Гадов Р. Военно-морские базы

Оперативно-тактические взгляды германского флота. Сборник статей из герм. воен.-мор. литературы: Пер. Науч.-перевод. бюро ВМА им. Ворошилова / Сост. кап. 2 ранга А. Травиничев. — М.; Л.: Военмориздат, 1941. — 189, [2] с. : ил., карт., табл., черт. С. 116-132.

(Militärwissenschaftliche Rundschau, lV-1936)

Возникновение военно-морских баз, их значение и задачи

Учение о морской войне, как о важной и очень часто решающей составной части войны в целом, признает два основных элемента морского могущества: флот и военно-морские базы. Оба они со стратегической необходимостью дополняют друг друга, причем бесцельно разбирать, которому из элементов принадлежит первенство. Рост морского могущества какой-либо страны находит свое выражение, прежде всего, в строительстве флота, примером чему может служить Англия эпохи Кромвеля и его последователей. Однако, при этом должны иметься налицо географические предпосылки, как-то: соответствующая конфигурация береговой линии и хорошие гавани, удачно расположен-

[116]

ные по отношению к морю и прилегающей территории страны. Таким путем из хороших гаваней возникают базы отечественного флота, дальнейшее усовершенствование которых в военном отношении происходит параллельно со строительством флота. Как на примеры из германской истории можно указать на военные порты курфюрства бранденбургского — Пиллау и Эмден, затем на прусские порты Киль (1865 г.) и Вильгельмсгафен (1869 г.) и на отошедший в 1890 г. к Германии остров Гельголанд.

Заокеанские военно-морские базы возникают и возникали в ходе дальнейшего расширения морского могущества и усиления активности в области заморской торговли, колонизации или захвата территорий. В те времена, когда мореплавание было носителем торговли и предпринимательства в далеких и неисследованных странах, возникала потребность создавать в дальних точках опорные укрепленные пункты, где можно было бы заниматься куплей-продажей. Такие поселения становились колониальными портами, гавани которых постепенно превращались в крепости, а на ведущих к ним морских путях возникали, из потребности в обеспеченных сообщениях, промежуточные станции, имевшие, главным образом, стратегическое значение. Много баз было захвачено во время военных действий и сохранено по мирным договорам в качестве обеспечения достигнутого стратегически выгодного положения.

Военно-морские базы имеют первостепенное значение для обороны заокеанских владений, а также для ведения войны в метрополии и за океаном. Без них не может быть морского могущества. Отечественные базы представляют собою места, где происходит строительство кораблей, их снаряжение, снабжение запасами и ремонт и где, в большинстве случаев, постоянно проживает их экипаж. Из них начинают морские силы свои операции, сюда же они возвращаются. Базы, расположенные вне метрополии, представляют собой опорные пункты крейсерской и торговой войны и служат для высылки боевых сил вдоль необеспеченных путей, иногда на самые большие расстояния. Базы особенно важны в тех местах, где надо защищать важные владения или обеспечивать совместные действия армии и флота. В соответствии с этим меняются и предъявляемые к ним требования.

В отличие от парусных флотов прежних веков современные флоты не отличаются независимостью действий. Уже уход за подводной частью корпуса корабля при быстром обрастании его моллюсками в теплых водах без доков трудно выполним. Далее следует отметить зависимость флота от снабжения топливом, сложность усовершенствованных котлов, главных и вспомогательных механизмов, электрических, оптических и прочих установок, наконец, значительно повысившийся расход снарядов в бою. Все это приводит к необходимости иметь для ведения войны на морских базах тщательно оборудованные доки, мастерские и склады или же итти на создание громоздкого, но все же недостаточного судового транспорта. Ценное и необходимое оборудование военно-морских баз должно быть защищено в современных условиях от захвата с суши, от обстрела с моря и от бомбардировки с воздуха. Если эти требования не выполнены, стратегическая ценность морских баз падает до нуля. В тех случаях, когда того требует важность и угрожаемое положение обороняемой зоны, базы придется превратить в целые сухопутные, морские и противовоздушные крепости.

Большинство морских баз в подобных пунктах к настоящему времени уже проделало отмеченный путь развития. Они выдержали борьбу с боевыми средствами периода мировой войны, но им еще предстоят испытания в будущем. В качестве примера вполне современной морской базы можно назвать английскую базу в Сингапуре (рис. 5),

[117]

о близком окончании строительства которой недавно объявило английское адмиралтейство. Однако, это название в отношении Сингапура могло ввести в заблуждение, так как торговый порт Сингапур с доками, верфями и складами, с его устарелыми батареями на острове Блаканг Мати не соответствовал уже требованиям, которые в соответствии с докладом адмирала лорда Джеллико, после его поездки в 1920 г., следовало предъявить к такой первоклассной крепости. Сообразно с этим база флота была перенесена на большой Сингапурский остров, отделенный проливом от Малайского полуострова. Подпорная плотина с проходящей по ней железной дорогой Сингапур — Жохор пересекает этот пролив, судоходный только в восточной части. Сразу бросается в глаза, как целесообразно с военной точки зрения сделан выбор участка около Селегара, где расположена база: с моря он недоступен наблюдению и при достаточной воздушной обороне вряд ли может быть подвергнут действительному обстрелу; с суши он может быть взят только армией, прикрытой господствующим на море флотом;

Рис. 5. Сингапурская база

якорная стоянка для судов отличается обширностью. Три группы отдельных сооружений состоят из: а) верфей и доков — у Селегара, б) аэропорта и в) укреплений близ Чанги, у выхода. Верфи состоят из мастерских, эллингов, причальных набережных, электростанций, пакгаузов, водохранилищ, защищенных от бомб складов на 1¹/₄ млн. т нефти, сухого дока, рассчитанного на два больших океанских корабля водоизмещением до 35 000-40 000 т, пловучего дока в 50 000 т, крапа с подъемной силой 150 т, нескольких внутренних бухт, радиостанций и т. д.
Аэродром расположен несколько восточнее, по другую сторону небольшой бухты; он выдвинут в целях обороны базы и занимает площадь 240 га, со всеми необходимыми ангарами, мастерскими, казармами и причальными площадками для подъема гидросамолетов. Что касается береговых батарей, .расположенных на восточном выступе и находящихся перед ним небольших островах, а также на восточном берегу большого острова, то здесь, в частности, установлены 452-мм длинные пушки (вес орудия — 150 т, вес снаряда — 1500 кг). Эти орудия, изготовленные еще во время войны 1914-1918 гг., предназначались для линкоров{1} и применялись на мониторах для обстрела по-

[118]

бережья Фландрии. Затем там установлено несколько 340-мм орудий с соответствующим количеством средней и зенитной артиллерии. Гарнизон острова весной 1936 г. состоял из 7000 человек, вместе со всеми служащими — 12 000 человек. Можно считать, что, примерно, также сильно вооружен и оборудован американский военный порт Пирль Харбор на острове Оаху Гавайского архипелага. Подобные базы по своей силе равноценны наиболее мощным базам метрополии.

