Толстогузов С. А. Финансово-экономический кризис и антикризисная политика правительства России в условиях Первой мировой войны

Россия и Первая мировая война: экономические проблемы, общественные
настроения, международные отношения: сб. ст. / сост. С. М. Исхаков; отв. ред.
Ю. А. Петров; Ин-т рос. истории Рос. акад. наук; Науч. совет Рос. акад. наук по
истории социальных реформ, движений и революций. — М., 2014. С. 20-31.

Первая мировая война породила кризис, распространившийся на всю экономику страны и фактически парализовавший Российскую империю, поставив существующий режим на грань краха. Такой кризис не мог быть следствием одного или двух каких-то факторов, изучение его происхождения, структуры и динамики остается актуальной проблемой, внимание которой уделяется не только в России, но и в других странах.

Та модель экономического развития, которая сложилась перед войной и базировалась на экспорте сельскохозяйственной продукции и импорте готовых изделий, как показал С. Томиока в книге «Исследование по экономической истории России» (Токио, 1998), во многом исчерпала свой потенциал. После того, как достигли предела возможности экстенсивного освоения земель в Новороссии, экспорт пшеницы переставал обеспечивать повышение экспортных поступлений. В то же время индустриализация вызывала рост импорта сырья и полуфабрикатов для нужд промышленного производства, что вело к существенному сокращению положительного торгового баланса.Для понимания причин Первой мировой войны, по мнению Томиока, необходимо отказаться от распространенного подхода, когда торговым отношениям отводится второстепенная роль{1}. Война началась в важный период смены модели экономического развития России, когда быстрая индустриализация порождала острые трения с основным торговым партнером, каковым являлась Германия. В торговых отношениях с Германией отражались общие проблемы российской экономики, ибо война сама по себе была в определенной степени порождением тех противоречий, которые нарастали в России. Как показал анализ ситуации, предпринятый Томиока, то, что Россия оказалась в лагере противников Германии, имело важную основу в экономических взаимоотношениях двух стран{2}.

Изучая истоки кризиса, в 1968 г. С. Окада в статье «Экономика военного времени» проанализировал, опираясь на советские источники, экономические процессы в России в условиях войны. Он обратил внимание на тот факт, что объем выпуска продукции промышленности в стоимостном выражении достиг максимума в 1916 г., в то время как выработка на одного рабочего была максимальной в 1915 г. При этом рост происходил в основном в военных отраслях при явном сокращении производств, ориентированных на выпуск продукции потребительского спроса. Окада сделал вывод, что в жертву наращиванию военных усилий были принесены интересы производства потребительских товаров{3}. Это, в сочетании с быстрым ростом денежной массы, происходившим вследствие увеличения военных расходов, создавало почву

Толстогузов Сергей Анатольевич — кандидат исторических наук, PhD, Хиросимский университет (Япония).

[20]

для разрастания инфляционного кризиса, который развивался по ходу войны и способствовал общему падению производства в конце 1916 г.

В 1980 г. появилась фундаментальная монография Ё. Цудзи «Русская революция и эволюция отношений между трудом и капиталом, 1914—1917»{4}. Во многих моментах Цудзи выразил несогласие с трактовками, утвердившимися в советской науке, в частности выступал против завышения численности пролетариата, оценок прогрессивности процесса концентрации рабочих на крупных предприятиях, игнорирования социального расслоения рабочего класса и многих других положений{5}, отстаивавшихся тогда большинством советских ученых. В то же время он обращал внимание на быстрое падение жизненного уровня населения России в ходе войны, придавая этому фактору первостепенное значение, как определявшему массовое обнищание народных масс.

Экономике и финансам России накануне и в период Первой мировой войны посвящены исследования Х. Накамура, который, как и советские историки, считает, что во время войны со всей очевидностью проявились слабые стороны экономического развития и процесса накопления капитала в России. В книге «Императорская Россия и иностранный капитал» он отмечает, что финансовые резервы, накопленные правительством на случай войны, были израсходованы всего за две недели, и это стало предвестником того, что Россию ждет нечто выходящее за пределы обычного представления о военных трудностях{6}.

Известный в Японии исследователь экономики России С. Ито в статье «Кризис платежного баланса России накануне Первой мировой войны и кризис циклического обращения товаров в Европе», также используя данные советских историков, обращает внимание на характер экономических циклов, пройденных Россией в начале ХХ в., причем эти три цикла имели различную динамику. После 1900 г. экономика России вступила в полосу затяжного кризиса, на который наложилось влияние революции и войны с Японией, отчего этот цикл был лишен обычной для экономических кризисов стадии подъема и роста. Напротив, в очередной кризис, начавшийся в 1907 г., спад в экономике сменился стадией быстрого роста с конца 1909 г., что более характерно для нормальных экономических циклов.

