«Окопы эти охранят Варшаву, к которой так неравнодушен немец…»: Дневник начальника саперной команды 24-го Сибирского стрелкового полка прапорщика А. И. Тодорского. Июнь — сентябрь 1915 года

Публ. подг. А. А. Чернобаев // Военно-исторический журнал. 2004. № 9. С. 23-28.

(Окончание. Начало см.: Военно-исторический журнал. 2004. №8. С. 26-31).

28 июля весь день прошел в интенсивной работе по укреплению позиций. В этот же день начальнику команды была прислана к[оманди]ром нестроевой роты верховая лошадь, которой до сего времени не было.

29 июля в 2 ч утра капитан Доброславский с 14-й и 15-й ротами отбыл к главным силам и на позиции перед дер. Боиме и влево встали 13-я и 16-я роты и 3-й батальон. Начальником арьергарда был назначен капитан Скроцкий, к[оманди]р 16-й роты.

В 6 ч утра кавалерия, имев стычку с разъездом противника, прошла через наши позиции к главным силам, а перед носом настигавших их германцев стрелками саперной к[оман]ды северо-восточнее дер. Грошки были зажжены два моста, что на несколько времени остановило движение противника и дало возможность нам приготовиться.

Около 8 утра противник повел наступление вдоль шоссе на участок 13-й и 16-й рот. После первых же выстрелов кавалерийской стычки начальник команды с десятью стрелками отправился из деревни на позиции, зная, что присутствие лишнего офицера никогда не лишне, тем более что роты занимали довольно значительные по фронту участки.

Варшавское шоссе разделяло 13-ю и 16-ю роты, но было уже перекопано, так что связь не прерывалась. Стрелкам приказано было ничем не выдавать своего присутствия наступавшим. Германская цепь, человек 80-100, медленно подвигалась к окопам, но, не дойдя шагов ста до нашего проволочного заграждения, была встречена убийственным ружейным и пулеметным огнем, так что в живых осталась незначительная часть этой партии, укрывшаяся в картошке.

Несколько храбрых стрелков 16-й роты и 3 стрелка саперной команды: Коровин, Миронов и Тренин, не сдержав своего боевого духа в рамках осторожности, стремительно выпрыгнули из окопа и через наше заграждение (его можно было перелезть) двинулись на залегших немцев, желая взять пленного, но были встречены ружейным огнем, тяжело ранившим трех стрелков 16-й роты и убившим стр[елка] к[оман]ды Миронова.

После неудачной попытки наступать противник открыл ураганный артиллерийский огонь по нашему расположению, причем под этим огнем стрелки саперной команды подносили из деревни патроны своим боевым товарищам в роты.

В 2 ч дня начальник команды получил личное приказание начальника арьергарда занять командой все промежуточные окопы между 16-й и 12-й ротами ввиду ясно обнаруженного намерения противника вести наступление на этот участок.

Команда в составе 63 стрелков заняла окопы, идущие от дороги между дер. Боиме и Жджары к юго-востоку, протяжением по фронту в [пол] версты. Стрелки были вооружены японскими винтовками, причем каждый имел только по 65 патронов, и резерва этим патронам в полку не было.

По занятии указанных окопов сразу же было замечено, что противник накапливает силы влево от дер. Жджар на опушке леса, что между фольварками Рычица и Кемпа.

В 3 ч дня неприятель повел наступление густой колонной, но, будучи своевременно обстрелян нашим метким огнем, перешел в рассыпной строй и наступление повел тремя цепями. Цепи эти нами были обстреливаемы, но ввиду малого запаса японских патронов стрельба велась осмотрительно, били на выбор лучшие стрелки команды. Приходилось опасаться, что у нас не хватит патронов на отбитие продолжаю­щейся атаки, но в это время наша

[23]

артиллерия, поставленная в известность начальником к[оман]ды через стрелка Мамонтова, по этим наступающим цепям открыла убийственно меткий шрапнельный огонь, и цепи отхлынули. На месте осталась только одна цепь стрелков, которая пыталась несколько раз возобновить наступление, но каждый раз была отбиваема.