Для определения военной ценности морских баз, сооружение которых, по большей части, относится к более ранним историческим периодам, приходится применять соответствующие времени масштабы.

Прежде всего, даже идеальная в военно-географическом отношении позиция сама по себе может быть «господствующей» только в том случае, если, в соответствии со словами Мэхэна: «Никакие преимущества позиции не могут уравновесить на долгий срок относительную слабость боевых сил», в ней имеются соответствующие морские силы.

Американский порт Пирль Харбор приходится расценивать выше, чем английский Сингапур, в сфере действий которого находится лишь небольшая крейсерская эскадра, тогда как главный флот обыкновенно удален на 5000-6000 миль. Крупные военно-морские базы, вроде Тулона и Бизерты, в особых условиях войны 1914-1918 гг. оперативно оказались расположенными неблагоприятно. Мальта была слишком удалена, ввиду чего нашим противникам пришлось использовать остров Корфу и Кефалонию, затем под нажимом подводной войны отойти на Крит и, в конце концов, все же вернуться на Мальту. Здесь мы касаемся одной из опасностей современной войны, хотя значение ее расценивается различно. Подводную лодку противника, сторожащую вход в порт (особенно при узком выходе, как, например, у Порт-Артура, Пирль Харбор, Сан-Франциско, Лавалетта — на Мальте), трудно обнаружить и обезвредить.

Значительно повысившийся радиус действия подводных лодок, искусно увеличенный хорошим выбором мест пополнения горючего и других припасов, делает возможным их появление в самых удаленных и неожиданных местах. Вблизи своих баз появления подводных лодок можно ожидать постоянно. Поэтому приходится повышать требования к морской базе в отношении действительности ее ограждения (минные поля, сети, неподвижные боны) и охранения, что может сильно ограничить свободу маневрирования надводных сил (война в Северном море). Обеспеченность от дальнего артиллерийского огня со стороны суши в Сингапуре в известной мере достигается характером прилегающей местности; у Гибралтара она отсутствует уже сегодня; даже Портсмут и Саутгэмптон лежат в пределах досягаемости сверхдальнобойных орудий, установленных, как предполагается, на полуострове Котантен (Нормандия). Обеспеченности от атаки с суши не было, например у германской базы Циндао; ее сухопутный фронт -был рассчитан только на возможные осложнения с Китаем. Со вступлением Японии в войну эта база теряла всякое значение; при отсутствии же господства на море и соединяющих с метрополией промежуточных станций она повисла в воздухе, — яркая иллюстрация недостаточной согласованности наших внешнеполитических действий. Американские Филиппины, которым ныне возвращена их самостоятельность, при усилении роста японской морской мощи могли бы считаться обеспеченными от нападения только при условии возведения крупнейших укрепленных пунктов в главных портах Кавит и Олонгапо (всего лишь опорные пункты второго и третьего классов), которые могли бы противостоять даже правильной осаде. Простой расчет показывает, что в теперешнем их состоянии они были бы взяты раньше чем подоспела бы выручка с расстояния в 4000 миль. Японский отечественный флот удален от Манилы всего на 1500 миль, а от японских Пескадорских островов с их сооружениями — даже лишь на

[119]

600 миль. При наличии достаточного гарнизона Сингапур может господствовать над значительным пространством, включая Зондские острова, и фланкировать неприятельские коммуникации, ведущие в Австралию.

Значение Гонконга ослабло, особенно после Вашингтонского договора 1922 г., запретившего его усиление; сейчас Англия вновь приступила к его укреплению. Английские специалисты, например капитан Экуорт, доходят до отрицания за Гонконгом всякого военного значения, так как он может быть подвергнут блокаде со стороны японских Пескадорских островов, а также взят осадой с суши.

Новым грозным врагом всех старых морских баз являются, конечно, воздушные силы. Военное значение этих баз подлежит переоценке под углом зрения противовоздушной обороны. Многие морские базы, которые еще и поныне высоко расцениваются как опорные пункты для морских и воздушных операций, являются слишком легко достижимыми для неприятельской авиации. Новая оценка островного положения Англии, вызванная ходом развития вооружений, достаточно известна и довлеет над внешней политикой Англии и ее планами вооружений. Большие морские базы на Ла-Манше, существующие со времен голландской и французской войн, потеряли свою ценность; их защита требует громадных затрат. Серьезно ставился вопрос о переносе главных стоянок флота на западный берег Англии, с тем чтобы расположить между ними и противником на континенте Европы ПВО всей страны. То же относится и к Мальте, как показали первые же месяцы абиссинской войны, когда все более ценные военные корабли оттуда были уведены и размещены на периферии. Под угрозой с воздуха находится и Александрия, а также и Хайфа. Вскоре в этом положении окажется вообще всякий стратегический пункт в таких узких водных пространствах. Аналогично положение и с Бермудскими островами, позициями англичан и французов среди Вест-Индских островов, приобрести которые в свое время стремились США, чтобы стать полным хозяином на Караибском море. Теперь перевес США в авиации и морских базах, невидимому, признается достаточным. Равным образом, едва ли найдется впредь противник, который будет укрепляться у входа в Дарданеллы на островах Имброс, Тенедос и Лесбос. С появлением подводных лодок значение французских портов на Атлантическом океане вновь повысилось, так как возрождается их роль прежних кинжальных позиций в каперской войне. Германские морские базы тоже лежат в сфере досягаемости авиации: на Северном море — с запада, на Балтийском море — с севера и с востока. «Морские базы, — говорит адмирал Кастекс в своем труде «Стратегические теории», — не считающиеся с этими новыми условиями и не защищаемые полностью соответствующими средствами, должны быть признаны в оперативном смысле несуществующими». Это означает, как и в сухопутной войне, полную переоценку многих старых ценностей, глубоко захватывающую все области мировой политики.