Как отмечает Ито, период роста сопровождался хорошими урожаями 1909 и 1910 гг., значительно увеличившими поступление зерна на внутренний и внешний рынок и, соответственно, доходы государства. Оживление внутренней конъюнктуры привело к быстрому росту банковского капитала и иностранных капиталовложений, восстановлению темпов железнодорожного строительства, которое, как и в конце XIX в., в значительной степени стимулировало экономическое развитие в целом. Благоприятные явления в экономике были столь заметны, что их нельзя игнорировать при анализе предвоенной ситуации в России. Вместе с тем, по мнению Ито, даже быстрый рост экспорта не смог остановить ухудшение платежного баланса, отражавшее процесс кризисной перестройки всей системы обращения товаров и капиталов в Европе, являвшийся общей основой выравнивания платежных балансов стран континента. Перемены в этой области вызвали общее обострение противоречий, затронувшее и Россию{7}.

Кризисную ситуацию, сложившуюся в ходе Первой мировой войны между февралем и октябрем 1917 г., рассматривал Ц. Хасегава в книге «Жизнь горожан в Петрограде в условиях революции»{8}. На основании исследования газетных материалов он пришел к выводу, что в Петрограде кризисная ситуация наблюдалась в области поддержания правопорядка, в снабжении продовольствием, в вопросах обеспечения жильем

[21]

и санитарном состоянии города. Все эти явления были частью остро кризисной ситуации, которая сложилась не только в столице, но и по всей стране{9}. Выводы, полученные на основе материалов, которые, по мнению автора, в целом игнорировались в качестве исторического источника{10}, тем не менее, скорее, подтверждают сформировавшуюся прежде точку зрения о быстро ухудшавшейся ситуации в Петрограде.

По заключению Цудзи, массовое появление во время революции 1917 г. фабрично-заводских комитетов также было следствием глубокого кризиса, охватившего экономику России. Фабзавкомы, ставшие хозяевами многих фабрик и заводов, увидев угрозу развала петроградской промышленности, приняли в январе 1918 г. решение о немедленной национализации предприятий. Фабрично-заводские комитеты требовали не допускать сокращения производства своих предприятий, которое приводило бы к уменьшению заработной платы, увольнению рабочих, закрытию заводов и т.п. По мнению японского историка, «в русской истории нет эпизода, который ярче и живее передавал бы атмосферу искренней веры в социализм, когда рабочие чувствовали себя полновластными хозяевами своего цеха, своей мастерской, надеялись на нормальную жизнь, не боялись увольнений, не ощущали авторитарного давления сверху»{11}.

Для современных японских историков очевидно, что кризис, развивавшийся в России в годы Первой мировой войны, был вызван сложным сочетанием различных причин, коренящихся не только в условиях военного времени. Поэтому японские исследователи анализируют взаимодействие долговременных факторов развития с кратковременными процессами, вызванными войной. Японским ученым удалось существенно углубить понимание предпосылок войны, особенно в плане взаимодействия экономик Европы и формирования торгово-экономических противоречий. Издавна усвоенный японской историографией скептический взгляд на объективную закономерность событий Октября 1917 г. позволил существенно продвинуться в описании различных аспектов кризисной ситуации, сложившейся под влиянием Первой мировой войны с учетом тех особенностей русского капитализма, которые способствовали быстрому углублению кризиса. В этой связи они обращают внимание на характер политики царского правительства, объективно мало соответствовавшей серьезности ситуации и подчас только усугублявшей кризис.

Выводы японских историков, касающиеся экономической истории, в значительной мере делались с позиций базовых положений экономической науки и во многом совпадали с представлениями советских исследователей, изучавших процесс нарастания финансово-экономического кризиса в России и антикризисные меры правительства в годы Первой мировой войны. Это лишний раз свидетельствует, что труды многих советских ученых вошли в классику мировой исторической науки.

Как следует из современной российской историографии, представление о степени опасности финансово-экономического кризиса проникало в правящие круги империи с трудом, и это влияло на выбор путей и способов борьбы с кризисной ситуацией. Отсутствие осознания необходимости, значимости антикризисной политики и понимания ее требований проявилось еще во время мирового экономического кризиса 1900—1903 гг., который затронул все европейские страны, включая Россию. Этот кризис стал первым серьезным испытанием для слабой экономики страны, которая не имела опыта существования в условиях сокращения промышленного производства, аграрных волнений, роста безработицы, закрытия многих предприятий и т. д. Начавшаяся русско-японская война существенно обострила ситуацию. Резкий рост революционного движения указывал на огромные проблемы, заложенные в системе государственного управления и государственного регулирования. Отсутствие

[22]

рациональной политики, подменяемой применением средств силового давления, поставило режим на грань падения, что, однако, не побудило «верхи» к кардинальному пересмотру основ своего поведения в кризисной ситуации.