В этом нам оказало помощь то обстоятельство, что из 16-й роты мы унесли несколько русских винтовок, отобрав их у убитых, патронов при которых было достаточно. Тогда же на помощь нам прибыли из 16-й роты 10 стрелков с подпрапорщиком Бахтуриным. Благодаря этому мы смогли открыть безостановочный огонь, хотя и несколькими стрелками, крайне губительный для противника.

Неприятельская цепь залегла в 300 [шагах] от наших окопов и уже не наступала, а лишь безостановочно обстреливала наш участок ружейным огнем и пулеметами, которые были искусно скрыты в росшими тут картофеле и овсе.

В это время в дер. Жджар группами по 20 чел[овек] по дороге из леса стали проходить немцы (буквально «проходить», спокойно, во весь рост). Лежавшая перед нашим фронтом цепь, усиленная числом людей, тоже стала подаваться к деревне. Тут наш огонь был наиболее действенен и нанес неприятелю значительный [урон]. Били на выбор, спокойно прицеливаясь, и можно с уверенностью сказать, что из 10 выпущенных пуль 5 пуль так или иначе проходили немецкое тело. На месте прохода немцев шла дорожка из трупов и раненых. Последние группы направлявшихся в Жджары немцев уже бежали и нагибались. Видно, судьба их хладнокровных товарищей, лежавших на дороге, им не улыбалась.

К 6 ч вечера в дер. Жджар накопилось до [полутора] батальонов немцев. Несмотря на то что окопы наши были в 200 [шагах] от деревни и была сильная артиллерийская стрельба, немецкая речь — крики, команды — все время доносилась до наших окопов. Хотя немцы, заняв деревню, и могли

[24]

выгодно атаковать нас, наступательный их дух угас.

В этом, несомненно, помогла нам наша меткая стрельба, стрельба с экономным расходованием патронов. Несколько раз из деревни пытались идти на наши окопы группы в 20-30 чел[овек], но каждый раз после первого же дружного залпа 10-15 стрелков они убегали и прятались за здания.

Поставленный на опушке дер. Боиме у дороги на Жджары наш пулемет внезапно «заработал» около 7 ч вечера по наполненной немцами деревне. Там сразу же поднялась паника, и видно было, как «резво» оставлял деревню противник.

В 9 часу веч[ера] нам было приказано оставить позиции и перейти на новые. Переждав, пока роты прошли по шоссе через речку с двумя рукавами, команда подожгла здесь мосты и отрезала этим путь преследования противнику.

Бой под Боиме по силе огня и потерям со стороны противника был первым большим арьергардным боем полка, и в нем еще раз было доказано немцу, что 24-й полк есть для него боевая единица, с которой он считался, считается и должен особенно считаться.

За блистательное и доблестное выполнение своего долга, за настоящий, выдержанный и в минуты опасности характер, за умелое искусство брать порученных им людей в свои руки, за думы только об общем деле, а не об опасности и о своей жизни, нижепоименованные стрелки саперной команды после боя под дер. Боиме были повышены в звании, а именно:

в старшие унтер-офицеры: мл[адший] унт[ер]-оф[ицер] Воспитальник Федор за то, что, занимая левый фланг порученного саперной команде участка, с 25 стрелками отбил атаку 3 взводов неприятеля и, исполняя в этот день обязанности фельдфебеля команды, в обстоятельствах исключительной трудности помогал начальнику команды управлять людьми;

в младшие унтер-офицеры: ефр[ейтор] Павлов Павел и стрелки Шагин Иван, Коровин Федор и Цибезов Роман и

в ефрейторы: стрелки Тимофеев Тихон, Тренин Николай и Мешлинский Владислав за то, что в тех же исключительных по трудности обстоятельствах сохраняли полное самообладание, успокаивали других, более слабых товарищей, ободряли их и давали возможность начальнику команды думать только о немце, следить за ним и с ним считаться, а не ходить от стрелка к стрелку и быть в роли брата милосердия (приказ по полку от 11 авг[уста] 1915 г. №263, § 19).

