Палангурски М. Военный потенциал и стратегия России глазами болгарских военных в 1914 г.

Первая мировая война: взгляд спустя столетие. 1914 год: от мира к войне: доклады и выступления участников III Международной научно-практической конференции. — М., 2015. С. 130-136.

В течение первых нескольких месяцев мировой войны болгарское военно-политическое руководство внимательно следило за мобилизацией и участием России в войне. Это стало возможным благодаря военному атташе и средствам военной и гражданской секретной службы. Будучи хорошо информированными о состоянии русской армии, болгарские офицеры сформулировали точный вывод: страна либо выиграет войну, либо в ближайшие 48 месяцев встанет перед проблемой революционного столкновения. Это был прогноз, который сбылся. Данные предсказания помогли Болгарии сохранять нейтралитет в течение более чем года.

Ключевые слова:
мобилизация, армейское руководство, разведка, нейтралитет.

М. Palangurski
MILITARY CAPABILITY AND STRATEGY OF RUSSIA IN THE EYES OF THE BULGARIAN MILITARY EXPERTS IN 1914

During the first few months of World War One the Bulgarian military and political leadership began watching closely the mobilization possibilities and Russia’s participation in the war. This was done by a military attaché, and by the means of military and civil secret service. Being well informed of Russia’s approach, the Bulgarian services predicted that in the next 48 months the country would either win the war or a serious conflict would follow. These predictions helped Bulgaria maintain neutrality for more than a year.

Keywords:
Mobilization, military leadership, secret service, neutrality.

[130]

Известно, что в Первую мировую войну Болгария была союзницей Германии,однако вплоть до осени 1915 г. страна сохраняла нейтралитет. Военный потенциал и военно-стратегические намерения Российской империи на протяжении длительного периода не вызывали специального интереса у болгарских военных. Это вовсе не означает незаинтересованности и индифферентности к роли и месту империи, поскольку большинство болгарских военных и политических лиц имели ясное представление о потенциале России и ее роли в глобальном и региональном масштабе. Восстановление в 1878 г. болгарского государства с помощью русской армии само по себе представляло достаточно яркое событие, предопределившее на долгое время господствующий в болгарском обществе взгляд на русскую армию как на глобальную военную силу.

В рядах болгарских военных отношение и оценка русской военной силы не отличались от оценок общественности. В военных кругах это было продиктовано также тремя очень важными факторами. Во-первых, армия Болгарии создавалась при активной русской поддержке — она снабжалась русским вооружением, находилась под командованием русских офицеров и руководилась по русским военным уставам. Во-вторых, болгарский офицерский корпус воспитывался, формировался и развивался посредством механизмов русской военной науки и практики. Воспитанники военного училища в Софии проходили обучение у русских преподавателей по программам российских военных учебных заведений. Значительная часть лучших болгарских офицеров после поступления на регулярную службу имела возможность продолжить обучение в российских военных училищах. Таким образом, среди людей, руководящих армией, высокая оценка возможностей русской армии не подвергалась сомнению.

Не в последнюю очередь эту относительную незаинтересованность предопределяли разные стратегические цели и, прежде всего, неодинаковые возможности двух государств. До конца Балканских войн 1912-1913 гг. в Софии рассматривали русскую армию как возможного союзника и арбитра в балканских делах, но после краха Балканского союза поиск данных и оценка русского военного потенциала стали производиться с учетом намечающегося глобального военного конфликта.

Болгарский офицерский корпус был в числе наиболее хорошо осведомленных о состоянии русской армии — за период с Освобождения Болгарии в 1879 г. до начала войны в российских академиях, военных училищах, школах, крепостях, флоте и на всякого рода курсах прошли обучение более 900 болгарских офицеров, при общем офицерском составе болгарской армии 1200 человек в мирное время. Их впечатления от русской армии были почерпнуты лично на местей Многие из офицеров состояли на службе сразу в обеих армиях, причем к тому моменту должность полномочного министра в Петербурге занимал генерал-лейтенант Радко Димитриев — эмблематическая фигура в российско-болгарских отношениях, а военным атташе был назначен майор Григор Иванов Преславский. Он родился 2 мая 1880 г. в городе Шумене, последовательно окончил Военное училище в Софии и Николаевскую академию Генерального штаба в России. До начала Первой мировой войны служил помощником начальника Разведывательного отдела при 3-й армии во время 1-й Балканской войны. То обстоятельство, что Преславский служил в военной разведке

[131]

именно в армии генерала Димитриева, стало основной предпосылкой его назначения на должность военного атташе в России{1}.