Одним из социальных проявлений кризиса накануне Первой мировой войны были крайне напряженные отношения между рабочими и предпринимателями. В 1914 г. произошло в общей сложности 3,5 тыс. забастовок, в которых участвовали 1,3 млн. рабочих{12}.

К тому же в 1913 г. снова обострились проблемы в экономике. Важнейшим свидетельством этого являются статистические данные о снижении производства чугуна и стали в предвоенные годы и в начале войны. Производство чугуна уменьшилось с 283 млн. пудов в 1913 г. до 264 млн. пудов в 1914 г., в 1915 г. — до 225 млн. пудов{13}. По подсчетам К. Н. Тарновского, уже в 1915 г. производство стали сократилось на 20% по сравнению с 1913 г. Динамика очень необычная для страны, вступившей в большую войну, которая требует значительного увеличения производства чугуна и стали для обеспечения потребностей армии. Война не вызвала оживления промышленности и существенного роста производства, а практически с самого начала повлекла сокращение его общего объема.

Бросающаяся в глаза проблема — это катастрофическое падение хлебного экспорта и быстрый рост дефицита внешнеторгового баланса. До войны хлебный экспорт давал возможность иметь постоянный положительный баланс внешней торговли, который перед войной превосходил 300 млн. рублей в год. Уже в 1914 г. имел место дефицит внешней торговли, превысивший 100 млн. руб., после чего он возрастал с каждым годом и в 1916 г. превысил миллиард рублей. Важнейшей причиной было резкое падение экспорта пшеницы (см. табл.).

Вывоз пшеницы из России в 1909—1917 гг. (в млн. пудов)

Источник: Тарновский К. Н. Формирование государственно-монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны. М., 1958. С. 23.

Сокращался экспорт пшеницы во все страны Европы, включая Англию и Францию. В 1915 г. он уменьшился в 20 раз по сравнению со средним уровнем 1909—1913 гг. Само по себе это катастрофа, когда нарушается процесс воспроизводства в огромном количестве хозяйств, независимо от того, крупные они или нет.

В условиях прекращения импорта сельскохозяйственного оборудования можно было ожидать роста производства сельскохозяйственных машин внутри страны. Напротив, их производство быстро сокращалось уже начиная с 1914 г. В 1915 г. оно уменьшилось почти наполовину и составило только 53,8%14: сельские производители значительно сократили свои расходы на закупки машин и оборудования.

Падение экспорта зерна было связано с прекращением функционирования экспортных портов на Балтийском и Черном морях, и поэтому наступило сразу после

[23]

начала войны. Мурманск к этой роли не был подготовлен, а расширение возможностей Архангельского порта не могло дать полной компенсации потерь экспортеров. Для борьбы с этой ситуацией необходимы были такие чрезвычайные меры, как значительные субсидии сельским производителям, компенсирующие убытки, или поиск новых рынков для сбыта продукции. Если сокращение экспорта в Германию и Голландию было объективно неизбежным, то с катастрофическим уменьшением экспорта во Францию и Англию нужно было бороться, но непонимание значения такого рода проблем даже для государств-победителей вело к обострению экономической ситуации и нарастанию внутренних противоречий.

В краткосрочном аспекте кризисная ситуация казалась даже выгодной: в общем количестве мобилизованных более двух третей, или около 10 млн. человек, были взяты из деревни, что позволило быстро увеличить армию, но трудовые ресурсы в сельском хозяйстве существенно сократились.

Появление недостатка рабочей силы было естественным следствием усиленной мобилизации, как и предпринятые с самого начала попытки решить проблемы сельского хозяйства за счет использования труда военнопленных, женщин и детей. Однако возмещение убыли рабочих рук за счет экстенсивного увеличения рабочей силы влияло на производительность труда в сельском хозяйстве (как и в промышленности) и стало дополнительным фактором постепенного снижения производства.

В промышленности не хватало квалифицированных рабочих, и они концентрировались на предприятиях, выполнявших военные заказы. Использование таких методов, как привлечение женщин, детей и военнопленных, не могло решить проблем добывающей и топливной промышленности. Количество рабочих за три года войны увеличилось более чем на 10% даже при том, что был потерян Варшавский промышленный район с его текстильной промышленностью. Экстенсивное наращивание рабочей силы не могло компенсировать падения производительности труда, что вело в итоге к сокращению производства на транспорте и в добывающей промышленности, а принимаемые жесткие меры по отношению к рабочим не могли сами по себе решить нараставших проблем падения промышленного производства.

