и определенных государственных структур и принятия мер по обеспечению защиты военной тайны. Когда в повестку дня встал вопрос об организации системы защиты государственной и военной тайны, большевики взяли «на вооружение» традиции и принципы своей прежней конспиративной деятельности и определенный опыт работы старого государственного аппарата по защите тайн.

Организация защиты информации всегда была сложной и дорогостоящей задачей, как в организационном, так и техническом плане. Многие вопросы по защите военной тайны и секретности в начальный период решались не на партийном, а на государственном уровне, в основ-

[131]

ном по линии СНК, ВЧК и Реввоенсовета. Важным событием в создании системы защиты государственной и военной тайны стала организация чрезвычайных органов исполнительной власти, по направлению деятельности которых возлагалась защита информации. Таким органом, прежде всего, стала ВЧК, на которую возлагалась защита и государственной, и военной тайны в армии, 21 февраля 1919 года, постановлением ВЦИК «Об Особых Отделах при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии» борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и флоте возлагалась на вновь созданный Особый отдел ВЧК. Вышло и положение об Особых отделах ВЧК. 3 мая 1919 года Дзержинский внес на рассмотрение Оргбюро ЦК РКП (б) предложение о том, чтобы представитель Особого отдела ВЧК ежемесячно давал отчет о борьбе с контрреволюцией и шпионажем в Красной Армии непосредственно в Оргбюро ЦК. Это предложение было принято. А было над чем задуматься, факты говорили об утечке секретной информации, составлявшем военную тайну. Так, к примеру, «…В июле-августе Особый отдел ВЧК ликвидировал Петроградское отделение «Национального центра», которое возглавлял кадет В. И. Штейнингер. У заговорщиков было изъято много документов, содержащих сведения о 7 армии (Красной Армии. — К.Г.А.), переписка со штабом Юденича, отчет о деятельности Петроградской и Московской шпионской организаций»{4}. Работа в начальный период существования Красной Армии, по защите военной тайны, конечно, велась. Использовались прежние кадры, наработки и методы, осуществлялись оперативные мероприятия по защите военной тайны, но принимаемые меры были недостаточными. О разглашении информации военного и дипломатического характера с фронтов, постоянно сообщало в ЦК военное командование Красной армии. Так, к примеру, Главнокомандующий Южной группой войск Красной армии М. В. Фрунзе докладывал В. И. Ленину, Л. Д. Троцкому и Г. В. Чичерину 19 декабря 1921 года о вскрытии информации англичанами. Способствовал и разглашению военной тайны, и осложнял и вопрос ее защиты в армии такие факторы как работа разведки противника и так называемый «человеческий фактор», одним из которых являлось наличие как в гражданской, так и в военной среде гражданских и военных специалистов бывшего режима — «спецов», без которых, на тот момент, невозможно было обойтись. Некоторые из них специально проникали в высшие органы власти и в армию для получения государственной и военной информации. К примеру, в это время по заданию Добровольческой армии М. В. Алексеева — А. И. Деникина в Москве действовал секретный агент А. А. Борман. Так он, пользуясь старыми связями среди «спецов», устроился на работу в цен-

[132]

тральный аппарат Наркомторгпрома. По долгу службы ему приходилось принимать участие даже в проводимых В. И. Лениным заседаниях Совнаркома в Кремле, а в армии организацию белого подполья А. Л. Носовича. Деятельность бывшего генерала А. Л. Носовича как высокообразованного и высокопоставленного белого разведчика в Красной армии в мае — октябре 1918 г. стала возможной вследствие неразберихи начального периода создания советских вооруженных сил, отсутствия в армии лояльных большевикам квалифицированных командных кадров. Поступив по заданию подпольных организаций и французских представителей в Красную армию и сразу заняв в ней высокий пост, Носович сумел внедрить в вверенный ему штаб Северо-Западного военного округа целую группу сотрудников связанных с белым подпольем{5}. И таких примеров множество.

До 1921 года в Красной Армии, как не странно, особо не предпринимались попытки упорядочить обработку и хранение документов, содержащих военную тайну. Только в изданном Управлением военноучебных заведений Западного фронта в 1921 году учебном пособии «Военная тайна» рассматривались не только простейшие методы организации секретного делопроизводства, но и перечень сведений, которые могли являться военной тайной. Автор учебного пособия, бывший офицер военной разведки царской армии Н. Е. Какурин (это уже противоположный пример служения. — К.Г.А.) пытался, таким образом, решить проблему с защитой военной тайны в действующей Красной армии. Только в 1921-1922 годах, в общих чертах, но, исходя из специфики ведомств, были разработаны регламентирующие документы по работе с секретными документами во всех ведомствах. Аналогичный документ был издан и в Красной Армии, приказ РВСР № 2011 определял порядок обращения с совершенно секретной корреспонденцией.