Но к началу 1914 г. информационный поток в Софию стал указывать на то, что русская армия становилась первостепенным потребителем бюджетных средств. В поле зрения попали также параметры «Большой военной программы» и увеличение слушателей в академии Генерального штаба, составившее 50%. Среди приоритетов военного аташе майора Преславского особое место занимала добыча сведений о тактических новшествах в артиллерии, об использовании новых видов орудийных систем и боеприпасов, о развитии инженерных войск и, в частности, о фортификации крепостей. Но в сводках все еще не заходила речь о возможной войне{2}. Приближение войны и ее начало привели к изменению объема и качества информации. В Софию немедленно было отправлено расписание армии по военным округам, корпусам и видам дивизий — пехотным и конным, по пушечным и гаубичным батареям, пионерным батальонам{3}. Он проинформировал о прошедшей 29 июля мобилизации в Киевском, Казанском, Московском и Одесском округах. Для военного атташе «мобилизация проходит спокойно», в связи с чем он приходит к заключению, что операции можно ожидать лишь после 25-го оперативного дня{4}. Он особенно подчеркивает прогресс русской военно-теоретической мысли, представленной трудами А. Г. Елчанинова, Н. Н. Головина, А. А. Незнамова, Н. П. Михневича, В. А. Черемисова и других, сумевших согласовать новейшие теории ведения современной войны со спецификой и историческими традициями русской армии.

Лишь к началу Первой мировой войны военные наблюдатели Болгарии впервые предприняли попытку проанализировать всесторонние аспекты вступления России в войну, ее поведения и целей, Первый полный военно-политический анализ состояния и возможностей России болгарские военные произвели лишь за несколько дней до того, как вспыхнул конфликт — 13 июня 1914 г. Анализ был проведен вполне профессионально, без неминуемых признаков пристрастности, но и без крайних оценок. В целом в нем преобладали политические ожидания того, что Россия постепенно пересмотрит свою позицию относительно Бухарестского мирного договора 1913 г.

Первоначально внимание болгарских военных сосредоточилось, главным образом, на возможностях российского Черноморского флота, который рассматривался не столько как источник угрозы для болгарского Черноморского побережья, сколько как средство высадки десанта в районе Босфора. Это единственная сфера, в которой информация собиралась последовательно и долго, что объяснялось возможностью российского флота оказаться и действовать в болгарской акватории. Как и любой другой военный представитель, болгарский атташе тоже следил за изменениями в военной стратегии России.

Начало войны не изменило взглядов экспертов в болгарской армии, но изменило статус генерала Димитриева. 9 августа он отдал предпочтение российской государственной службе. Доверие, оказанное ему, было настолько велико, что перед тем как уйти в отставку с дипломатического поста, он был «прозондирован относительно

[132]

оперативного плана» русским начальником Генерального штаба{5}. Покидая свой пост, он изложил свою политическую и личную позицию царю Фердинанду, заканчивая изложение категоричной оценкой: «Победа неминуемо будет на стороне российской армии»{6}.

Информация собиралась как из открытых источников, путем собственных аблюдений, так и от информаторов, один из которых — некий офицер Генштаба — часто упоминается в отчетах без раскрытия его имени и места службы. По-прежнему сведениям о сухопутном военном потенциале России отводилось второстепенное значение. Это объясняется тем обстоятельством, что боевые действия велись к северу от румынской границы и в тот момент проходили сравнительно далеко от Балканского региона. В анализах высоко оценивались быстрые темпы мобилизации русской армии; дислокация войск и выбранная стратегия русского штаба воспринимались как единственно возможные и логичные. Производился критический анализ части деятелей русского военного руководства.

Последовательно в поле зрения болгарской военной разведки попадали возможности Дунайской флотилии, оказавшейся исключительно важной для снабжения сербской армии. Но несколько неожиданно значительно большая часть реальной информации стала поступать из Салоник при отслеживании каждой партии грузов, направляемых по обратному транспортному каналу через Белград в российские порты. Болгарская разведка следила за прибывающими в Салоники и перенаправляемыми по железнодорожному пути в Белград, а оттуда по Дунаю военными и другими грузами для России. Сведения были исключительно точными, так как грузы проходили через территории, в которых болгары составляли большинство населения и имелась густая разведывательная сеть. В Софию прибывало огромное количество информации, обобщаемой в еженедельных таблицах и регулярно передаваемой политическим и военным факторам. Прослеживался весь процесс передвижения товаров — от тоннажа суден, причаливавших в порту Салоник, числа вагонов, загруженных амунициями, санитарными материалами, химикатами для производства пороха, аэропланами, орудиями, вплоть до количества маслин, ликера, кофе, масла, рома и регулярно перевозимых 250 ящиков шампанского. Но внимание концентрировалось прежде всего на сведениях, связанных с новшествами в авиации, артиллерии и химической промышленности{7}.