Прекращение торговли с Германией и Австро-Венгрией оказывало воздействие не только в плане сокращения экспорта сельскохозяйственной продукции. Доля Германии в импорте России составляла около 43%, причем из этой страны поступало более половины всех машин, ввозимых в Россию. Возместить эту потерю в короткое время оказалось невозможно, даже имея таких союзников, как Англия и Франция; производство машин и оборудования внутри страны росло медленно, в итоге усиливался износ основных средств.

Военная промышленность России оказалась абсолютно неготовой к войне таких масштабов. Одной из причин, почему внутреннее производство не могло удовлетворить потребности армии, была зависимость от импорта многих материалов. Поэтому пришлось ускоренно наращивать не только производство вооружений, но и смежных отраслей. В эту сторону были направлены основные усилия правительства, которое практически оставило без внимания положение в других отраслях промышленности, особенно потребительского сектора. В 1914 г. по сравнению с 1913 г. гражданское производство составило 96,8%, в 1915 г. — 71,6%, в 1916 г. — 63,3%{15}. В 1916 г. сокращение достигло почти 40%, что свидетельствует об острейшем кризисе. Невоенные отрасли промышленности оказались без финансирования и источников поставок машин и оборудования, что, соответственно, обусловило быстрое и лавинообразное усугубление кризисной ситуации, которую правительство оставило полностью без

[24]

внимания, не препятствуя закрытию мелких и средних предприятий, обеспечивавших рынок товарами повседневного спроса.

Особые совещания и комитеты все усилия бросили на обеспечение армии и военной промышленности, предприятия в гражданских отраслях, стремясь преодолеть нехватку финансовых средств, добивались военных заказов, поэтому, при отсутствии программы перевода промышленности на военные рельсы, степень милитаризации промышленности достигла 70%, что было больше, чем в других воюющих странах. На производство военной продукции переходили не только предприятия потребительского сектора, но и предприятия, работа которых обеспечивала процесс воспроизводства в промышленности. Пытаясь решать проблемы нехватки топлива и транспорта путем реквизиций, само правительство усиливало дезорганизацию производства.

Наступление кризиса подталкивало к распространению различных форм государственного контроля, так как средства на оплату импортных операций и военных заказов концентрировались в руках государства, что резко усиливало его роль в промышленности, способствуя формированию специфического типа государственного капитализма с непомерно раздутой ролью государства, пытающегося решить проблемы установлением тотального контроля и использованием неэффективных затратных методов.

Помимо резкого сокращения экспорта, 16 июля 1914 г. была закрыта фондовая биржа Санкт-Петербурга и прекратились операции с ценными бумагами, дававшие банкам значительную часть их доходов. Также были приостановлены операции по обмену золота. Для всей банковской системы это был сильнейший удар, а для русских банков, особенно мелких, это была почти катастрофа, требовавшая срочного вмешательства правительства. Положение в частном банковском секторе лишь частично облегчалось переориентацией финансовой системы на обслуживание военных поставок. Все это предопределило ситуацию, когда банкротство государства повлекло за собой катастрофический кризис всей банковской системы и многих предприятий, выполнявших военные заказы.

Само государство поставило себя в сложное финансовое положение в результате плохо продуманных действий. Начало войны сопровождалось запретом продажи спиртных напитков. Лишившись трети своих доходов, правительство проявило непонимание не только важности этого источника финансирования военных расходов, но и опасности быстрого развития финансового кризиса. Прямые налоги приносили менее 10% доходов бюджета. Основу же государственных доходов составляли косвенные поступления от государственных монополий, прежде всего от продажи алкогольной продукции, а также таможенные доходы. Все они вместе давали около 80% регулярных доходов казны. Отказ от государственной водочной монополии в сочетании с падением таможенных платежей с хлебного экспорта вел к кризису всей финансовой системы и в конечном итоге к банкротству государства.

Доходы от винной монополии составили огромную сумму в 1913 г. — 893 млн. рублей, чистая прибыль казны от нее достигала 675 млн. рублей{16}. Этот доход в реальности был опорой бюджета России того времени. Восторги официальной пропаганды по поводу наступившего якобы всеобщего отрезвления народных масс на деле лишь отвлекали общественное сознание от факта порочной конструкции бюджета. Отсутствие достаточных средств предопределило недофинансирование армии, несмотря на его приоритетное значение. На решение казавшихся второстепенными проблем, связанных с сокращением экспорта и нехваткой средств в банковском сек-

[25]

торе, денег не находилось, поэтому кризис углублялся темпами, сравнимыми с его развитием в Германии и Австро-Венгрии.

Проблема финансовой системы заключалась не только в существовании винной монополии как таковой. Проблема имела значительно более фундаментальный характер структурного плана. Она заключалась в отсутствии гибкой налоговой системы, способной реагировать на разраставшуюся инфляцию. Поэтому в основе кризиса лежало не только отсутствие правильной антикризисной политики, но и структурные проблемы, связанные с отставанием в вопросе о создании в России здоровой бюджетно-финансовой системы.