Младш[ий] унтер-оф[ицер] Гурин Михаил, исполнявший обязанности фельдфебеля команды с 15 июля, за то, что самовольно оставил передовые позиции, уведя раненого стрелка в перевязочный пункт, где и оставался до нашего отступления, тем же приказом, § 20 был откомандирован в 14-ю роту, и должность фельдфебеля занял старш[ий] унт[ер-] оф[ицер] Воспитальник.

Приказом 5-му Сибирскому армейскому корпусу 1915 г. № 531 нижепоименованные стрелки за то, что 29 июля, вызвавшись охотниками, под натиском и действительным ружейным огнем германской кавалерии сожгли мосты у дер. Грошки по Седлецкому шоссе после отхода наших арьергардов; в бою при дер. Боиме под сильным артиллерийским и ружейным огнем противника, подвергая свою жизнь почти неминуемой гибели, подносили посменно патроны на место боя в 13-ю и 16-ю роты, вызвавшись на это дело тоже охотниками; заняв же после этого на левом фланге 16-й роты место защитников око­пов, в обстоятельствах исключительной трудности сохраняли полное самообладание, своей стойкостью ободряли других, более слабых товарищей и много способствовали своей команде мужественно отбивать наступление немца, награждены Георгиевскими крестами:

3-й степени № 59814 — мл[адший] унт[ер]-оф[ицер] Коровин Федор, 4-й степени № 129083 — Павлов Павел, № 129084 — Шагин Иван, № 129085 — Цибезов Роман, № 129086 — ефрейтор Тренин

[25]

Николай, № 129087 — ефр[ейтор] Чугунов Федор, № 129088 — ефр[ейтор] Герасименко Василий, № 129094 — ефр[ейтор] Тимофеев Тихон, № 129089 — стр[елок] Никулин Василий, № 129090 — Мордин Степан, № 129091 — Егоров Иван, № 129092 — Лагодюк Василий, № 129093 — Москвин Алексей, № 129095 — Перескоков Петр, № 129096 — Глазов Михаил, № 129097 — Синяков Григорий, № 129098 — Алексеев Иван, № 129099 — Добрынин Павел, № 129100 — Таланов Иван

и Георгиевским крестом 4-й степени № 129082 — старш[ий] унт[ер]-оф[ицер] Воспитальник Федор за отбитие с 25 стрелками атаки противника силою не менее роты.

В 10 ч вечера 24 июля арьергард у дер. Сенна свернул с Седлецкого шоссе влево и отошел на северо-восток от него через местечко Мокободы на новые позиции Дмихи — Рогали — Карабье и Станы.

30 июля команда поступила в распоряжение капитана Канторова и отступала с ним к р. Буг, а 31 июля примкнула к оставав­шемуся в арьергарде 2-му батальону подполковника Згуры и шла за ним, по возможности баррикадируя дорогу. Дойдя до ф[ольварка] Франкополье, где батальон занял позицию, команда с командой пеших разведчиков прапорщика Мунтянова перешла р. Буг, вступила в Гродненскую губ[ернию] и расположилась на северо-восточном берегу Буга в дер. Крышловке, причем выделила из своего состава 16 саперов во 2-й батальон для руководства работами для создания предмостного укрепления.

1 августа команда перешла в гор. Дрогичин, где и оставалась до 3 августа, работая по укреплению позиций, растрассированных на западной окраине города, а 3 августа с 4-м батальоном отступила к дер. Липинка, Вулька, Бирш и далее через дер. Журобицы с 15-й и 16-й резервными ротами к штабу дивизии в дер. Горнов. Оттуда ночью на 4 августа резервные роты ушли на поддержку на позиции, а команда в штабе полка на опушку леса, что северо-восточнее Журобице. В штабе полка получено было приказание команде отправиться для приготовления дороги к проезду артиллерии по направлению к мест[ечку] Ботьки. До ночи работали на дороге и ночевали в ф[ольварке] Колейчицы.