Роль морских баз европейских государств в мировой политике и в военно-морской истории

Изложенные выше соображения поясняются мировой историей, из которой можно извлечь уроки для будущего.

Наиболее яркий пример роли морских баз в национальной и империалистической политике держав дает история Англии.

Англия. Захват в средние века Калэ, еще до периода морского расцвета Англии, представляет собой один из тех случаев, которые

[120]

Хаусгофер считает типичными для островных государств; здесь проявилось стремление создать себе на противолежащем материке tête de pont для завоевании и экспансии. Затем во времена Кромвеля, после англо-голландской, первой настоящей морской войны 1652-1654 гг., происходит подобная же, менее известная попытка, направленная против германской территории. В то время устья рек Везера и Эльбы были в руках шведов и датчан — еще пример указанных выше покушений приморских государств против свободы берегов своих соседей по ту сторону моря. В 1659 г. Англия, вмешавшаяся в войну Франции с Испанией, получила на некоторое время по Пиренейскому миру Дюнкерк и одновременно Ямайку. С этого времени она стала твердой ногой в Вест-Индии. Собственно, империалистическая экспансия, являющаяся в то же время историей строительства морских баз Англии, начинается с войны за испанское наследство (1702-1718 гг.), бывшей по существу войной Англии за морские базы и морские крепости. Объектами явились базы в Испании, как-то: Виго, Корунья, Кадпкс, Гибралтар. По договору 1703 г., Португалия стала союзницей Англии, ее порты перешли в руки англичан. Лиссабон, Опорто и Лагос превратились в tête de pont — стратегические пункты, предназначенные для того, чтобы раз навсегда преградить Франции и Испании возможность образовать единый сплоченный фронт на море против Англии. Гибралтар почти без боя попадает в руки англичан в 1704 г.; тем самым приобретается одна из сильнейших крепостей в мире, и позиция Англии на Средиземном море приобретает непоколебимую опору. К концу войны в 1713 г., после морских боев в Вест-Индии, Англия становится обладательницей залива — Гудзон, Ньюфаундленда, Новой Шотландии с Галифаксом в качестве незамерзающей гавани, а в Средиземном море — порта Махон на Балеарских островах. Дюнкерк— база каперских набегов и важный опорный пункт французского флота — сравнивается с землей. Этим было обеспечено развитие морского могущества Англии.

Война за австрийское наследство 1739-1748 гг. закрепила прежние успехи. Кроме Ямайки, Англия теперь имеет Барбадос и Сант-Киттс в Вест-Индии, Мадрас и Бомбей — в Индии. Опираясь на Минорку, она почти два года блокировала испанскую эскадру в Тулоне. Средиземное море с важнейшими путями подвоза к итальянскому театру войны было в крепких руках, и хотя для операций против атлантического побережья английских сил было недостаточно, все же Галифакс и другие гавани в Новой Шотландии позволили начать борьбу за Канаду. В Ост-Индии Мадрас отошел к Франции; а начиная с 1748 г., Англия уже смогла взять голодом союз романских стран благодаря своим позициям в Атлантике. По Аахенскому миру Франция не приобрела австрийских Нидерландов, получивших для Англии важнейшее значение. Мадрас был возвращен.

Семилетняя война 1756-1763 гг., которая, как известно, рассматривается в военно-морской истории как один из важнейших этапов, приносит с собой окончательное решение. «Великая морская, сухопутная и колониальная держава на континенте», которую Питт-старший назвал «естественным во все времена врагом Англии» была разбита. «Америка была завоевана в Германии», — писал тот же Питт. Кольцо английских морских баз вокруг земного шара стало замыкаться, усиливая могущество Англии в последующих морских войнах.

Североамериканская война за освобождение 1775-1782 гг. со стратегической точки зрения является снова борьбой за морские опорные пункты и базы для флота. Нью-Йорк, Нью-Порт, Барбадос и Ямайка, французский Мартиник и Гаити, Сан-Доминго, Гренада и Санта-Лючия — важные порты — сыграли здесь большую роль. Вследствие неудачных морских боев Англия терпит поражение; армия от-

[121]

резана от Виргинии, Иорктоун сдался. В 1781 г. Гибралтар чуть не утрачен, но в Индии Англии удается взять Тринкомали на голландском Цейлоне, однако французский флот под командой Сюффрена отбирает его обратно. Пондишери, по мирному договору, остается за Францией, Канада — за Англией, Тобаго — в Вест-Индии и Сенегамбия отходят к Франции, Флорида и Минорка — к Испании. Это был самый тяжелый период для морского владычества Англии; и только наполеоновские войны позволили возместить ущерб.

То были времена обширнейших блокад, успех которых зависел от владения прилегающими морскими базами. В Средиземном море у Англии таких баз уже не было. С тех пор как Минорка стала снова испанской, было уже нельзя длительно блокировать Тулон; возможность объединения французского и испанского флотов для нашествия на Англию становится на многие годы пугающим кошмаром. Но Гибралтар дал возможность победить при Сент-Винсент в 1797 г., а блокада Кадикса и английские базы на Ла-Манше защитили английские порты. Средиземное море стало свободным. Наполеон создал морской путь, заняв Ионийские острова. Во время египетской экспедиции Франция завоевывает у рыцарского ордена остров Мальту и делает попытку создания новой колониальной империи на востоке, заняв Александрию, однако все это она теряет только потому, что французский адмирал, вопреки приказу Наполеона, не зашел в этот защищенный порт (т. е. Александрию) пли на Корфу, а позволил разбить себя у Абукира (1789 г.) на открытом рейде. По Амьенскому миру 1802 г., который не мог быть больше, чем перемирием, Англия удержала за собой занятые Мальту, Цейлон и Тринидад. В операциях, приведших к сражению у Трафальгара и закончившихся разгромом французских морских сил, преобладающим мотивом явилась мысль о вторжении и решающую роль играло размещение опорных баз. Союзные французский и испанский флоты были разбросаны от Текселя до Тулона и блокированы. Английскими опорными пунктами служат Маддалена (Сардиния), Майорка, Гибралтар — португальские и английские порты, Результаты известны.