Развивавшаяся инфляция сопровождалась быстрым обесценением денег. Критическая отметка была пройдена в 1916 г., когда уровень инфляции превысил уровень прироста денежной массы{17} и инфляция вышла из-под контроля. С экономической точки зрения 1916 г. является критически важным для понимания всей ситуации, которая наблюдалась в России.

С 1916 г. страна переживала острую нехватку большинства потребительских товаров. В 1916 г. цены по сравнению с 1914 г. повысились почти в 4 раза{18}, что отразилось на потребительском рынке. Тем не менее правительство не предприняло действенных шагов по снижению инфляции, что вызвало углубление кризиса и переход его в более тяжелую форму.

Быстро растущая инфляция затрагивала интересы большинства населения. В конце 1916 г. наблюдался процесс снижения реальной заработной платы практически во всех отраслях промышленности и для всех категорий занятых. К февралю 1917 г. реальная заработная плата была на 46% ниже уровня 1914 г.{19} Это создало почву для массового недовольства властью в период Февральской революции. С октября 1916 г. развертывалась организованная борьба рабочих по экономическим вопросам, и в феврале 1917 г. в Петрограде практически ни дня не проходило без забастовки на каком-либо из предприятий города.

В условиях гиперинфляционного кризиса, развившегося в ходе войны, налоговые источники практически не давали возможности увеличивать доходы государства соразмерно инфляции. Налоги покрывали лишь около 17% военных расходов{20}. Военный кризис быстро получил отражение в финансах; как и у любого другого финансового кризиса, основным характерным признаком и в данном случае являлась нехватка денег и нарушение нормального денежного обращения. Кризис периода Первой мировой войны отличался от всех других финансовых кризисов несравнимо большим масштабом нехватки ресурсов.

Государство полагалось на самый простой и самый опасный метод финансирования — путем увеличения денежной массы. Однако это не спасало финансовую систему. Россию во время Первой мировой войны постигло банкротство. Признаки его проявились уже в 1915 г., когда Россия фактически прекратила выплаты по внешним долгам. Она была не в состоянии выплачивать проценты, что само по себе означало наступление банкротства. Однако в условиях войны кредиторы не могли объявить о несостоятельности своего важного союзника и предоставили дополнительные кредиты на продолжение военных поставок и покрытие процентов по долгам.

В 1917 г. ежедневные расходы России увеличились в четыре-пять раз по сравнению с начальным периодом войны и достигли огромной суммы — 58,9 млн. руб. В то же время к концу января 1917 г. текущий счет государственного казначейства в Государственном банке насчитывал лишь 208,7 млн. руб., т.е. менее чем на четыре дня. В январе и феврале 1917 г. было выпущено кредитных билетов по 423 млн. руб.,

[26]

что равнялось примерно двухнедельной потребности{21}. Учитывая все прочие доходы, правительство могло оплачивать не более половины своих расходов. При наступившем финансовом коллапсе правительство оказалось не в состоянии выполнять и свои внутренние обязательства. Как верно полагал А. Л. Сидоров, «финансовая катастрофа была вызвана не революцией, а империалистической войной. Она наступила уже в 1916 г., а углублялась и расширялась после свержения царизма, при Временном правительстве»{22}. Под влиянием кризиса наступил тяжелейший кризис не только экономики, но и государства.

Итогом политики царского правительства стало ускоренное развитие инфляции и банкротство правительства уже в конце 1916 г.{23} Кризис наступил, несмотря на то, что правительство могло пользоваться огромными ресурсами своих союзников и Россия была вторым после Великобритании получателем военных займов во время войны{24}. Страна уже тогда оказалась в крайне сложной ситуации, в какой бывают лишь проигравшие войну страны. Проявления кризиса можно было увидеть в повсеместном нарушении функционирования транспортной системы, в падении производства металлургии, которая должна была, напротив, набирать обороты во время столь крупной войны, в стремительном ослаблении сельского хозяйства, а также в упадке деятельности ведущих военных предприятий, которые не имели недостатка в военных заказах, но тем не менее испытывали острые проблемы.

Развивались многочисленные процессы, сопутствующие острому экономическому кризису: нехватка средств в распоряжении государства, нехватка оборотного капитала у промышленных предприятий и их банкротство, сокращение занятости, резкое снижение жизненного уровня и много других. Практически антикризисные меры царского правительства немало способствовали нарастанию проблем.