Затягивание войны привело к тому, что анализы болгарских военных становились все подробнее и точнее. В начале осени (24 октября) майор Преславски отправил свой первый отчет о войне. Это первый из ряда последовавших его обзоров, сформировавших болгарский взгляд не только относительно состояния русской армии, но также и поведения сторон в конфликте. Обзор являлся частью общей идеи болгарской дипломатии о необходимом анализе состояния участников конфликта, который позволил бы принять решение об участии в военных действиях на данном этапе.

Причины конфликта тоже были названы. На первое место поставлено морское соперничество между Британией и Германией; затем следуют русско-германские торговые противоречия. На третьем месте — австро-русское соперничество на юго-востоке Европе, на четвертом — неудовлетворенность сторон Бухарестским мирным договором, подведшем итог двух Балканских войн, на пятом — стремление вернуть «исторические» земли — Галицию, Эльзас-Лотарингию, на шестом — завоеватель-

[133]

ная политика Германии, а именно захват рынков и распространение пангерманизма. Замыкает перечень проблема Черноморских проливов. Причины войны в списке расположены произвольно, а не по степени важности, а подход во многом совпадает с оценкой причин Первой мировой войны современными историками{8}.

Совсем логично первоначальные анализы отражали впечатление от бурных манифестаций в первые дни войны. В них воина логично определялась как «одна из самых популярных из тех, что вела Россия, и массы убеждены в конечном ее успехе», но вместе с тем высказывается и убеждение, что «борьба будет жесточайшей и будет сопровождаться огромными жертвами». В августе этого было вполне достаточно для оценки ситуации, тем более что трезвый анализ ясно показал, что русская армия сделала исключительно большие шаги вперед после Портсмутского мира 1905 г. Болгарские военные определяли ее подготовку как выполненную «под величайшим напряжением всех моральных и физических усилий к общему делу с единственной целью победить в будущей войне и смыть позорное пятно 1904—1905 гг.».

Ожидалось, что мобилизация будет осуществлена в необходимые сроки, особенно ввиду предварительной неоглашенной мобилизации Одесского, Киевского, Московского и Казанского военных округов, которая началась еще 26 июля 1914 г., опережая на несколько дней официально объявленную мобилизацию. Территориальная структура мобилизации воспринималась как более успешная и эффективная. Этим объясняется, почему мобилизация прошла успешно и в достаточном объеме еще в первые 7—10 дней. На базе хорошо известной малой пропускной способности русских железных дорог болгарское командование ожидало, что в полном объеме мобилизация будет завершена за 30—35 дней. Ожидаемое первоначальное число мобилизованных составляло 7 млн 250 тыс., при возможном максимуме от 8 до 10 млн обученных лиц. Единственное затруднение заключалось в больших расстояниях и в «небольшой густоте железнодорожной сети».

Железнодорожные сообщения воспринимались как главный стратегический недостаток русской армии, особенно в сопоставлении с немецкими и австрийскими, а также с железными дорогами на оперативном театре в Пруссии, Польше и Галиции. Оборонительные рубежи по берегам рек Западная Двина, Висла и Одер, которые сочетались с сетью крепостей, воспринимались как вполне достаточные, чтобы удержать атаки противника. При этом допускалось и возможное стратегическое отступление от Варшавы из-за необходимости выровнять линию фронта. Основные оперативные театры — Северо-восточный и Юго-западный — были вполне прогнозируемы. Не зная подробного оперативного плана Российской империи, майор Преславский логично предвидел, что русская армия направит свои наступательные действия в основном на Австрию, одновременно пытаясь удержать немцев на реке Неман. Это был анализ, опирающийся на целый ряд политических, экономических, национальных и военно-стратегических сведений, который в общих чертах оказался вполне верным.

Заключения болгарской военной мысли о роли русской армии были логичными. В начале октября 1914 г. майор Преславский обобщил: «Русским удалось сосредоточить на своей западной границе довольно внушительную массу, имеющую за собой неисчерпаемые запасы людей и проч., необходимые для ведения достаточно продолжительной войны. Простой солдат и офицер, глубоко проникнутые чувством долга перед императором и „матушкой Россией”, сражаются безукоризненно, однако ими плохо командуют». Отсутствие маневренности может привести к сильному

[134]

удару по русским планам, что чревато «серьезными внутренними сотрясениями». Однако, «имея в виду, что время работает на русских, и если война затянется, они будут становиться все сильнее… то, в конце концов, благодаря своему громадному численному превосходству, русские сумеют подавить своих западных противников, если, конечно, к тому времени какие-нибудь политические события в Европе и в других частях света не изменят нынешние политические группировки». Сразу же после ознакомления с докладом болгарское правительство припрятало подготовленные проекты договора с Германией и стало дожидаться лучших времен для вступления в войну.