Когда затем Копенгаген в 1807 г. под давлением был вынужден примкнуть к континентальной блокаде, он как морская база неприятельских сил уничтожается Англией. Опираясь на португальские гавани, Уэльслей и Веллингтон положили конец господству французов в Испании в 1809-1813 гг.; tête de ponts выполнили свое назначение. Мир 1815 г. принес Англии Каплендскую колонию, Мальту и Гельголанд. Захват последнего показывает предусмотрительность Англии по отношению к перспективе возрождения новой Пруссии, дружественной с Россией. Попали под английский протекторат и Ионийские острова. В новейшее время мы видим, как замкнулось кольцо вокруг земного шара, «на протяжении которого звучит английский сигнал к подъему». Оно проходит западнее Америки через острова Вознесения, Святой Елены, Дурбан (Симонстоун), Тюлений остров у Капштадта, через остров Маврикия на Бомбей, Цейлон и Калькутту, далее через Сингапур и заканчивается у Гонконга, так как создать базу из порта Гамильтон, вблизи Корейского пролива, не удалось, а Вэйхайвэй пришлось вернуть Китаю. Таким образом, в Тихом океане остался разрыв, где на море господствуют другие государства, Кольцо дальше примыкает восточнее Южной Америки к Фальклендским островам и через Тринидад, Ямайку, Бахамские и Антильские острова протягивается к Бермудским островам и Галифаксу. Каждое из этих названий соответствует военно-морской базе, хотя не все они имеют одинаковое значение. В Атлантике неоценимую помощь оказывают португальские Азорские острова и Мадейра, а также мыс Верде (Зеленый). В мировую войну эти базы способствовали уничтожению германских крейсе-

[122]

ров и заграничных станций и обеспечивали подвоз добровольцев из-за моря. Когда закончилась крейсерская война, большое значение получили укрепленные базы на Средиземном и Северном морях. Новые морские базы возникли у Дарданелл.
Устройство военного порта Розайт близ Ферт-оф-Форт и выбор Скапа-Флоу в качестве стоянки флота (рис. 6) определялись односторонней установкой на столкновение с Германией, причем Средиземное

Рис. 6. Базы Северного моря

море предоставлялось дружественной Франции. Оба эти северные пункта, в сочетании с опорными базами в Морэй Фёрт, на реках Гумбер и Тайн, почти идеально господствуют над Северным морем в случае немецкого нападения на Ла-Манш или на английское побережье, контролируя одновременно проливы на севере Англии. Последние, кроме того, хорошо защищены со стороны ирландских портов. Против Фландрии в мировую войну действовали легкие силы, стоявшие в Гарвиче и Дувре; большие военные порты на южном побережье Англии отошли на второй план, а Квинстоун в Южной Ирландии стал морской базой аме-

[123]

риканцев. Когда северные порты перестали быть безопасными в отношении действий неприятельских подводных лодок, английский флот перешел на западное побережье, где создал себе новую базу в Инвертор доне, в настоящее время широко используемую; соответственно обстановке значение баз на побережье Северного моря уменьшилось.

Германия. Не совсем еще ясно, сколько веков потребовалось, пока Германия объединила в своих руках побережье, находившееся в польском, шведском и голландском владениях, и как этот континентальный зажим отозвался на ее историческом развитии. При разделе наследства Карла V по Вестфальскому миру, Нидерланды выделились из состава империи; было утеряно звено, ценное для развития мореплавания и для мировой политики. Освобождение побережья, а следовательно и предпосылки для собственной морской обороны и создания морских сил стали возможны только с 1866 г., с отменой суверенитета Ганновера, а, быть может, это освобождение следует отнести лишь к моменту возвращения в 1890 г. острова Гельголанд. Что касается этой сторожевой вышки Англии, то возвращаться к вопросу его обмена на Занзибар не стоит; этот обмен подвергался достаточно резкой критике с обеих сторон. Пожалуй, можно было рассчитывать принимая во внимание развитие военной техники и близость острова к германскому побережью, получить остров с меньшей затратой средств. Будучи даже по-современному укреплен, но находясь в неприятельских руках, остров едва ли смог бы удержаться. Все же он был бы большой помехой, а для нас он оказался очень ценным.

В войне на Северном море Германии пришлось почувствовать все невыгоды стесненного географическими условиями положения на море и недостатка дальних морских баз. Как правильно указывает адмирал Вегенер в своей полемической статье «Морская стратегия мировой войны», сознание относительной слабости нашего положения должно было вызвать стремление к крупной стратегической наступательной операции, к такой стратегии, которая означала бы заблаговременную подготовку нападения на противника и его морские пути сообщения из «мертвого угла» Северного моря, как это впоследствии сделали подводные лодки. Германский флот располагал на этом театре войны своими отечественными базами (Вильгельмсгафен, Гельголанд, Куксгафен, Браунсбюттель и Эмден), получившими хорошее подкрепление при занятии во Фландрии портов Остендэ и Зеебрюгге. Я не собираюсь возвращаться вновь к вызвавшему много споров вопросу, являлся ли захват портов на Ла-Манше первоочередной необходимостью пли только желательной побочной целью в общем ходе ведения войны. Несомненно, при умении мыслить широкими оперативными масштабами, если предусмотреть затягивающийся ход войны с ее голодной блокадой и удушающим гнетом ее морского господства, такие задачи были бы поставлены очень рано, но такое предвидение было за пределами тогдашних возможностей. Впрочем, при не вполне покоренной территории едва ли эти дальние опорные пункты могли оказать большое· влияние, пока сохранялось превосходство английского флота.

В Балтийском море в течение войны выявилось значение Данцига как опорной базы и произошло расширение базирования через Пиллау и Либаву до Виндавы, включая Ригу и Балтийские острова. Со своей стороны, Россия очень скоро оставила дорогостоившпй Ливанский военный порт и перенесла базу на Аландские острова, которые по Парижскому миру 1856 г. (Крымский мир) должны были оставаться невооруженными. Командующий русским флотом адмирал Эссен серьезно пропагандировал вторжение в Швецию и насильственное открытие прохода к Каттегату и дальше в Атлантический океан. Но это было выше имевшихся возможностей, так как морская позиция русских, блокированная Германией, оказалась еще более слабой

[124]

и безнадежной, чем у германцев. Архангельск на Белом море по мог тут многого изменить, так как с точки зрения ведения военных операций эта база не имела существенного значения.
В западной части Балтийского моря военный порт Киль полностью выявил свое значение для контроля за Ла-Маншем и северными морскими проливами, что и вызвало в Версальском договоре (ст. 195) требование разоружения его вместе со всей береговой полосой между реками Шлей и Одер. Наряду с Килем оказался полезным в деле наблюдения за Вельтом ныне вновь ставший датским порт Зондербург; возросло также значение Свинемюнде и Засница, занимавших фланкирующее положение относительно русских вод и путей движения английских подводных лодок. После войны Пиллау в условиях новой обстановки удержал свое значение в качестве военного порта Восточной Пруссии и восточной базы нашей морской обороны.
Заокеанских опорных пунктов у Германии в мировую войну не было, кроме названного уже выше Циндао, не соответствовавшего своему назначению.