5 августа, примкнув к отступавшему полку, команда пришла в дер. Дубно, где и расположилась. Полк встал на позиции у местечка Ботьки. Восточнее дер. Дубно шла наша вторая линия окопов, где с утра 6 августа команда и стала работать бойницы и козырьки, а также с ротами 4-го батальона блиндажи от артиллерии. Вечером немцы выбили наших из Ботек, и ходившие несколько раз в контратаку наши 1-й и 2-й б[атальо]ны сильно пострадали.

7 августа днем отступали в Красное Село, где саперная команда личным приказанием к[оманди]ра полка была придана для охраны ко 2-й батарее 1-го дивизиона 1-й тяжелой артиллерийской бригады (командир батареи капитан Малевич) и с ней через дер. Гребели, Шпитали, Тончикалы и местечко Орля пришла в дер. Кривятичи, на западной опушке которой батарея встала на позицию.

10 августа утром команда была вызвана в штаб полка, находящийся в м[естечке] Орля, где получила приказание укреплять окопы восточнее местечка. В эти окопы с западной окраины мест[ечка] отступили наши батальоны. Ночью команда помещалась в березовой роще между Орлями и Кривятичами.

11 и 12 августа команда укрепляла позиции под сильным обстрелом немецкой артиллерии. В 3 ч дня 12-го перешла из березовой рощи в Кривятичи. Вечером под напором немцев (последние были уже у деревни) отошли к железнодорожной будке, где остался арьергард, а затем к дер. Каролина, где совместно с 265-м Вышневолоцким полком приготовляли новые позиции. Ночью с батальоном капитана Канторова отошли в дер. Курашево, на западной окраине которой под сильным обстрелом днем 13 августа укрепляли позиции. Здесь от командира полка была получена полевая записка следующего содержания:

«Прапорщику Тодорскому. Позиция. От к[оманди]ра 24 Сибирского] стр[елкового] п[олка]. 1915 г. 13 августа. 6 ч 5 м[ин] веч[ера] № 184-й. Из д[ер.] Вольки. Приказываю Вам каждый раз при отходе полка оставаться с арьергардом для уничтожения мостов, порчи дорог всеми средствами, которыми располагает Ваша команда. К Вашей команде при отходах предполагается придавать казаков в Ваше распоряжение. Об этом особых распоряжений на каждый раз не будет. Полковник Радзиминский».

Ночью отступили в Беловежскую пущу (в северный край ее под названием Лядская пуща), пробыли там около 7 ч и отошли через р. Нарву и местечко Яловку на северо-восточный берег р. Свислочь, где и заняли позиции от дороги, что из дер. Бурсовщина на дер. Колосы исключительно до поворота р. Свислочь у г[осподского] дв[ора] Луковичи включительно. Команда расположилась в дер. Бурсовщина. 14 августа из Лядской пущи по приказанию командира п[ол]ка были высланы 10 саперов для исправления дороги от ф[ольварка] Подваськи до домика лесника Порослась и 5 человек для улучшения берега на р. Наревка у этого же домика лесника.

15, 16 и 17 августа укрепляли позицию на р. Свислочь, а 17-го вечером команда была вызвана в штаб корпуса, в мызу Левшово, и оттуда с корпусным инженером через дер. Горбачи и Жиличи пришла к железнодорожной будке, что на линии Волковыск — Белосток, где и ночевала.

18 августа утром разбили окопы между деревней Чапличи и восточным берегом р. Свислочь, но оттуда в 8 ч вечера вместе с подошедшими ротами полка отошли к г[осподскому] дв[ору] Яриловку, из которого ушли в 3 ч дня 19 августа в дивизионный резерв в фольварк Холявичи и поместились на месте штаба 41-й дивизии.