Высокую оценку получила теоретическая подготовка, обеспеченная введением новых методик в военном образовании, а также практическое обучение офицеров и рядового состава. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич — «единственный из великих князей имеет высшее военное образование… обладает солидным общим и военным образованием и обширным опытом строевой службы. Человек исключительной воли, настойчивый, суровый до грубости и очень резкий. Любим народом и обожаем всеми чинами армии, пользуется заслуженным доверием. Все они уверены, что он употребит все средства для достижения полного успеха».

Однако не так обстояли дела с главным командованием и высшим командным составом армий и корпусов. Начальник штаба Н. Н. Янушкевич характеризуется как человек почти неизвестный в армии и получивший свой высокий пост благодаря семейным связям. Он скорее хороший администратор, а не начальник Генштаба: «Человек с устаревшими взглядами, педант, рутинер без широкого размаха мысли». «Как общую характеристику всех остальных высших начальников, — пишет майор Преславский, — можно отметить следующее: почти все они довольно солидного возраста (55-60 лет) и имеют устаревшее понятие о ведении современной большой войны… Ошибки, совершенные в войнах 1854-го, 1877-го и 1904-го гг., повторяются в широчайшем масштабе. Во многих местах ошибки высшего командования обходятся ценой жизни тысяч и тысяч солдат и офицеров (например, катастрофа армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии)»{9}.

В последние дни 1914 г. в анализах Преславского, однако, появились сведения о больших потерях и заключение о том, что «облик всех войсковых частей почти совершенно изменился». Отмечается снижение численности офицерского состава — до 60-70% строевых, рядового состава и животных. Отмечается нехватка одежды, снарядов, винтовок. Как положительная черта подчеркивается всё еще хорошее (снабжение продуктами питания, а функционирование полевых кухонь оценивается высоко. В целом «солдат хорошо обут и одет и всегда хорошо накормлен, за исключением некоторых частей, оперирующих в Галиции и далеко от железнодорожных путей». Отчет содержит и оценку морального состояния армии и общества. «Офицеры и нижние чины, вернувшиеся с фронта, — пишет болгарский военный атташе, — единодушно рассказывают о страшном утомлении и истощении людей. Все в армии с нетерпением ожидают скорейшего заключения мира, т. к. предшествующий ход событий показал, что дальнейшее продолжение войны не принесет абсолютно никаких эффективных результатов».

Но это не меняет пессимистическую в целом оценку, и накануне 1915 г. уже принимается, что «боеспособность всех войсковых частей значительно снизилась, и едва ли следует ожидать от них серьезных наступательных действий». Анализ военной силы и общественных настроений привел к заключению, «что внутреннее по-

[135]

ложение неудовлетворительное и что вполне вероятны смуты», особенно если этому будет способствовать какая-либо большая военная неудача. «Русское наступление и вообще русский оперативный план окончательно скомпрометированы», предстоит «мертвая точка в военных операциях» и выход из войны путем «всевозможных политических компликаций со стороны нейтральных государств». В Софии еще раз понимают, что с вступлением в войну не стоит торопиться, а нужно набивать цену своего участия.

По мнению военных наблюдателей, «Россия покинула территорию сентиментальности и всецело повернулась к чисто национальным интересам» и, «в конце концов, благодаря громадному превосходству в численности, русские сумеют подавить своих западных противников, если, конечно, к тому времени некоторые политические события в Европе и в других частях света не изменят нынешних политических группировок»{10}. Таким образом, анализы болгарских военных практически способствовали становлению выжидательной позиции политического руководства Болгарии, и в 1914 г. вступление Болгарии в войну было отложено больше чем на год.

[136]

Примечания:

{1} Проданов И. Майор Григор Преславский и основные аспекты его деятельности в качестве болгарского военного атташе в России (1914-1915 гг.) // Modern History. Партийно-политическая, духовная история и общественные движения в странах запада и Востока. Вып. XV. Уфа, 2012. С. 61-89.

{2} Държавен военен исторически архив. В. Търново (далее — ДВИА). Ф. 26. On. 1. А. е. 49. Л. 144-147; Ф. 23.Оп. 2. А. е. 276. Л. 2-3,12-13; Ф. 26. Оп. 3. А. е. 123. Л. 167.

{3} ДВИА. Ф. 23. Оп. 2. А. е. 311. Л. 17; Ф. 23. On. 3. А. е. 16. А. 281.

{4} ДВИА. Ф. 23. Оп. 2. А. е. 276. Л. 35, 36.

{5} Там же. Л. 33, 38.

{6} Там же. Л. 39.

{7} ДВИА. Ф. 23. Оп. 2. А. е. 311. Л. 39, 42, 47, 49-52, 54, 61-62.

{8} ДВИА. Ф. 420. Оп. 1. А. е. 61. Л. 620.

{9} ДВИА. Ф. 23. Оп. 2. А. е. 276. Л. 140-146.

{10} ДВИА. Ф. 420. Оп. 1. А. е. 61. Л. 620-630.