Проводившаяся в заграничных водах крейсерская война, все значение которой для военного и политического наступления до сих пор, пожалуй, еще недооценивается, ограничивалась захватом угольщиков и продовольственных транспортов, хотя тайное снабжение было относительно превосходно организовано морским штабом в отдаленных и укрытых пунктах. И если, с одной стороны, крейсерская война при этом не совсем повисла в воздухе, то, с другой, ей не хватало в сильной степени основного звена — надежных стоянок; не было, следовательно, возможностей для надлежащего расширения операций во времени. Ограничение свободы действий противника, воздействовавшее на морские сообщения и вызвавшее перераспределение боевых морских сил, было все же достаточно чувствительно и привело, в конце концов, к посылке против графа Шпее отряда английских линейных крейсеров, отсутствие которых в отечественных водах имело существенное, значение.

Франция. Потеря Францией части ее заокеанских владений уже была нами отмечена при обзоре истории английского стратегического строительства. Новая эпоха во Франции начинается с завоевания Алжира в 1830 г., из которого суждено было вырасти североафриканской колониальной империи.

Французские морские силы ко времени крымской войны 1854-1856 гг. уже вновь приобрели заметный вес; их устремления были направлены на приобретение опорных морских баз в новых и на поддержание баз в старых колониях, вроде Вест-Индии и Сенегамбии. Можно отметить следующие важнейшие даты: 1857-1860 гг. — экспедиция против Китая; 1862 г. — Кохинхина становится французской; 1861 г. — установлен протекторат над Тунисом; 1884-1885 гг.— Тонкинская экспедиция; 1885 г. — Тонкин и Диего-Суарец на Мадагаскаре стали французскими; 1886-1895 гг. — Мадагаскар занят полностью; 1911 г. — установлен протекторат над Марокко. Организуемые вместе с этими приобретениями морские базы, по свидетельству французского адмирала Кастекса, были «мало продуманы со стратегической точки зрения, без связи с возможными и необходимыми операциями». Лишь в 1929 г. было принято решение ограничить заокеанские морские базы четырьмя: Сайгон — для Индо-Китая н Новой Каледонии, Диего-Суарец — для Индийского океана, Дакар — для восточной части и Фор-де-Франс (Мартиник) — для западной части Атлантического океана. Расположение, военное устройство и охват пространству у этих баз, за исключением, пожалуй, Дакара, не очень внушительны, их оборона носит лишь местный характер. Против сильного флота их удержать нельзя, ввиду чего критика по адресу

[125]

этих разбросанных владений не останавливается перед советом отказаться от них в интересах полной концентрации всех сил в Северной Африке и на Средиземном море.
Бассейн Средиземного моря. В мировую войну Германия и здесь, за исключением уголка в Адриатике, оказалась без морских баз и перевела Goeben и Breslau в Константинополь. Отход на австрийский участок Адриатического моря ни в военном, ни в политическом отношении не имел бы даже приближенно такого же значения. С вовлечением в войну Турции началась изоляция и крушение России, а германско-турецкому флоту удалось приобрести относительное господство на Черном море.

Борьба за Дарданеллы привела к закреплению европейских держав на Имбросе, Тенедосе и других островах. Tête de pont мог быть создан, в Салониках, которые среднеевропейские державы в свое время не заняли в расчетах на Грецию. Остальные гавани Греции тоже были открыты для союзников после изгнания короля. Кипр с Фамагустой в восточном углу, ставший английским с 1878 г., играл меньшую роль, но зато важное значение приобрели Судская бухта на Крите, острова Цефалониа и Корфу, а в Адриатике — Анкона и Венеция — на итальянской стороне и Триест, Пола и Каттаро — на австро-германской стороне. Крупные французские порты Тулон и Бизерта лежали, для такой блокады слишком далеко в стороне; даже Мальта была слишком удалена при частой смене кораблей, хотя она и была расположена удобно по отношению к главному центру борьбы с подводными лодками. В западной части Средиземного моря поднялось значение для французской стороны Орана и Алжира с Боном, Филипп-виллем и Бизертой в качестве фланговых прикрытий, как исходных пунктов для транспортов из Северной Африки, против которых центральноевропейские державы со своих позиций ничего не могли сделать. Гибралтар как опорный пункт против прорыва подводных лодок своего назначения не выполнил.

В настоящее время, под влиянием известной напряженности отношений. эта уже без того густая сеть морских баз дополнилась и во многом изменилась. Начнем опять с восточной части. Позиции на. островах перед Дарданеллами больше не будут уже иметь значения против новых укреплений Дарданелл. Может вырасти значение турецкой Смирны. Итальянские опорные пункты на Леросе и Родосе указывают ясно, что в проблему господства на море вклинивается авиация; сфера ее досягаемости охватывает турецкие порты, Кипр и вызванную к новой жизни «английскую» Александрию, доходя почти до Хайфы, конечного пункта месопотамского нефтепровода, до имеющего то же назначение сирийского Триполи. Такое же угрожающее положение занимают итальянский Тобрук в Киренаике, Марсала, Трапани и Аугуста (Сицилия) и группы островов Пантеллерия и Лампедузы на пути из Туниса, далее к северу — Тарент, Бриндизи, Валона и Бари. Откликом Англии на создавшуюся обстановку можно· считать усиление перечисленных выше баз; в частности, про Мальту сообщалось, что «отныне она вновь вполне обеспечена:. в чем, однако, можно усомниться. Вместе с тем, путем соглашения с Грецией, как сообщают, Англия получает право пользоваться Пирейским военным портом (Афины), а также портами Аргостолион (Цефалониа), Пилос (Наварин) и Судской бухтой на Крите.