Вечером 21 августа половина команды с унт[ер-] оф[ицером] Павловым ходила работать на позиции в м[естечко] Мстибово, куда днем ушли наши роты 1-го батальона, а в 3 ч утра 22 августа команда по приказанию к[оманди]ра полка отправилась в распоряжение корпусного инженера в дер. Мочулино, что на линии Волковыск — Гродно, и через гор[од] Волковыск пришла туда в 9 ч утра.

В 6 ч вечера полк отошел на линию Шандры — Ораны. Воспользовавшись присутствием в дер. Мочулино обоза II разр[яда], удалось получить: 1 пару сапог, 47 шаровар, 36 гимнастерок, 15 фу-

[26]

ражек, 32 котелка, 40 погон, 20 кокард и 66 пар тельного белья.

22 и 23 августа команда укрепляла позиции, идущие параллельно железной дороге Волковыск — Гродно, восточнее ее, имея левее себя 267-й Духовщинский полк. Полк наш с боем отходил от линии Шандры — Ораны, потеряв в со­ставе своем более 300 человек. В 8 ч вечера к железной дороге приехал штаб полка, и полку приказано было встать в резерв, снявшись с арьергардных позиций у дер. Скураты.

24 августа отошли в резерв в дер. Мостки.

25 августа утром роты 2-го б[атальо]на отошли на поддержку 22-го Сибирск[ого] стрелкового] п[ол]ка, где около 400 стрелков заболели желудком, а днем и остальным ротам приказано было встать на позиции к левому и правому флангам дивизии. Команда по распоряжению капитана Носенко отправилась в штаб полка в г[осподский] дв[ор] Плища, причем в пути своем подверглась сильному обстрелу артиллерии.

26 августа в 3 ч утра с полком (в арьергарде остался 21-й ее величества полк) через Кукуце, Моисеевичи, Войдзевичи, Рагозницу, Самуиловичи и дер. Пацевичи отошли к р. Зельвянка у г[осподского] дв[ора] Пацевичи и на восточном берегу ее заняли предмостное укрепление. Окопы этой позиции, начатой средствами и распоряжением тыловой организации, шли, начиная от большой дороги Копачи — Пески через ф[ольварк] Туры до моста через р. Зельвянка, что к ю[го]-з[ападу] от ф[ольварка] Конобай и далее по западному берегу этой речки до г[осподского] дв[ора] Пацевичи, далее, огибая с запада этот госп[одский] дв[ор] и уходя опять за речку. Окопы от правого фланга и до Пацевич отрыты были до профили «стоп» почти все, а далее на ю[го]-в[осток] от г[осподского] дв[ора] отрыты очень мало и местами сделана была только глубокая трассировка. Ходы сообщения начаты местами только на правом фланге.

Позиция нашего полка шла по западному берегу Зельвянки, огибая г[осподский] дв[ор] Пацевичи. Обстрелы на правом фланге позиций сносны, далее к ф[ольварку] Туры хуже значительно (мешают возвышенности спереди), от ф[ольварка] Туры и до моста окопы расположены в лесу, который хотя и вырублен перед окопами на 100-200-300 [метров], но лес не убран, и обстрел очень скверный. За речкой окопы со слабым обстрелом, а у г[осподского] дв[ора] Пацевичи обстрел сносный.

В целях улучшения позиции была намечена линия по тонкой опушке леса, что у ф[ольварка] Туры и к западу от ф[ольварка] Борки. Начальник боевого участка Носенко, расположив роты, приказал команде заняться улучшением окопов. День и ночь 26 августа прошли в интенсивной работе команды на позиции, причем уже ночью участок полка стал обстреливаться ружейным огнем подошедшего немецкого авангарда.

На рассвете [дня] 27 августа противник, видимо, намеревавшийся повести атаку, стал усиленно обстреливать наш боевой участок и единственную связь нашу с тылом — мельничную плотину-мост, проходящую через речку.