По ходу войны развитие событий приобрело характер цепной реакции. Отсутствие средств в бюджете предопределило плохое финансирование убыточных железных дорог. Железнодорожные ремонтные мастерские переходили на выпуск такой продукции военного назначения, как производство боеприпасов, поскольку это давало более стабильные доходы. Недостаточное финансирование железных дорог влекло за собой экономию на обновлении основных фондов, т. е. сокращение закупки новых паровозов и вагонов. Недостаток паровозов и вагонов вызывал быстрый их износ в условиях напряженного использования железных дорог в условиях войны. Помимо этого, сокращались заказы металлургической и другим отраслям промышленности, направленные на удовлетворение нужд железных дорог. Соответственно развивался кризис транспортной системы и тяжелой промышленности, а с ними рост недовольства рабочих, уже длительное время находившихся в конфликтных отношениях с властью.

Масштабом проблем время Первой мировой войны значительно превосходило кризис начала века, однако антикризисная политика правительства мало изменилась. Что из себя представляли меры по расширению государственного регулирования, предпринятые правительством? Например, в отношении самого крупного оборонного предприятия России — Путиловского завода. «Используя специально изданный накануне закон о секвестре, правительство отобрало у этих заводов крупные денежные средства, а самому Путиловскому заводу навязало заведомо разорительную систему управления, рассчитывая затем выкупить его имущество по ликвидационной цене»{25}. Речь шла, по сути, не об антикризисной мере, а об использовании кризисной ситуации для перераспределения собственности, сокращении или урезании прав частных собственников. Таким образом, правительство ориенти-

[27]

ровалось на конфискационную схему национализации предприятия, а не на финансовую помощь ему. В 1915 г. это крупнейшее предприятие военно-промышленного комплекса, заваливаемое оборонными заказами, оказалось на грани банкротства. Причина коренилась опять в финансах — нехватке оборотного капитала. Понятно, что национализация не могла решить проблему нехватки оборотного капитала. Подобное использование бюджетных средств дополнительно сокращало ресурсы, поступавшие в невоенные отрасли промышленности в условиях финансового кризиса.

Административный нажим составлял основу и в социальной политике. В отношении рабочих были приняты такие меры, как отправка их в армию, замена их солдатами, приписанными к армейским подразделениям. На предприятиях вводилась военная дисциплина. Власти не останавливались перед применением оружия для подавления недовольства, и первый случай расстрела рабочих в период войны произошел в Костроме в июне 1915 г.

Закономерно, что в результате такой политики Путиловский завод уже в 1916 г. стал ареной одного из самых ожесточенных трудовых конфликтов. 17 февраля 1917 г. там же началось выступление рабочих, предшествовавшее Февральской революции. Характерна реакция царского правительства — генерал Хабалов, командующий Петроградским военным округом, объявил, что рабочие, требовавшие увеличения заработной платы, должны прекратить забастовку либо они будут отправлены на фронт. Этим генерал демонстрировал в очередной раз намерение применить силу там, где необходимо было решать финансовые проблемы.

Началу конфликта на Путиловском заводе предшествовал слух о возможном сокращении производства и частичном расчете рабочих в связи с недостатком топлива и сырья. 17 февраля требование о 50% повышении зарплаты выдвинула лафетно-штамповочная мастерская. Само по себе такое требование свидетельствует о ненормальной или необычной ситуации. Оно является следствием крайне высокой инфляции, вызвавшей значительное падение жизненного уровня рабочих. Требование было совершенно естественным, в то время как реакция руководства предприятия может вызвать только недоумение. С 22 февраля было объявлено о закрытии завода на неопределенное время{26}. Администрация решила избавиться от нежелательных элементов, а не облегчить стремительно ухудшавшееся положение рабочих. Применение жестких мер по отношению к рабочим стало обычным явлением для военных предприятий в столице.

Путиловский завод — это только один пример. Немало и других мер правительства игнорировало финансовую сторону имевшихся проблем, только усугубляя их. Начавшийся кризис практически поставил многие предприятия на грань банкротства, что сделало вопрос о занятости крайне актуальным. Для решения вопроса в таких случаях можно было увеличить количество рабочих мест либо за счет расширения производства, либо за счет сокращения рабочего времени существующих работников, что достигалось бы сокращением рабочего дня до 8 часов. Промышленники и правительство проявили упорство и непонимание элементарных основ антикризисной политики, что привело к превращению вопроса о 8-часовом рабочем дне в политический.

В стране отсутствовала удовлетворительная система социального обеспечения, которая бы сгладила рост социальной напряженности. Большинство рабочих держало скотину, разводило огороды и занималось сельским хозяйством, что в какой-то мере помогало им при появлении проблем с занятостью. Однако недостатки такой системы, которая сохранялась еще с петровских времен, быстро проявились в период мирового кризиса, поставив жителей фабричных поселков на грань голодной смерти

[28]

и вызвав забастовки и массовые волнения заводских рабочих, быстро ставших «боевым авангардом» революции.