Для оценки позиций на других фронтах предоставляем слово опять адмиралу Кастексу: «Италия обладает тем преимуществом, что она может легко заградить Тирренское море на линии островов Корсика, Сардиния и Сицилия. Из трех проходов с запада узкий пролив между Корсикой и Эльбой будет нелегко пройти, несмотря на близость Бастиа; пролив Бонифачио охраняется Маддаленой на Сарди-

[126]

ним, против которой расположены на Корсике Аяччо и Порто-Веккио в качестве воздушной и подводной баз. С другой стороны, остров Корсика с его тремя опорными пунктами, связанными друг с другом подземными путями, является угрожающе выдвинутым вперед бастионом, своего рода во много раз увеличенным чужеземным Гельголандом. Радиус действия авиации, базирующейся на Корсику, перекрывает североитальянские промышленные центры, а также все Тирренское море вплоть до Рима и охватывает военные порты: Специя, Ливорно, Гаэта и Неаполь. С другой стороны, все порты французского Прованса к востоку от Роны, а также сама Корсика лежат в пределах досягаемости итальянских бомбардировщиков и подводных лодок. До основных французских позиций у Тулона можно добраться гидропланами с Сардинии за 2-3 летных часа; быстроходные морские корабли могут совершить туда налеты и нападения в течение одной ночи. На это служат ответом доведенные до совершенства средства обороны Тулона и включение в фронт обороны в качестве опорного пункта форта Вандр на испанской границе. Нигде яснее, чем в Средиземном море, не бросается в глаза, какое влияние оказывают на оценку военно-морских баз применение подводных лодок и воздушных сил и возросшие скорости всех боевых средств.

В западной части Средиземного моря мы видим испанские Ба-леары со своей исторической морской базой Миноркой, к обладанию которой должны стремиться все державы, которым приходится считаться с возможной необходимостью ведения здесь операций и которую, по-видимому, Испания намерена усиленно укрепить. Дальнейшие меры усиления проводятся в Оране и в ближайшем времени — в Мерс-эль-Кеббиру, а также Казабланке, за пределами Гибралтарского пролива. Только равновесие держав ограждает Танжер от французского захвата. Его положение против Гибралтара говорит само за себя. Французский круг замыкается; под предлогом новой германской угрозы приобретают новое значение атлантические порты и опорные морские базы: Шербург, построенный Наполеоном для целей вторжения, затем более сильный, чем когда-либо, Брест; их дополняют порты Рошфор, Ля-Рошель (Ля-Паллис), а также Бордо; последний специально предназначен для войсковых перевозок на тот случай, если путь через Средиземное море окажется недоступным. Расположение всех этих портов как опорных пунктов для подводных лодок и крейсеров в торговой войне на Атлантике, а также блокада Ла-Манша авиацией и средствами малой войны внушают Англии самые серьезные опасения. Нередко эти проблемы являются объектом стратегических маневров, как, например, в 1935 г. Возможность для Англии распоряжаться португальскими портами и островами (Мадейра, Азорские острова, Зеленый Мыс) является противоположным, исторически сложившимся полюсом. Имеющее характер союза соглашение между Францией и Испанией, близкое сейчас к осуществлению, могло бы привести к стратегической обстановке, повторяющей до полного совпадения бывшую 130 лет назад картину.

Там, где стратегическая ось английского мирового империализма продолжается за Суэцкий канал, мы видим столь же осмотрительно обеспечивающие путь на Дальний Восток опорные пункты: бухту Акаба, Барейнские острова (Персидский залив), Аден-Перим и превращаемый в военный порт Момбаза. Пока еще намечены на том же пути опорные точки других держав: французское — Обок-Джибути, итальянские — Масуа, Ассаб и Могадишу. Но досягаемость флотов-обеих держав здесь практически кончается; английский же флот смыкается путем, ведущим кругом Капштадта.

[127]

Влияние расположения морских баз на развитие европейских флотов

Если верно, что флот и опорные морские базы являются равноценными носителями морской мощи, то общие географические условия, наличие, величина и расположение этих баз не могут не оказать влияния на число и тип кораблей флотов. Ознакомление с главнейшими флотами должно это подтвердить.

Италия. Итальянский флот на рубеже столетия был еще привязан к полуострову — не было заморских владений и станций. Он рассматривался лишь как противовес австрийскому флоту, с которым в последний раз неудачно померился силами у Лиссы (20. 8 1866 г.). Его задачей было господство на Адриатике, защита Венеции и прикрытие вытянутого восточного берега Италии. О блокаде в районе Отранто едва ли кто-нибудь думал. Тройственный союз играл свою известную колеблющуюся роль. В соответствии с такой обстановкой находился и тогдашний состав итальянского флота, насчитывавший много линейных кораблей (15 против 10 австрийских, однако, устаревших типов у обеих сторон). Количество крейсеров было большое — 18, из коих 8 нового типа; имелись в соответствующем числе миноносцы. Венеция была сильным военным портом. После войны ход развития протекает иначе. По мирным договорам к Италии перешли важные позиции на далматинском берегу: Триест, Фиуме, Пола, Зара, острова Лагоста и Сазено. Италия освободилась от забот в этой области и могла спокойно наблюдать за развитием югославского военного флота п повышением удельного веса Югославии на море. Для обеспечения этого направления достаточно нескольких крупных кораблей с легкими силами, которые базируются на Полу и Венецию. Заморские владения с 1911 г. увеличились: прибавились Додеканез, Триполи и Киренаика, Эритрея и итальянское Сомали. Эта вначале еще слабая империалистическая экспансия в связи с общей обстановкой и техническим прогрессом заставила пересмотреть состав флота. Считалось установленным, что широкие морские пространства требуют относительного увеличения легких морских сил, на повысившееся значение которых к тому же, казалось, указывал опыт турецкой и мировой войн. Поэтому был создан значительный флот в составе тяжелых и легких крейсеров, эсминцев, подлодок и торпедных катеров; его дополняла непрерывно растущая авиация. В конструкциях кораблей ради достижения очень больших скоростей подошли к пределу прочности судового корпуса и удобства размещения экипажа. Нормальные климатические условия на Средиземном море, малая длина стратегических расстояний, большинство которых преодолевается не более как за 6 часов, казалось, допускали подобное направление конструктивного развития. Под сомнение была поставлена ценность линейных кораблей. по сравнению с которыми возросло значение боевых средств воздушной и малой войн. Большие маневры между Триполи и Сицилией совершенно подорвали к ним доверие, и 4 тяжелых линейных корабля постройки 1911-1913 гг. были исключены из строя. Но затем был найден выход: перестроить пока 2 корабля на большую скорость хода, а в 1934 г. решились на постройку 2 новых линейных кораблей, которые будут отличаться высокой скоростью хода при большой боевой мощи и сильной броне. Решение понятно: морская война развивается под знаком возрастания скоростей боевых средств. В ограниченном водном пространстве тяжелые морские единицы должны быть подвижны, чтобы легче уклоняться от массовых атак легких боевых кораблей и авиации. Положение Италии по отношению к Франции содержит элементы соперничества, в том числе и в вопросе о морском господстве в средней и за-