Река Зельва, или Зельвянка, весьма значительный приток Немана (тянется 135 верст и берет начало на болотистой возвышенности в центре Гродненской губ[ернии] в Волковыском уезде) у г[осподского] дв[ора] Пацевичи образует два широких рукава, очень глубоких и быстрых (Военно-топографическая карта 2 в. в дюйме XVIII — 17). Капитан Носенко, видя, что противник одним метким выстрелом по плотине может отрезать нас от тыла, приказал команде немедленно и во что бы то ни стало выше мельницы устроить надежную и спокойную переправу для вверенных ему рот.

Приложив все свое старанье, опыт и хладнокровие, саперная команда быстро принялась сооружать переправу. Артиллерийский огонь противника достигал уже высшего напряжения, но большинство снарядов попадали в реку и на мягкий болотистый промежуток между ее рукавами и, не получив нужного противодействия, не разорвались.

Энергичная стрельба все же не могла прекратить работу, и мост шириной 5 арш[ин] и длиной около 15 сажен был сделан. На случай отхода роты могли идти по мосту вздвоенными рядами, ряд за рядом. Кап[итан] Носенко по докладу начальника команды об окончании работы лично ходил смотреть мост и поблагодарил команду за работу.

Дабы без сомнений обеспе­чить быструю переправу рот на правый берег Зельвянки, командой были построены четыре плота, которые могли сдержать на воде отделение стрелков. Команда разыскала на реке три лодки, которые тоже потом дежурили у берега.

Ночь с 27 на 28 августа прошла спокойно. В 12 ч дня 28 августа противник повел наступление на наш участок, причем роты наши дали ему возможность подойти ближе к окопам и затем дружным залповым огнем заставили его отхлынуть с большими потерями. Раздосадованный тяжелой неудачей, противник буквально стал засыпать участок и реку снарядами. Несколько снарядов попортили мост-плотину, но совсем не разрушили.

Кап[итан] Носенко, учитывая ясно все обстоятельства нашего положения, приказал команде

[27]

устроить вторую переправу ниже мельницы для правого фланга позиций.

Артиллерийский огонь достиг страшной силы. Немцы обстреливали беспрерывно участок. Несмотря на это, и второй мост был сделан командой, но уже шириною в [полтора] арш[ина], за невозможностью поднести много материала.

В 7 ч вечера противник вторично атаковал наши позиции, но при деятельной помощи влитого в роты резерва из рот 22-го Сибирского] стр[елкового] полка, поражаемый нашим губительным огнем, принужден был снова бежать. Ночь заставила противника кончить активные действия, но артиллерийская стрельба не прекращалась.

Ко всем переправам, мостам, плотам и лодкам были назначены самые лучшие стрелки команды, в обязанность которых входило: в случае нашего отхода переправлять лично людей рот и при проходе последнего стрелка уничтожить все переправы, в случае порчи переправы немедленно дать знать команде, которая находилась в непосредственной близости от реки.

Один раз пришлось вызвать отдыхавшую команду, а на помощь и команду пеших разведчиков. К нашим переправам по реке быстро двигалось более 1000 крепких железнодорожных шпал, пущенных по течению неведомыми руками. Пришлось употребить много усилий, чтобы сдержать эту лаву и не дать ей сломить переправы.

На рассвете [дня] 29 августа нас сменил 34-й Сибирский стрелковый полк, причем в его распоряжение командой были переданы все переправы. Смена происходила по мостам, выстроенным командой.

Полк отошел в дер. Крушина (версты 3 от Пацевич). Часов в 11 дня в эту деревню уже прибыла часть стрелков 34-го полка, который не смог оборонить принятый от нас участок и при отступлении своем с предмостного укрепления оставил в полной исправности противнику все сделанные командой переправы.

В 12 ч дня команда отошла в фольварк Оссовляны, но вечером была вызвана для работ по укреплению позиции на западном берегу р. Зельвянка, где и работала главным образом в роте штабс-капитана Магденко.

По приказанию к[оманди]ра полка в 5 утра 30 августа команда снова отошла в фольварк Оссовляны и днем сделала три больших землянки и шатер для штаба полка в лесу у дер. Крушина. В 7 ч вечера команде приказано было отойти для работ на позиции у дер. Дашковцы, и ночью команда перешла р. Неман, вступив в Виленскую губернию.