При этом правительство противилось использованию даже таких простых средств взаимопомощи, как создание рабочих касс, что показывало непонимание значения даже не требующих государственных расходов средств борьбы с нарастающим социальным кризисом.

Отрицательные стороны социальной политики царского правительства стали очевидны в период кризиса Первой мировой войны, когда продавшие свои участки после столыпинских реформ крестьяне, ушедшие в город, начали с наступлением экономического коллапса массово возвращаться в деревню и добиваться восстановления своих прав на землю. Это привело к резкому росту социальной напряженности, так как традиционный механизм социальной защиты был разрушен, а новый — не создан.

Многочисленные крестьяне-отходники и сезонные рабочие, на которых обычно не распространялась система социального обеспечения, в условиях нарастающих трудностей в сельском хозяйстве не могли найти источников существования в деревне и становились дополнительным элементом социальной напряженности.

Введение продразверстки также показало склонность царского правительства в отношении сельского хозяйства применять меры неэкономического характера вместо борьбы с финансовым кризисом. Близорукая политика в отношении сельского хозяйства, обеспечивавшего четверть мирового рынка зерна, привела к тому, что правительство положилось на то, что Россия является одним из основных мировых производителей продовольствия, и поэтому появление проблем в снабжении продовольствием не прогнозировалось; правительство практически игнорировало вероятность появления продовольственных проблем после резкого прекращения хлебного экспорта. В результате Россия столкнулась с продовольственным кризисом уже в 1916 г. В условиях отсутствия средств на государственную поддержку сельского хозяйства и при этом падения хлебного экспорта из-за блокады основных экспортных портов сельское хозяйство практически через полтора года оказалось неспособным обеспечивать продовольствием страну.

Быстрота, с которой наступил кризис в сельском хозяйстве, указывает на существование важного вопроса: какую роль реально играли товарно-денежные отношения в сельском производстве России? Если кризис в результате прекращения экспорта и сокращения количества рабочей силы был столь стремительным, то это говорит о том, что товарные связи и наемная рабочая сила в сельском хозяйстве стали важными элементами всего процесса воспроизводства, что обеспечило быстроту распространения финансового кризиса. По данным А. М. Анфимова, практически все слои крестьянства имели денежные доходы. Даже у относительно крупных хозяйств, имевших 9-12 десятин пахотных площадей, около трети доходов (32,3%) поступало из источников, не связанных с обработкой земли. У безземельных и малоземельных хозяйств процент подобных доходов был еще большим: 47,8% — у хозяйств, имевших до трех десятин, и 117,1% — у хозяйств, не имевших земли{27}. Рыночные отношения активно проникали в сельское хозяйство. В России к Первой мировой войне товарно-денежные отношения уже в значительной степени распространились в деревне, поэтому финансово-экономические проблемы, вызванные кризисом, сказывались также на сельском хозяйстве, затрудняя поступление на рынок товарной продукции.

Продовольственный кризис стал непосредственным толчком к «волнениям на продовольственной почве» в феврале 1917 г. в Петрограде. В массовых демонстраци-

[29]

ях участвовало значительное количество женщин, которые остро чувствовали провалы политики царского правительства на собственном опыте. Попытка подавить стихийный бунт с помощью войск на той стадии, когда волнения еще ограничивались пределами столичного города, привела к обратной реакции и лавинообразному разрастанию конфликта, революции и свержению монархии. Революция показала тщетность и опасность попыток власти силой ответить на проблемы экономики.

В России кризис привел к развалу денежной системы и банкротству самого правительства с последующей парализацией экономики и банковской системы. Радикальное поведение населения в столице определялось общим ухудшением его экономического положения, а не только количеством запасов продовольствия в городе.

Таким образом, Первая мировая война вызвала в России глубокий кризис, который получил итоговое выражение в финансах. Основным характерным признаком кризиса российских финансов, как и у любого другого финансового кризиса, являлась нехватка денег и нарушение нормального денежного обращения. В условиях инфляционного кризиса налоговые источники государства практически не могли увеличивать доходы правительства соразмерно инфляции.

В арсенале правительства отсутствовала какая-либо рациональная антикризисная политика. Более того, война в начале XX в. рассматривалась в Петербурге как своего рода способ разрядить социально-экономическую ситуацию внутри страны, при этом значительно преувеличивалось влияние кратковременной вспышки патриотических настроений и национализма.