[128]

падной частях Средиземного моря. Морские коммуникации Италии проходят через французскую зону, французский путь подвоза нефти (из Сирии) — через итальянскую зону, путь войсковых транспортов Оран — Тулон задевает последнюю. Таким образом вследствие своего географического положения Италия всегда будет нуждаться в тяжелых, но быстроходных кораблях для действий в западном направлении и, кроме того, в очень многочисленных легких морских и воздушных силах, для того чтобы более надежно связать африканские, Эгейские и английские морские базы с остальной системой.

Франция. Франция находится в особом положении, действуя в двух отделенных друг от друга Гибралтаром морских областях, из которых каждая предъявляет к морским силам свои особые требования. В 1902 г. французский флот своими линейными кораблями, в то время единственными носителями морской мощи, состязался за почетное второе место (после Англии), исходя из идеи так утвердить свои владения и свое значение на море, чтобы нарождавшаяся Антанта могла полностью реализовать свои силы. Несмотря на это, к 1914 г. французский флот сошел на четвертое место (позади Германии и США); все же он был достаточен для удержания Средиземного моря, которое англичане почти очистили, и для обеспечения подвоза из Африки. От пропагандируемого перед 1898 г. усиленного строительства миноносцев и подводных лодок, именуемых французами «морской пылью», направленного против господства Англии, Франция отказалась; отдельные классы боевых кораблей французского флота соответствовали обычному соотношению морских боевых единиц. Позднее картина меняется и здесь: к концу войны 1914-1918 гг., после многих потерь и выбраковок, сохранился только остов боевого флота. Не было даже разрешенного в Вашингтоне в 1922 г. тоннажа кораблей (175 000 т), хотя его с возмущением критиковали.

Каковы же были потребности? Пока расчеты приходилось строить на скромных средствах и на еще более скромном общественном интересе к строительству флота. Из этого упадочного состояния вывел дельный министр, который провел в 1924 г. искусный закон о строительстве флота. Как и в Италии, во Франции пришли к пониманию того, что требованием сегодняшнего дня являются, в первую очередь, быстроходные легкие боевые единицы, которые могли быть усилены в Средиземном море 6 линейными кораблями.

Опыты итальянских маневров не прошли бесследно. В это время и во Франции исчезают линейные корабли из флота первой линии; они в большинстве выделяются для учебных целей и береговой обороны, а также для обслуживания Атлантического побережья. Одновременно входят в строй тяжелые крейсера, очень быстроходные легкие крейсера и лидеры флотилий, подводные лодки и авиация. Это развитие шло, следовательно, параллельно пути, принятому в Италии, в соответствии с аналогичными географическими условиями. Новый момент наступил лишь тогда, когда из начавшегося, сначала в рамках договора, обновления германского флота сочли нужным сделать вывод об опасности для африканских транспортных путей. Начинаются разговоры о торговой войне немцев в треугольнике Дакар — Мартиник — Брест, о прорыве германских кораблей через Гибралтарский пролив и тому подобных вещах. Результатом является ответ на немецкие броненосцы в виде 2 значительно более мощных линейных кораблей, принимающих, однако, уже образ линейных крейсеров; таким образом, во Франции окончательно порывают со старым ходом развития флота. В то же время перестраивают 2-3 старых линейных корабля на большую скорость и отвечают на постройку Италией 2 мощных линкоров закладкой равного числа кораблей. Таким обра-

[129]

зом, оба средиземноморских государства, исходя из обстановки и технического прогресса, пришли к выводу о необходимости вытеснения быстроходными линейными кораблями более старых, тихоходных и менее подвижных. Повысившееся значение обеспечения морского транспорта повело к развитию многочисленных конвоирующих кораблей по 600 т, обладающих большой скоростью и являющихся наиболее полно выраженными истребителями подводных лодок.

В течение этого времени французский атлантический флот оставался беден наступательными боевыми единицами. Даже количество подлодок было незначительно, зато оборона Ла-Манша за последнее время усиливается. Мощные, опирающиеся на метрополию, воздушные средства придали этому району значительный стратегический удельный вес в сочетании с опорными базами Шербургом и Брестом; его значение было еще более повышено наличием быстроходных легких морских единиц, усиленных 3 устаревшими линейными кораблями. В конце концов туда были переведены еще 2 линейных корабля, так что на сегодня Ла-Манш, помимо авиации, защищают 4 линейных корабля, 4 тяжелых и 4 легких крейсера, 10 лидеров, 4 истребителя и 38 подводных лодок, при многочисленных других боевых средствах и к этому еще должны прибавиться новые линейные крейсера!

Атлантические морские базы не оказали существенного влияния на развитие типов кораблей; их значение проявилось, главным образом, в области размещения морских сил. Однако, в отношении подводных лодок можно установить исключение, основанное на принципиальной оценке Францией кораблей этого класса. Все английские предложения об упразднении, сокращении количества, или уменьшении тоннажа подводных лодок резко отвергались Францией. В ряде официальных выступлений этот вид морских вооруженных сил выдвигается как главный носитель французской морской обороны, причем расположение французских морских баз на побережье Атлантики представляется при этом решающим моментом.

Заслуживает внимания, что дальние французские заокеанские владения с укрепленными пунктами на Мартинике, Дакаре, Мадагаскаре и в Индо-Китае не оказали влияния на развитие главных военно-морских сил: было лишь значительно усилено количество посыльных судов (авизо) и канонерских лодок на этих станциях; эти суда были хорошей современной постройки и обладали, при надлежащей скорости хода, хорошим вооружением, запасом мин заграждения и даже одним разведывательным самолетом.