31 августа 15 человек саперов были отправлены в штаб полка делать землянки, а остальные люди команды работали на новой позиции, шедшей в двух верстах северо-западнее дер. Дашковцы.

1, 2 и 3 сентября интенсивно работали на позиции, где начальником боевого участка был капитан Канторов. Перед всеми ротами команда совместно с саперами одной Сибирской саперной роты сделала проволочное заграждение, вырыла от позиции центральный ход сообщения, начала отрывать от 3-й роты второй ход и окопы второй линии. Местом расположения команды служили землянки под линией железной дороги Полоцк — Гродно.

4 сентября в 2 ч дня капитана Канторова на участке сменил капитан Скроцкий. В 7 ч вечера полки 2-й Туркестанской дивизии и 21-й Сибирский ее величества полк, не выдержав артиллерийского огня противника, отошли с позиций, и наш полк (рота штабс-капитана Индейкина) загнул свой правый фланг, как сосед отступивших.

5 сентября роты полка и саперная к[оман]да на рассвете под общей командой капитана Скроцкого через дер. Дьяковцы, Кришилки, Карпенчики, Воронишки, госп[одский] дв[ор] Униховщизна, г[осподский] дв[ор] Деражно, дер. Романовичи, Претим, Липичанка, Яселевичи и Менотовичи и через р. Лебеда отошли в ф[ольварк] Станиславов, где и ночевали. Команда шла за ротами, всеми мерами стараясь испортить оставляемую дорогу, причем в г[осподском] дв[оре] Липично у мельницы с пометкой на карнизе «1853-й год» разобрала новый крепкий мост.

Во время этого отступления без вести пропал стрелок к[оман]ды Закаталов.

6 сентября утром выступили для отхода у местечка Белица, вторично перешли Неман и ночью пришли на линию жел[езной] дор[оги] Барановичи — Лида, где и ночевали.

7 сентября утром выступили, перешли в Минскую губернию и вечером пришли в город Новогрудок. Роты полка заняли позиции на западной окраине города, а команда разместилась тут же в первых городских домах.

8 и 9 сентября команда работала по укреплению новогрудских позиций.

10 сентября под натиском немцев (сильный артиллерийский огонь и нажим на 6-ю роту и стрельба по городу) в [10 ч 30 мин] утра отошли на линию госп[одский] дв[ор] Доброполье — дер. Сулятичи в 6-7 верстах от Новогрудка. Во время отхода пропал без вести мл[адший] унт[ер-] оф[ицер] Бонцек. Вечером на позициях завязался бой. Ружейной пулей в живот тяжело ранен стр[елок] к[оман]ды Михаил Глазов. Под натиском почти окруживших нас немцев отошли через фольварк Марисин в дер. Комаровичи, где и ночевали.

11 сентября утром пошли в дер. Подгурье, но с дороги вернулись, для того чтобы идти в наступление под командой подполковника Доброславского. Расположились в лесу за окопами 23-го Сибирского] стр[елкового] п[ол]ка, шедшими у дер. Старые и Новые Кольчицы. Ночью роты несколько раз ходили в атаку. Полк потерял более 300 человек. Дивизия (главным образом 22-й.Сибирский] стр[елковый] полк) взяла много пленных немцев.

12 сентября в 4 ч дня пришли в имение графа Хрелтовича-Бутенева «Щерсы». Отдыхали. Ночью получили приказание идти на позицию Туркестанской бригады у дер. Ляхово. Только что сделали там окопы, приказано было отойти через «Щерсы» и дер. Колядино (Понеман) на восточный берег Немана, куда и пришли 13 сентября утром, сразу же начав строить новые позиции.

В этот день закончилось наше знаменитое отступление.

Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2284. Oп. 1. Д. 669. Л. 260-276 об.

Публикация А. А. Чернобаева, доктора исторических наук, профессора (Москва).

[28]