В итоге в ходе войны в России кризис принял крайне острые формы вплоть до коллапса промышленности и финансовой системы. Война породила гиперинфляционный кризис с характерным ростом дороговизны и резким падением стоимости денег. Таких явлений не было ни во время русско-японской войны, ни во время Первой русской революции. Это была редкая и специфическая разновидность глубокого кризиса, который начал проявляться в 1916—1917 гг., когда ускорилось снижение производства. Если производство чугуна в 1916 г. несколько увеличилось до 236 млн. пудов, то в 1917 г. оно упало до 190,5 млн. пудов{28}. Развившийся уже в ходе войны новый кризис был опаснее обычных кризисов перепроизводства. Он был в меньшей степени связан с долговременными факторами развития и в значительной мере являлся следствием курса экономической политики в первые годы войны.

Динамику кризиса экономики России в период Первой мировой войны возможно представить в виде двух последовательных стадий: 1914—1916 гг., когда кризисная ситуация развивалась относительно медленными темпами, и 1916—1918 гг., когда кризис значительно углубился и приобрел всесторонний характер. Быстрота, с которой наступил кризис после начала Первой мировой войны, требует учета того, что экономика страны не смогла полностью восстановиться после затяжного кризиса 1900—1903 гг., усугубившегося под влиянием последствий русско-японской войны. К этому добавилось влияние кризиса 1913 г. и перестройки системы мировых хозяйственных связей. Одновременно были допущены очевидные просчеты правительства уже по ходу углубления самого кризиса. Не учитывая финансовый аспект имевшихся проблем, правительство зачастую было склонно применять силу там, где решения требовали финансовые проблемы. В сочетании с отсутствием осмысленной социальной политики это привело к острейшему социально-политическому конфликту, закончившемуся революцией.

В арсенале правительства преобладали силовые меры. Попытки решать многочисленные проблемы, сопутствовавшие экономическому кризису (нехватка средств

[30]

в распоряжении государства, нехватка оборотного капитала у промышленных предприятий и их банкротство, а затем и сокращение занятости и рост безработицы, резкое снижение жизненного уровня населения), путем применения жестких средств экономии и подавления недовольства показали их полную неэффективность и опасность для существования самой системы.

Антикризисная политика российского правительства закончилась полным провалом и революцией в 1917 г.

Примечания:

{1} Томиока С. Росиа кэйдзайси кэнкю. Токио, 1998. С. 1.

{2} Там же. С. 315.

{3} Окада С. Сэндзи кэйдзай — Росиа сихонсюги хокай э но мити // Росиа дзюгацу какумэй но кэнкю. Токио, 1968. С. 295.

{4} Цудзи Ё. Росиа какумэй то роси канкэй но тэнкай, 1914—1917. Токио, 1980.

{5} Там же. С. 17-18.

{6} Накамура Х. Тэйсэй Росиа то гайкоку сихон. Токио, 1988. С. 359.

{7} Ито С. Тайсэн дзэнъя Росия кокусай сюси кики то «Ёроппа» дзюнкан но кики // Игирису сихонсюги то тэйкокусюги сэкай. Фукуока, 1990. С. 466.

{8} Хасэгава Ц. Росиа какумэйка Петроградо но симин сэйкацу Токио, 1989.

{9} Там же. С. 312— 327.

{10} Там же. С. IV

{11} Октябрьская революция и фабзавкомы: материалы по истории фабрично-заводских комитетов. СПб., 2002. Ч. 4 / сост. Ё. Цудзи. С. V-VI.

{12} Gatrell P. Russia’s First World War: A Social and Economic History. Harlow, 2005. P. 71.

{13} Тарновский К. Н. Формирование государственно-монополистического капитализма в России в годы первой мировой войны. М., 1958. С. 35-36.

{14} Фабрично-заводская промышленность в период 1913—1918 гг М., 1926. С. 42.

{15} Там же. С. 39.

{16} Погребинский А. П. Очерки истории финансов дореволюционной России (XIX—XX вв.). М., 1954. С. 193.

{17} Там же. С. 147.

{18} Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой войны (1914—1917). М., 1960. С. 147.

{19} Цудзи Ё. Указ. соч. С. 101.

{20} Степанов А. И. Россия в Первой мировой войне: геополитический статус и революционная смена власти. М., 2000. С. 122.

{21} Сидоров А. Л. Указ. соч. С. 131-132, 144, 159.

{22} Там же. С. 172.

{23} Толстогузов С. А. Банкротство и революционные кризисы // Национальный вопрос в интеграции и распаде СССР М., 2005. С. 570-578.

{24} Степанов А. И. Указ. соч. С. 122.

{25} Поликарпов В. В. От Цусимы к Февралю: царизм и военная промышленность в начале XX в. М., 2008. С. 72.

{26} Его же. 22—23 февраля в Петрограде // Падение империи, революция и гражданская война в России. М., 2010. С. 10.

{27} Анфимов А. М. Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России, 1881— 1904 гг М., 1984. С. 159.

{28} Статистический сборник за 1913—1917 гг М., 1922. С. 77.

[31]