Англия. Развитие морских сил на Средиземном море при общепризнанном переплетении вопросов морского могущества в европейских водах не могло не оказать влияния на строительство английского флота. Положение морских сил Англии, примерно, до 1905 г. основывалось на прочной цепи морских баз между метрополией и азиатскими владениями. Большое количество крейсеров (в 1902 г. — 188; в 1914 г. — 108 крейсеров) давало значительные резервы для прочного занятия этих станций и для обеспечения коммуникаций при наличии достаточных средств разведки. Сами боевые флоты в составе 70 линейных кораблей были достаточно сильны для занятия узловых позиций в метрополии, на Атлантике (Гибралтар), на Средиземном море (Мальта) и в Азии (Гонконг). Свыше 200 миноносцев п прочих малых судов дополняли в необходимой пропорции эти силы. Военное .соглашение с Францией и Италией позволило затем сосредоточить боевой (флот в отечественных водах. Заокеанские станции были ослаблены после окончания крейсерской войны у Фальклендских островов, Азиатская боевая эскадра исчезла. Тем временем Япония развертывает свое морское могущество на азиатском побережье, Соединенные Штаты — на. американском побережье. При проведении в принуди-

[130]

тельном порядке ослабления флотов по Вашингтонскому договору 1922 г. состав английских линкоров упал до 15. Тем важнее было наличие крейсеров, число которых договором не было ограничено. Но военные долги и усталость от вооружений побуждали к сбережениям. США при несравнимо иных потребностях настаивали на полном равенстве и добивались дальнейшими договорными соглашениями ограничения английского флота до состава в 15 тяжелых крейсеров п 192 000 т легких крейсеров. В 1935 г. из этого количества были налицо только 15 тяжелых и 35 легких крейсеров. При достаточном оснащении отечественного и средиземноморского флотов разведывательными силами и при нормальной убыли кораблей немного остается для сторожевой службы на 82 000 морских милях торговых путей, для достаточного обеспечения связи морских баз и для песеты обязанностей патрулирования! В настоящее время в Восточной Азии имеется только 6 крейсеров, в Индии — 2, в Африке— 2, в Америке и Вест-Индии — 5, в Австралии — 4 крейсера, не принимая во внимание перемещений, вызванных напряженным состоянием в районе Красного моря. Как Нельсон в свое время требовал «фрегатов и фрегатов», так и сейчас усиливаются требования увеличения числа крейсеров, число которых, судя по сделанным заявлениям, должно быть доведено до 70.

Вторым жгучим вопросом, также связанным с морскими сообщениями и морскими базами, является вопрос об эскадренных миноносцах — наиболее испытанных конвоирах судовых караванов, о быстрой замене свыше 100 кораблей этого вида. Менее настоятельна потребность в подводных лодках, хотя и их ценность для скрытной разведки и для занятия океанских станций стала привлекать к себе большой внимание. Восточная Азия, где сосредоточено 15 подводных лодок, в том числе наиболее крупных, обеспечена наиболее полно. Столь же нужны современные минные заградители для охраны эскадр на открытых якорных стоянках и для той же цели — тральщики мин и истребители подводных лодок. Как все это отражается на вопросе о линейных кораблях? Официальное мнение непоколебимо отстаивает высокую ценность и сосредоточенную боевую мощь классического линейного корабля, если будут приняты меры по улучшению его противовоздушной обороны и усилению палубной брони. Однако, близость французских авиационных баз вызвала в общественном мнении и взглядах специалистов резкие расхождения. Указывают на то. что линейный ¡корабль в открытом море находится еще относительно в безопасности, но в отечественных проливах, пли вообще вблизи побережья, он действовать уже не может и своего назначения — служить прочной охраной для торговли — выполнить уже не в состоянии. Адмиралтейство, которое должно смотреть дальше вперед, не может отказаться от такого мощного элемента боевого флота, с большой досягаемостью без ущерба для британской имперской политики. Отдаленные опорные морские базы и владения окажутся отрезанными, если не будет больше fleet in being, который принял бы на себя их защиту. Возобновление флота линейных кораблей поэтому неизбежно входит в программу. Вопрос иной: не заставит ли переход средиземноморских держав к более быстроходным кораблям (с чем связано принесение в жертву в интересах повышения скорости либо огневой мощи либо защиты корабля), а также обрисованный выше особый характер театра войны и Англию тоже вступить на этот путь? Ее линейные корабли в данный момент еще могут постоять за себя, но через два года против новых конкурентов они уже не устоят. Возражения против изменения основного типа кораблей исходят из того, что обе другие великие морские державы будут усиливать свои линейные флоты и смогут, благодаря этому, добиться известного качественного превосходства над Англией.

[131]

Германия. Положение Германии на море и отсутствие у нее внешних морских баз уже были отмечены. Развитие германского флота до войны происходило под влиянием этих условии, без действительных усилий внести в дело существенные изменения. Предварительной широкой подготовки для выхода на более выгодные позиции не производилось. Не было понимания того, что морская война ставила перед ней задачу большого стратегического наступления. Такое понимание могло сыграть роль не в ускорении строительства подводных лодок, неотделимого от хода развития дизельмотора, а в увеличении дальности действия кораблей, в частности крейсеров и миноносцев. Не произошло бы тогда того, что многих из миноносцев при неблагоприятной погоде нельзя было брать с собой на расстояния даже в 300-400 морских миль до английского побережья, не говоря уже о 500 морских милях, отделявших германские порты от северного английского транспортного пути. Английские эсминцы того же срока постройки имели дальность до 3000-4000 морских миль. Верно, что они давали эти дальности уже при нефтяном топливе, применение которого в германском флоте еще не было достаточно развито. Заокеанские станции были хорошо оборудованы, корабли соответствовали своему назначению. При правильном учете тенденций развития лучше была бы подготовка и в области торговой войны и контрблокады. В целом приходится признать, что все ретроспективные взгляды и пожелания должны исходить из того несомненного факта, что тогдашнее понимание объема предстоящих задач было совершенно недостаточно, так же как были недостаточны представления о масштабах и длительности войны и морской блокады.

[132]

Примечание:

{1} 18-дм (452-мм) орудия были заранее заготовлены для новых линейных кораблей водоизмещением свыше 40 000 т, по в связи с решением Вашингтонской конференции эти корабли не были построены.