Особо важным событием в организации централизованной системы защиты информации, в том числе военной, следует считать создание 28 января 1921 года при ВЧК Специального отдела (СПЕКО) для координации и контроля ведомственных шифровальных служб и централизованной организации секретного делопроизводства в государственных учреждениях. Отдел возглавил бывший председатель Петроградской ЧК Г. И. Бокий, с июля 1921 года вошедший коллегию ВЧК. 5 мая 1921 года правительство приняло постановление Малого Совнаркома РСФСР об обязательном исполнении государственными учреждениями распоряжений и циркуляров Спецотдела по вопросам шифровального

[133]

дела. В 1920-е годы в отдел входили также отделения радиоперехвата, изготовления необходимых для проведения секретных операций документов, химическая лаборатория и др.{6} Также это была и специальная криптографическая служба. Как видно отдел занимался всем комплексом работ, связанных с защитой государственной и военной тайн. С 6 февраля 1922 года 8 Спецотдел при ВЧК стал называться Спецотделом при ГПУ — ОГПУ — ГУ ГБ НКВД СССР. Первое отделение этого спецотдела занималось наблюдением за всеми государственными учреждениями, партийными и общественными организациями по сохранению государственной и военной тайны и именно Спецотдел являлся головной организацией, координирующий все мероприятия по защите тайн. В первые годы своего существования советское государство располагало лишь тем арсеналом технических средств и профессиональных кадров, которые остались от царских времен. В условиях Гражданской войны уделить должное внимание созданию шифровальных и дешифровальных служб, хотя и было необходимой, но очень трудновыполнимой задачей. Особая проблема заключалась в том, что после революции несколько опытных криптографов эмигрировали в Англию, где они были привлечены к работе над вскрытием советских шифров. Но все же принимались и свои меры по защите информации техническими средствами. Первым шагом в этом направлении был отказ от большинства «старорежимных», дореволюционных и создание новых шифров, в том числе и в армии. Отказались от них или в силу простоты и их читаемости, а в некоторых случаях, наоборот, в виду громоздкости и сложности в использовании. По началу, вместо них для ведения секретной военной переписки стали создаваться и вводится новые шифры. Но как оказалось впоследствии, эти шифры были слабой стойкости и вскрывались. Тревожные сообщения шли с фронтов. Первым кто в полной мере осознал масштаб рассекречивания советских шифросистем, был Михаил Васильевич Фрунзе, главнокомандущий Южной группой войск Красной армии. 19 декабря 1921 г. М. В. Фрунзе доложил в Москву: «Из представленного мне сегодня бывшим начальником врангелевской радиостанции Ямченко доклада устанавливается, что решительно все наши шифры вследствие их несложности вскрываются нашими врагами. Вся наша радиосвязь является великолепнейшим средством ориентирования противника. Благодаря тесной связи с шифровальным отделением Морфлота Врангеля Ямченко имел возможность лично читать целый ряд наших шифровок самого секретного военно-оперативного и дипломатического характера; в частности, секретнейшая переписка

[134]

Наркоминдела с его представительством в Европе и в Ташкенте слово в слово известна англичанам, специально организовавшим для подслушивания наших радио целую сеть станций особого назначения. К шифрам, не поддававшимся вскрытию, немедленно присылались ключи из Лондона, где во главе шифровального отдела поставлен англичанами русскоподданный Феттерлейн, ведавший прежде этим делом в России. Общий вывод такой, что все наши враги, в частности Англия, были постоянно в курсе всей нашей военно-оперативной и дипломатической работы»{7}. Действительно, в начальный период Гражданской войны, организовать работу по всему комплексу защиты информации техническими средствами было просто непосильной задачей. Особо остро вставал вопрос с техникой и кадрами. Квалифицированных кадров было в данном деле не так уж и много, их надо было и подбирать и обучать.

Для противодействия распространению секретных сведений составляющих государственную и военную тайну в печати и других средствах массовой информации, в том числе и армейской, в декабре 1917 года при Наркомате Юстиции создается «Ревтрибунал печати». 21 февраля 1918 г. на заседании СНК рассматривался вопрос о мерах борьбы с опубликованием в печати сведений, не подлежащих оглашению. Понятие «военная тайна» использовалось в нормативных документах, однако объем этого понятия не был определен. По сути «а) разглашение военных тайн, планов и сведений; б) передача военных тайн, планов и сведений» были определены только в постановлении Кассационного отдела ВЦИК «О подсудности революционных трибуналов» 6 октября 1918 г. как шпионаж. 23 декабря 1918 года при Реввоенсовете республики была организована военная цензура, которая занималась не только военной, но и политической гражданской цензурой. Были разработаны положение о военной цензуре и соответственный перечень сведений, не подлежащих распространению. Опубликован был только текст «Положения о военной цензуре», но не перечень. Далее, уже 10 августа 1920 г. приказом РВСР № 1526/269 было вновь доработано и утверждено «Положении о военной цензуре РСФСР». Как видно, в этот период контроль за соблюдением военных тайн в средствах информации возлагался на органы военной цензуры РВСР.

Таким образом, цензурные функции РВСР выполнял с ноября 1918 до августа 1921 г., так как в это время в его составе находился Отдел (с 1921 г. — Управление военной цензуры ВЧК). Одним из направлений работы по защите государственной и военной тайны была разработка регламентирующих документов в этой области. За время пребывания

[135]

военной цензуры в военном ведомстве последовательно выходили и сменились в некоторых отношениях сходные с «Перечнем…» периода Временного правительства (взяты за основу — К.Г.А.) «Перечень сведений, подлежащих предварительному просмотру Военной цензурой» от 21 июня 1918 г. из 27 пунктов{8}. Затем был подготовлен «Перечень деяний и сведений, наносящих вред Российской Федеративной Советской Республике, а также не подлежащих распространению путем почтовотелеграфных международных и иных сношений» из 36 пунктов. 23 декабря 1918 г. вышел «Перечень сведений, не подлежащих оглашению в повременной печати» из 32 пунктов{9}. Далее 21 июля 1919 г. (приказом РВСР № 1018/186) вышел «Перечень сведений, составляющих военную тайну и не подлежащих распространению» из 23 пунктов. Новые Перечни, составленные в период Гражданской войны были аналогичны периоду Временного правительства и пересоставлялись каждый раз в связи с изданием нового положения о военной цензуре, но не опубликовывались, хотя и размножались типографским способом для служебного пользования в составе сборников приказов РВСР и т. п. Эти перечни основывались и, в определенной части на дореволюционных перечнях, и дорабатывались и являлись инструктивными документами уже для советской военной цензуры периода Гражданской войны{10}. Военные перечни носили ведомственный характер и были секретными документами. Ни о какой гласности в тот период не было и речи.

Военное ведомство, отягощенное решением чисто военных задач, военными действиями Гражданской войны и военным строительством не смотря на принимаемые меры, когда происходили случаи разглашения военной тайны, не могло сосредоточиться на цензурных функциях. Для этого необходим был более специализированный государственный орган. В этих условиях было неудивительно, что военная цензура печати 1 августа 1921 года была передана из РВСР в ВЧК. В связи с ведомственным переподчинением, а также в связи с введением НЭПа был пересмотрен и перечень сведений, не подлежащих оглашению. 13 октября 1921 года Декретом СНК РСФСР был утвержден «Перечень сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению». Сведения делились на две группы: военного и экономического характера. Это уже был межведомственный документ, проект его обсуждался и был подписан представителями всех наркоматов, Президиума ВСНХ, редакциями газет «Правда» и «Известия». Такую характеристику дает пе-

[136]

речням известный их исследователь П. В. Батулин: «Таким образом, военные перечни по-прежнему носили ведомственный характер по традиции ведомственной принадлежности военной цензуры (но не традиции разработки при сломе старого государственного аппарата она была утрачена: привлечение к ней других ведомств теперь не предусматривалось)… Новой чертой была их секретность — военная цензура стала развиваться в советское время не как мера по определению границы гласности и секретности, а как деятельность спецслужб… Как видно из обзора изменений, в новых условиях они вносились и изымались без всяких оглядок на нужды гласности, исключительно из текущих нужд органов военной цензуры»{11}. Данная постановка вопроса, конечно, правомочна, но с этим утверждением, на наш взгляд, нельзя полностью согласиться. Возникает вполне определенный вопрос, а нужна ли в этом случае гласность, кому и зачем и какие вообще имеются критерии определения границы гласности и секретности? Эти документы в тот исторический период однозначно считались секретным. Насколько нам известно, данный вопрос тогда не обсуждался вообще, да и в настоящее время он по-прежнему не разработан.

Таким образом, можно отметить, что с начала организации Красной Армии в деле защиты военной тайны часть направлений работы были взяты и традиционно продолжилась с дореволюционного времени, в частности: оперативные и организационные мероприятия, защита информации техническими средствами, создание регламентирующих документов, проведение военной цензуры, но и, в определённых смыслах, берет свое начало и новое строительство в области защиты информации в Красной Армии, где главным средством достижения цели в деятельности государства в сохранении военной тайны, являются: централизация, стабильность и последовательность работы. Как показывает теория и практика защиты информации, абсолютную и непреодолимую защиту создать невозможно, но как говорится, к этому надо стремиться.

[137]

Примечания:

{1} Куранов А. И. Деятельность криптографических служб ведущих мировых держав в начале XX века. Защита информации. Инсайд. 2016. № 5. С. 89.

{2} Там же. С. 90-91.

{3} Там же. С. 93.

{4} См.: Феликс Эдмундович Дзержинский. Биография. С. 175.

{5} Ганин А. В. Воспоминания генерала А. Л. Носовича о работе белого подполья в 1918 году. Исторические чтения на Лубянке. Отечественные органы безопасности: история и современность: Материалы XX Всероссийской научной конференции. С. 97.

{6} См.: Куранов А. И. Роль криптографических служб ведущих держав в событиях Первой мировой войны. Защита информации. Инсайд. 2016. № 6. С. 81.

{7} См.: Анин Б., Петрович А. Радиошпионаж. С. 188-189.

{8} См.: РГВА. Ф. 25883. Оп. 1. Д. 87. Л. 62-63.

{9} См.: РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 49. Л. 264-268об.

{10} См.: Батулин П. В. Перечни военной цензуры 1912-1923 гг. // Ленинградский юридический журнал. № 4 (30). 2012. С. 157.

{11} Там же. С. 165.